Дальнейшее Стрелкова помнила весьма смутно, а в себя окончательно пришла в палате ИТАР после экстренного кесарева сечения. Первая мысль была о ребенке. Узнав, что это мальчик и с ним всё в порядке, Ксения почувствовала огромное облегчение. Оставалось понять, что же такое с ней приключилось. Ответ на этот вопрос вскоре удалось получить.

Причиной всему стала стремительно развивавшаяся тяжелая преэклампсия, осложнение, возникающее иногда на поздних сроках беременности. Пояснили Стрелковой, почему была проведена срочная операция: промедление в данном случае могло обернуться гибелью ребенка и ее самой.

Слово это – преэклампсия, до того неизвестное, запомнилось навсегда. Почему так произошло, врачи сказать не могли. Осложнения редко возникают столь внезапно. В случае с Ксенией, ничто, казалось, не предвещало. Стрелкова не входила в группы риска, не страдала от высокого давления. Первая беременность была выношена абсолютно благополучно, также без каких-либо проблем практически до самого конца протекала вторая. Возраст, а Ксении только-только исполнилось тридцать два, для родов отнюдь не являлся критическим. В наше время многие и первого-то ребенка позже надумывают родить. В общем, недоуменно пожимая плечами, медики решили, что произошел какой-то сбой. О том и сообщили. Главное, что все закончилось благополучно.

Стрелкова тысячу раз мысленно и несколько раз вживую поблагодарила своего врача, скорее почувствовавшего, чем увидевшего по клинической картине риск такого развития событий. Ксения прекрасно понимала, что именно Любови Петровне обязана здоровьем и жизнью своей и своего малыша.

После рождения Ромашка в связи с вероятностью осложнений некоторое время находился под наблюдением, состоял на учете у невропатолога. Впрочем, обошлось.

Ксения скучала по сыну, когда приходилось расставаться. Рома рос на удивление послушным мальчиком. Дима на своего младшенького надышаться не мог, однако, как ни странно, Ромашку это не испортило. Ребёнок к тому же был весьма симпатичным. Лицом Рома напоминал отца, а вот волосы унаследовал материнские, густые и вьющиеся.

Жизнь в конторе шла своим чередом. Ксения с Игорем писали заявления и отзывы, подавали жалобы, участвовали в судебных заседаниях. Последнее отнимало уйму времени, но деваться было некуда. Вернее, большую часть времени отнимали не сами судебные, а их ожидание. Арбитражный суд славился своими задержками. Много сил уходило на судебное «Оникс-строй». По нему состоялось уже пять заседаний, но окончания процесса не просматривалось. Мало того, что многомиллионное, дело к тому же оказалось крайне сложным. Фокус заключался в различных трактовках законодательства. Порой Ксении, искавшей практику по схожим ситуациям и читавшей бесконечные разъяснения, казалось, что у нее голова взорвется. Стрелкова полагала, что правда на их стороне. Ксения билась за эту правду, но временами, переборщив с противоречивыми пояснениями, сама начинала сомневаться в верности позиции.

В один из особо гадких осенних дней, какие только удавалось выдать дождливому Питеру, Ирина Петровна выгрузила в чайной коробку. Оказалось, шеф дал добро ее просьбе и в контору приобрели напольные весы. Кроме всего прочего основательная дама принесла с собой портновский сантиметр.

– Так, девочки! – звучный голос начальника отдела бухгалтерского сопровождения заставил всех поднять головы. – Да-да, только девочки. Мужчин прошу ненадолго нас покинуть. Дамы, оставьте в покое свой чай. Подходим по одной ко мне. Лида, ты садись и записывай результаты. Да, эта тетрадь. Необходимо контролировать свой вес и прочие параметры. Ну, кто самый смелый?

Вперед со смешком шагнула Лиля.

– Молодец, Лилия Владимировна! Так, сколько ты у нас весишь? Девяносто почти! Ого! Лиля!

– А что Лиля? – проворчала в ответ нисколько не смутившаяся Лилька. – У меня запасы на зиму.

– Понятно, запасливая ты наша. Давай я тебя померяю. Так, грудь, талия, бедра, ага. Лида, не отвлекайся! Не может у Лили талия быть шестьдесят сантиметров, поверь мне. Исправь!

Процесс пошел. Женщины подходили по одной, взвешивались, измерялись. Процедура сопровождалась взвизгиваниями, аханьем и оханьем, качанием головами. Особо впечатлительные личности просили валерьянки.

В итоге по всем параметрам победила Инна. То, что она самая стройная, видно было невооруженным глазом. Инна очень следила за внешностью, постоянно сидела на каких-то сложных диетах. Женщины шушукались, что именно такое тщание и позволило ей, в конце концов, выйти замуж за француза. Муж Инны был торговым представителем, занимался поставками вина и частенько бывал в России. Анри звал Инну во Францию, но супруга никак не могла решиться на переезд. Так и жили: на две страны и множество городов.

Геля уступила Инне совсем немного, но сидела с сосредоточенным и хмурым видом, явно решая, как будет совершенствоваться.

Ксению результаты взвешивания не удивили. Ее вес всегда оставался в норме, не выходя за шестьдесят килограммов. Всё остальное шло как по таблице. «Песочные часы» – так определила фигуру Ксении Ирина Петровна. Бедра – сто, грудь – сто (на самом деле вышло девяносто девять сантиметров, но ради красоты округлили), талия – шестьдесят семь. Многие коллеги напряженно вглядывались в последние цифры, норовя при этом втянуть животы.

Одна Лилька со своей обычной прямотой выпалила:

– Ну, что вы смотрите? Нашли с кого пример брать! Да у нее совсем живота нет, вон, гляньте! Вовнутрь смотрит, разве нормально? – произнеся, Лилька ткнула пальцев во впалый живот Ксении. Судя по завистливым взглядам, именно это представлялось женщинам наиболее желанным. Заметив реакцию окружающих, Лиля махнула рукой. – Эх, не понимаете вы ничего! Вот какой животик должен быть!

И Лилия Владимировна погладила себя по упитанному брюшку.

В ноябре у Лили произошло долгожданное событие: она купила квартиру. Жилье было приобретено для свекрови. Пока выбирали, вариантов перебрали массу, каждый Ираиду Георгиевну чем-то не устраивал. Наконец, долгожданное событие свершилось. Квартира в доме неподалеку от Смольного устроила благородную даму полностью. Лилька не могла поверить своему счастью, и, хотя за квартиру просили больше, чем она готова была заплатить, согласилась.

Переезд Лиля запланировала на последнюю субботу ноября, о чем Ксения предусмотрительно предупредила Диму. Побурчав для порядка, муж настроился на скорый физический труд.

Сама Лилия Владимировна родилась в Белоруссии, где и проживала до пятнадцати лет. Лилька шутила, что ее маме очень предусмотрительно пришло в голову развестись с отцом и переехать в Сестрорецк за полгода до распада Советского союза. Там Лиля закончила школу. Продолжив учебу в Санкт-Петербурге, Лилия получила специальность бухгалтера. Здесь же, в Питере, в один прекрасный день произошло знакомство с Сергеем, будущим мужем Лили. Чуть позже пришел черед и будущей свекрови, Ираиды Георгиевны.

Ксения, хорошо знавшая Лилиных родных, не переставала удивляться их семье. Ираида Георгиевна и Сергей поразительно друг на друга не походили. Свекровь Лили, женщина невысокая и сухонькая, с тонкими чертами лица и красивыми руками, была филологом. Свою жизнь она посвятила любимым студентам и сыну. Сергей, напротив, являл собою плотного здоровяка, человека, не особо отягощенного мыслительными процессами. На самом деле первое впечатление обманывало, за простоватой внешностью скрывался трезвый и пытливый ум. Вот только показывать такие способности Сергей не любил, предпочитая работать руками. После школы он закончил путягу и с тех пор трудился автомехаником. Не смотря на разницу в интересах, жили мать с сыном в полном согласии. Продолжалось это ровно до того момента, пока на хрупкие плечи Ираиды Георгиевны не свалилось, конечно же, в переносном смысле этого слова, целых пять пудов неожиданности в лице Лильки Мирончик.

Поженились Лиля и Сергеем стремительно. Ираида Георгиевна и глазом моргнуть не успела, как ее обожаемый сын оказался в цепких молодых руках. Впрочем, деваться было некуда. Портить молодым жизнь исключительно из-за нелюбви к невестке Ираида Георгиевна не желала, подобное поведение унижало ее достоинство. С одним только в Лиле свекровь смириться не могла. Тимашеву, кандидата наук, профессорскую дочь, Лилин простоватый говорок коробил до глубины души. Услышав пару раз от невестки «лОжить» и «звОнят», Ираида Георгиевна поняла, что ее долг – научить Лилю правилам русского языка. Невестка оказалась благодарной ученицей, с годами навострившись выражаться на литературном русском ничуть не хуже своего преподавателя. Притом, она оказалась верна привычкам и в приватных разговорах частенько употребляла излюбленные народные выражения. Одного только Лиле исправить не удалось, как ни старалась. Муж Лили, Сергей, упорнейшим образом оставался для неё Серожей, а не Серёжей. Произнести имя правильно Лилия Владимировна не могла. Этот дефект дикции она устранила, став величать супруга просто мужем.