Со временем толки начали немного утихать, у всех пошла своя обыденная жизнь.

– Джулия, можно? – постучался отец в комнату дочери.

– Да, входи.

Джулия побледнела и стала походить на привидение, она стала выглядеть старше своих лет, у нее впали щеки, появились темные круги под глазами, свидетельствующие о частых слезах и плохом сне.

– Знаю, что уже спрашивал, но как ты себя чувствуешь?

– Разбито, как и всегда, – сказала Джулия с красными глазами, которые свидетельствовали о еще одной бессонной ночи.

– Детка у меня сердце разрывается видеть тебя такой, – сказал отец, присаживаясь к ней рядом на кровать и беря её за исхудавшую бледную руку.

– Отец ты ничего не сможешь сделать, я не могу этого забыть, как будто это было вчера, я не понимаю, почему он со мной так поступил?! – встала Джулия не в силах усидеть и начала ходить по комнате. – Я думала, что любовь существует, теперь я понимаю, что это не так, я ненавижу жизнь, людей, мне все опостылело, я больше не та наивная девочка, которая смотрела на всё доверчивыми глазами, теперь я никому не верю, я думала, что сильная, но как оказалось, это меня сломило, – проговорила с чувством Джулия. – Уходи папа, я не знаю, когда я приду в себя, я навсегда останусь с разбитым сердцем…

Отец встал, подошел к ней и поцеловал в лоб.

– Помни, что мы с мамой всегда рядом, мы любим тебя, – сказал сочувственно глядя на нее отец.

– И я вас, спасибо, без вас меня бы уже не было, – сказала она тихим голосом.

Отец вышел из её комнаты со слезами на глазах. Если бы он только знал, он не позволили этому случиться и убил мерзавца собственными руками. Его прежней дочери больше не было, её сердце превратилось в лед.

Так проходили дни за днями похожие на предыдущие, для Джулии всё было в серых тонах, светило бы солнце или нет, жизнь потеряла для неё смысл, она не заботилась о своей внешности, больше нет, она носила только темные цвета, ела, если ей говорили об этом, она превратилась в неживое существо. Родители видели свою девочку, но не знали, как ей помочь, хотя очень старались. Джулия больше не улыбалась и не смеялась и в большом поместье забыли радость на долгое время.

Однажды ночью Джулия, вышла из своей комнаты, она прислушалась, все спали, она спустилась в кухню с канделябром в руке, поставила его на стол, вскипятила чайник, трясущейся левой рукой она вылила кипяток себе на правую руку, она не выдержала и закричала. Все выбежали из своих комнат на крик, отец помчался на свет на кухне и когда он вошел, то ужаснулся картиной, которую увидел: изуродованную руку дочери, он закричал, взял её на руки и понес в комнату, послал за доктором дворецкого Линтона, Джулия была без сознания. Ей положили на лоб холодное полотенце, она вся горела. Мать плакала возле её кровати, отец шептал сам себе как в бреду:

– Я её теряю, как нам жить без неё, – говорил он, покачиваю головой.

На Джулии была испарина, она испытывала боль, то приходила в себя, то опять отключалась. Врач, Роберт Хайт, пожилой мужчина пятидесяти лет, быстро приехал и ужаснулся, увидев, что произошло, но не стал задавать вопросов и быстро принялся за обожжённую руку, здесь можно было мало, что сделать, он наложил холодный компресс, далее нанёс целебную мазь из трав и сразу же перебинтовал руку специальным бинтом. Он вышел из комнаты, подошёл к мистеру Фейберу и миссис Фейбер, которые ждали его с нетерпением и наконец, сказал:

– К сожалению, след от ожога останется навсегда, он только уменьшится и перестанет болеть со временем, но рубцы останутся, рука обожжена от кисти руки до локтя, скажу вам, что могло быть и хуже, я приеду еще и сниму повязку, на всякий случай оставлю вам успокоительное, больше я ничего не могу сделать.

– Спасибо Роберт, ты уже столько лет наш доктор, мы доверяем тебе, тебя довезут, – сказал хозяин дома, похлопывая доктора по плечу.

Уже брезжил рассвет, было около четырёх утра, Адам Фейбер отослал слуг, которые тоже не могли уснуть после потрясения, поспать немного.

– Прими успокоительное лекарство дорогая и ложись спать, как только она очнется, я тебя разбужу, – сказал мистер Фейбер жене.

– Нет, я не брошу её, – сказала с заплаканными глазами миссис Фейбер.

– Ты не в себе, тебе нужен отдых, я не хочу, чтобы и с тобой что-то случилось.

– Хорошо я пойду немного посплю, но, пожалуйста, разбуди меня, как только она очнется.

Кэтрин пошла к себе, все ещё всхлипывая, мистер Фейбер остался с дочерью, сел на кресло и начал смотреть на её бледное лицо и молиться, чтобы она поправилась как можно скорее. Он и подумать не мог, что его милая Джулия любившая жизнь и себя способна сделать с собой такое. Он бы отдал все свои деньги, и даже жизнь, чтобы опять увидеть её улыбку. Он был зол, что какой-то сопляк мог такое сделать с его дочерью. «Если бы он попался мне на глаза, я бы уничтожил его, он бы за всё ответил», – подумал про себя он, с силой сжимая кулаки.

Мистер Фейбер заснул в кресле, он услышал, как Джулия застонала и открыла глаза, он сразу проснулся и подбежал к ней.

– Как ты дорогая? Тебе больно? Зачем ты это сделала? – засыпал он ее вопросами не в силах сдержаться.

– Прости меня, я не знаю, что со мной было, но я так этого хотела, хотела причинить себе ещё больше боли, всё было как в тумане, – сказала Джулия, видя отца как будто впервые и вдруг заметила, как он постарел за это время, она ненавидела себя еще больше. – Мне больно, – простонала она, видя свою забинтованную руку.

– Пока будет так дорогая, но со временем всё пройдет, – сказал он, пытаясь утешить её.

– Ожог не пройдёт, я знаю, не вини себя, вы с мамой не виноваты, это всё я, вы самые лучшие родители, я клянусь, что больше ничего такого не сделаю с собой и больше, вы не будете за меня переживать.

– Пойду, приведу маму, она спит.

Через пять минут, вошла мать и кинулась к дочери.

– Ммм, – простонала Джулия от боли.

– Прости дорогая, прости, – целуя её, говорила Кэтрин.

– Ничего мам, прости, вы этого ничего не заслужили, а вот я…, – сказала Джулия, и слёзы покатились по её лицу.

– Главное, что ты жива, я бы не пережила твоей потери.

– Я обещаю, что больше не причиню вам боли.

И она обе разрыдались, понимая, что душевную боль ничем не излечишь.

Прошло уже полгода с того страшного дня свадьбы. А все пребывали в таком настроении, как будто это было недавно. Джулия уже немного окрепла, доктор перестал приезжать, так как уже всё было сделано, что можно, теперь Джулия надевала платья только с длинным рукавом, чтобы скрыть обожжённую руку, теперь она жалела, то, что сделала с собой, она стала сильнее духом и старалась улыбаться при родителях, чтобы больше их не огорчать.

– Дорогая, завтра твой день рождение, может, мы куда-нибудь съездим, купим, что захочешь? – спросила миссис Фейбер сидя в столовой, когда они закончили завтракать. Джулия стала спускаться вниз и больше времени проводить в компании близких людей, это пошло ей на пользу, но больше её родителям, они опять становились прежними.

– Нет, я ничего не хочу, только с вами, здесь и всё. Из подарков я бы хотела пару платьев с длинными рукавами, теперь они мне понадобятся, –   сказала Джулия подавленным голосом. – Но я никуда не поеду, выбери их для меня сама. Я пойду к себе, – сказала Джулия, улыбнувшись родителям, и вышла из-за стола.

– Это уже хорошо, что она что-то просит, – слегка улыбнулся отец.

Джулия поднялась к себе в комнату, выходила она редко, в основном к завтраку обеду и ужину, чтобы сделать родителям приятное, но всё основное время она была у себя и смотрела в окно. Джулия не могла смотреть на свою руку, которую сама же и изуродовала, к зеркалу она подходила редко, ей было всё равно как она выглядит, теперь ей не для кого наряжаться. Луиза только раздевала и одевала ее, Джулии хотелось, чтобы всё было как раньше, чтобы она была счастлива, но она понимала, что как раньше уже не будет, её предали, жестоко предали. Смотря в окно, она думала, будет ли она ещё когда-нибудь счастлива, познает ли еще любовь, существует ли она для неё, где Генри, почему с ней так поступил, неужели он её совсем не любил? Все эти вопросы роились в её голове почти каждый день, но ответы было найти трудно. Джулия злилась и понимала, что виноват в её душевном состоянии один человек, и она дала себе слово: «Больше ни одной слезинки не будет пролито из-за этого мерзавца», – сказала она вслух сама себе и гордо вздернула подбородок.