– Если здесь воняет, уходи.

– Неа, я остаюсь, – подруга мчится на мою кухню и возвращается с выражением паники на лице. – У тебя ничего нет. Ни вина, ни еды, ни текилы, ничего!

– Особо не ходила за продуктами, только когда нужно было что-то приготовить Финну, – мой голос срывается, осознавая мою новую реальность.

– Ох, милая, – она садится рядом со мной, убирая мои волосы с лица и заставляя посмотреть на нее. – Мы с этим справимся.

– Ты так злишься на меня, – мои губы начинают дрожать, и я чувствую, что ломаюсь.

– Я злюсь на тебя, но также я твоя лучшая подруга, сестра по жизни и та, кто будет держать тебя за руку, – она повторяет мои слова, сказанные ранее. – И теперь я здесь.

– Спасибо.

– Я собираюсь пойти в магазин за предметами первой необходимости. Думаешь, ты сможешь принять ванну или душ, пока меня не будет? Когда я вернусь, то приберусь и приготовлю ужин.

– Я так сильно по нему скучаю, Риз. Все вокруг напоминает мне о нем. Я была идиоткой, но я была напугана. Даже сейчас, зная насколько мне больно, я, вероятно, приняла бы такое же решение. Если бы он в тот день умер, я была бы разбита. Но если прошел бы год, и он умер, я бы умерла вместе с ним. Так что все к лучшему.

Выражение лица Риз становиться сочувствующим, и она наклоняется, целуя меня в лоб.

– Я уважаю это. Действительно, уважаю. Теперь я покончила с попытками заставить это работать. Больше не буду надоедать и обвинять. Я официально выхожу из этого. Вы оба невероятные люди, но иногда любви недостаточно. Так что давай начнем процесс исцеления с девичника. Вернусь через час.

Я киваю и встаю с дивана, забирая с собой одеяло и бросая его в стирку, пока направляюсь в свою комнату. Она включает сигнализацию, когда уходит, и я иду в гостиную, чтобы найти свой телефон.

Мои пальцы задерживаются на номере Финна на целых две минуты перед тем, как я набираюсь смелости нажать на него.

– Да, – резко отвечает он.

– Пожалуйста, не вешай трубку.

– Что случилось?

– Это не то, что ты думаешь. Риз рассказала мне, что ты видел, а Рассел уже с кем-то встречается. Он зашел рассказать мне о ней и пригласил на обед. Это было невинно и платонически, и абсолютно не романтично.

На линии тишина, за исключением его дыхания.

– Спасибо, что рассказала мне.

– Мне жаль, что я разминулась с тобой в тот день. Мне бы очень хотелось тебя увидеть.

– Ну, это к лучшему. Ничего ведь не изменилось, верно?

– Вообще-то многое изменилось. Я была…

– Фи-и-и-и-и-и-и-и-и-ин, где ты? – пронзительно кричащий женский голос зовет его.

– Слушай, Пресли, мне надо идти. Может, мы встретимся, когда я вернусь, – его равнодушный голос, как нож в сердце.

– Где ты сейчас?

– Я с Максом в Вирджинии. Мне надо идти.

– Но подожди? Кто это был?

– У него гости. Я сейчас не могу с тобой говорить.

– Ты... ты с кем-то встречаешься?

Линия становится мертвой, и мое сердце разбивается на миллион кусочков. Я падаю на пол и рыдаю, крича в пустой комнате, моля о еще одном шансе. Я это сделала. Мои страхи и неуверенность наконец-то побеждают. Все разрушилось, и я понимаю, что совершила самую большую ошибку в своей жизни.

***

За десять дней, что я посещаю эти собрания, сегодня мой день говорить. Я иду туда с той же подготовкой, на которую всегда полагаюсь. Мои заметки точные, мысли ясные и у меня даже есть салфетки.

Но сегодня вечером, когда я стою в комнате переживших проблемы людей, я повсюду вижу лицо Финна. Ну, кроме четырех стульев в конце комнаты. Там сидит моя семья – папа, Джонни, Риз и пустой стул, знак уважения Саймону. Я хочу говорить по сценарию, но с лицом Финна, всплывающем в моей голове, я, задыхаясь, прохожусь по всей истории. Эта история о том, почему я нашла эту группу единомышленников и ее значение для меня.

Я говорю о своей маме, брате и, в конце концов, о потере человека, которого любила, и как это что-то изменило во мне, как повлияло на меня. Люди плачут, люди подбадривают меня и люди кивают, понимая меня. Впервые за много лет, я чувствую себя невесомой.

Когда я заканчиваю, Риз встает и начинает стоя аплодировать мне, со слезами, текущими по ее щекам. Папа и Джонни выглядят одинаково тронутыми, но не хотят устраивать спектакль.

Они крутятся рядом, ожидая, пока я не спущусь с небольшой платформы, затем окутывают меня объятиями и поцелуями. Я держусь, пока папа не начинает всхлипывать, обвиняя в этом аллергию. Мы договариваемся встретиться в его доме следующим вечером, и все уходят, пока я общаюсь с другими членами группы.

Я покидаю здание, ощущая легкость в своих шагах, прощаюсь с несколькими женщинами и иду к своей машине.

Там стоят двое мужчин, облокотившихся на мой внедорожник, и я останавливаюсь. Не потому что я напугана, а потому что узнаю Робби и Триппа в небольших тенях.

– У меня с собой газовый баллончик, электрошокер и я владею кунг-фу! – осторожно кричу я.

Они смеются и выходят на свет, слегка улыбаясь.

– Что вы здесь делаете?

Трипп кивает мне головой, затем осматривается вокруг, выглядя заскучавшим. Я не удивлена. С того вечера, когда я сломалась, и Риз нашла меня завывающей на полу, мы не разговаривали. Отношения были хрупкими, после того, как я покинула больницу, но он всегда был доброжелателен. Однако, в вечер, когда Риз нашла меня рыдающей после возвращения с продуктами, она позвонила ему. Он приехал, уложил меня в кровать и посмотрел на меня с неприкрытой ненавистью. Его последними словами были «Ты сделала это с вами обоими».

С другой стороны Робби держался на некотором расстоянии. Я нашла перинатальные курсы йоги и пилатеса для Эмбер и пыталась присоединиться к ней. Он приезжал посмотреть и отвезти ее домой, но редко смотрел на меня.

Так что странно присутствие их обоих здесь, но как не удивительно, мой разум не стал искать причину.

– Сегодня мы слышали тебя. И это открыло глаза.

Открыло глаза? Я вывернула сердце наизнанку, а эти парни используют термин – открыть глаза?

Я пытаюсь не звучать обиженной, но все равно получается резко.

– Рада, что у вас открылись глаза, – я прохожу мимо них к своей машине и бросаю сумочку на пассажирское место. Прежде чем мне удается сесть в машину, Трипп прочищает горло.

– Думаешь, Финн знает обо всем этом?

– Ни в коем случае. Я много не знала, пока не пошла к психологу в ту неделю, когда сломалась. Папа настоял, потому что я была практически в коматозном состоянии. Я хотела поговорить с Финном, но он не стал встречаться со мной. Когда я наконец-то поговорила с ним, девка звала его по имени на другом конце трубки, пока он гостил у Макса.

– Разве ты не считаешь, что он имеет право знать? – Робби в раздражении переводит свой взгляд на Триппа, затем с беспокойством смотрит на меня.

– Да, думаю, Финн имеет право знать обо всем. Но поезд ушел. Он сказал мне, что позвонит, когда вернется из поездки и я ничего о нем не слышала.

– Ему больно, Пресли, – Робби скрещивает свои руки и расставляет ноги. Если он попытается напугать меня, то получит отдачу.

– Ну, как и мне, мать вашу! Я знаю, что то, что я сделала, было незрело, подло, предательски, глупо, необдуманно, жалко, болезненно, лживо, постыдно, ужасно, отвратительно и НЕПРОЩАЕМО!

– Ох, чувак, началось, – присвистывает Трипп, но я уже завелась.

– Я каждый день просыпаюсь, проживаю день и ложусь спать, зная, что облажалась! Мне не нужно чтобы вы появлялись и напоминали мне об ужасной ошибке, которую я совершила. Я помню об этом каждую долбанную секунду. Так зачем вы здесь? – я прислоняюсь к двери машины и чувствую, как меня засасывает депрессия. Вес моей ошибки с Финном, давит на меня, но присутствие этих парней, выводит ее на первый план моего разума. Я была недостаточно сильной, чтобы быть женщиной Финна, не нужно мне снова напоминать об этом.

– Господи, Боже, – Робби спешит ко мне, когда мои ноги наконец-то подкашиваются. – Мы не это имели в виду, – звезды затуманивают мое зрение, и я издаю душераздирающий крик. Как бы сильно я не пыталась стоять ровно, я дрожу и падаю в объятия Робби. – Ты не сядешь за руль. Я отвезу тебя домой, – говорит он в мои волосы, и я паникую, отстраняясь от его хватки.