Но тут в игру вступает та самая непредсказуемая переменная. Изабель собственной персоной. В ее руках Мелиорн обычно забывал обо всем, время в ее объятиях казалось ему минутой, когда в реальной жизни оно отсчитывалось часами. Именно поэтому, когда время, отведенное миссис Эрондейл для согласования всех разногласий между главами отделов, истекло, Мелиорн все еще нежился в заботливых руках Изабель.
Герои, утомившиеся трехчасовым выяснением отношений, наконец затихли и, подпирая плечами железные двери, примостились на невзрачном пиджаке Александра, добровольно пожертвованном им во имя неизбежного перемирия.
Не дождавшись Магнуса и Александра, миссис Эрондейл, тщательно сверившись с электронными часами на столе, уже совсем было собралась позвонить Мелиорну, когда в дело вступила вторая непостоянная.
Джейс Эрондейл знал много женщин, но не любил ни одной. Именно к этому стоит отнести его волнение и неловкость в общении с Клэри. И, конечно, никто не мог предположить, что десятки свечей, припасенные им для романтического времяпрепровождения с девушкой, могут создать опасный прецедент, заставляя сработать охранную сигнализацию.
Только экстренная ситуация, а вовсе не забывчивость, могли служить оправданием работникам агентства, которые, подхватив личные вещи, тут же покинули здание, сверяясь на пути с планами эвакуации. И напрочь забыли о двух продрогших и проголодавшихся начальниках, вынужденных коротать ночь в лифте между шестнадцатым и семнадцатым этажами здания Ideal Agency, Inc.
О том, как прошла эта ночь, нам мог бы рассказать Мелиорн, если бы потрудился выскользнуть из объятий любвеобильной Изабель и включить переговорное устройство в лифте. Но, увы, он сладко спал, уткнувшись в ложбинку меж роскошных грудей любимой девушки.
Джейс провел ночь у Клэри, согревая промокшую художницу трением и собственным телом, как учат на курсах первой помощи.
Миссис Эрондейл, почтив память любимой супруги тремя бокалами виски, заснула в кресле, накинув на себя плед.
Александр Лайтвуд провел ночь на полу холодного лифта, кутаясь в собственный пиджак и прижимая к себе вздорного Магнуса Бейна, сладко сопевшего у него на груди. Его макияж размазался, прическа растрепалась, а роскошный костюм помялся и испачкался. Эта ночь была лучшей в жизни Александра.
Магнус Бейн, последние три года, после расставания с Камиллой страдавший бессонницей, устало прикорнул на широкой груди Александра Лайтвуда, убаюканный мерным стуком его сердца. Он никогда еще так сладко не спал.
Именно здесь закончилась дорога наших героев, толкавшая их с неумолимостью судьбы навстречу друг другу. Отсюда начался их путь вместе. В одну, единственно верную сторону.
========== День 14. Бал-маскарад ==========
«Я подумаю об этом завтра»© Скарлет О`Хара
Тинбридж
Август 1881г.
Нет, не прикасайся к нему. Убери свои руки…
Женщина нагнулась ближе, касаясь краем корсажа руки Джейса Эрондейла, графа Дартмут, и положила свою ладонь на его обтянутую белой сорочкой грудь. Он улыбнулся ей, перехватив ее руку и слегка касаясь губами ее кисти.
Ревность полыхнула в груди Алека острой болью. Он не знал, кто эта женщина, но уже заранее ненавидел ее. Ненавидел светлые волосы, мягко спадающие локонами по бокам скрытого кружевной маской лица, ненавидел нежные руки, лежащие на сгибе локтя Дартмута, тонкий стан, затянутый в голубой шелк, округлые груди, почти выпадающие из открытого декольте. Груди, от которых Эрондейл не мог отвести взгляд. Женщина была прекрасна, как Венера, и он был бы идиотом, если бы отказался сейчас от этого.
Женщина придвинулась чуть ближе, скользя рукой по гладкой ткани брюк своего спутника.
Алек отдал бы все свое состояние, чтоб оказаться сейчас на ее месте, чтоб иметь смелость сжать плоть Джейса в ладони.
Да, они были дальними родственниками, но росли и воспитывались вместе. Семья Алека помогла Джейсу Эрондейлу оправиться от внезапной кончины родителей, подхвативших малярию в путешествии к Индии. Отец Алека — Роберт Лайтвуд, маркиз Солсбери, — лично взял под опеку сына своих друзей и помог ему постичь премудрости управления огромным состоянием, а также ввел его в круг самых значимых людей королевства, предоставив юноше свою протекцию. Это произошло четыре года назад, как раз, когда Алек закончил обучение в Кембридже и вернулся домой. Стоило ему увидеть повзрослевшего и возмужавшего кузена, как все чувства, что он старательно давил в себе эти годы, вспыхнули вновь. С тех пор он везде сопровождал Джейса, который, не подозревая о постыдных чувствах Алека, привечал его как брата и охотно проводил с ним время. Они вместе посещали “Фехтовальную Академию Анджело”, что было той еще пыткой для Алека. Видеть разрумянившегося, вспотевшего Джейса, чье мускулистое тело облегала тонкая сорочка, видеть его блестящие глаза, его улыбку — все это быстро приводило к тому, что Алек еле сдерживал себя, стараясь быстрее распрощаться с кузеном и уйти домой. Там, за стенами собственной спальни, он мог сколько угодно представлять себе, что широкая улыбка Джейса адресована только ему, как и блеск золотистых глаз, как горячее тело, прижимавшееся к его собственному. Такие фантазии оставляли после себя не облегчение, а фантомную боль разочарования.
Вот и сейчас, на бале-маскараде, устроенном в честь открытия сезона, Алека настигла та же боль, то же разочарование. Давно пора уже было перестать лелеять свои фантазии и оборвать эту нелепую дружбу раз и навсегда. Можно было уехать в Вест-Индию, провести там несколько лет, приумножая богатства их семьи. Или удалиться в одно из поместий, пустив слух о пошатнувшемся здоровье. Пожить немного в деревенской глуши, дожидаясь, пока схлынет боль, терзавшая сердце.
— Мистер Незнакомец, — к нему неслышно приблизилась совсем еще юная девушка, в бледно-розовом платье и маске, украшенной цветами. Ее рыжеватые волосы были собраны и высоко подколоты сзади, обнажая хрупкую шею. — Почему вы не танцуете?
Он мягко улыбнулась, чуть нервно открыв и закрыв веер. В ее наивном взгляде Алек не увидел ничего, кроме детского любопытства. Он оглянулся, выискивая в зале родителей этого юного существа, что, нарушая все правила этикета, рискнуло заговорить с незнакомым мужчиной.
— У меня нет партнерши, — сухо пробормотал он. И, чтобы отсечь возможные предложения с ее стороны, добавил: — И желания тоже.
Несмотря на его явное нежелание, девушке тем не менее удалось втянуть его в разговор. Они еще немного поболтали о погоде, о танцах, о новинках музыкального сезона. После чего девушка, мило попрощавшись, упорхнула к подругам.
Алек тяжело вздохнул, поднес бокал шампанского к губам и обнаружил, что тот опустел. Он посмотрел направо, потом налево и нахмурился. Никакой выпивки в пределах досягаемости. Да и неудивительно. За весь вечер мимо уголка, в котором укрылся Алек, прошел всего один лакей. Хотя нет, не «уголка». По углам залы разбрелись влюбленные парочки. А вот у мраморных колонн рядом с двойными дверями почти никого не было, гости Дартмута входили в бальный зал вовсе не для того, чтобы вскоре уйти.
Из скрытого за занавесом алькова потекла нежная мелодия вальса, тут же смешавшись с вздохами и восторженными возгласами. Кавалеры приглашали дам, и вскоре центр залы заполнился летящими в танце фигурами.
Алек оглянулся, Джейс куда-то исчез. Очевидно, вновь добившись расположения какой-нибудь дамы, он теперь торопливо ласкал ее в темном алькове. Кто бы знал, свидетелем скольких таких случаев становился Алек и как потом терзали его эти воспоминания.
— Милорд, — присела перед ним в реверансе молоденькая горничная, — лорд Дартмут ждет вас в кабинете.
Алек вздрогнул. Отдав пустой бокал служанке, он поспешно покинул зал. Привычное уже волнение охватило его. Что мог хотеть от него Джейс? Возможно ли, что Алек сейчас услышит то, о чем грезил долгими ночами? Увы. Как бы ни сложились обстоятельства, но лорд Дартмут всегда останется ценителем женской красоты. Пора уже оставить пустые надежды и начать строить свою жизнь вдали от Джейса.
