— Ты! — выпалил он в восторге. — Ты первый, кто им отпор дал! Видал, как они, ну, испугались?

— Испугаешь их, как же, — протянул я, осторожно ощупывая ребра. Кулак Дылды весил немало. Дышать становилось всё больнее и больнее.

Мы медленно поднялись на ноги. Рыжего всё распирало от восторга.

— Нет, ты видел, видел?! — он замахал руками. — Их ведь там действительно была, ну, целая толпа! А они побоялись что-то делать, потому что никто раньше на них так не бросался, а ты еще сам, первый полез!

— А чего они на тебя вообще охотятся? — подозрительно спросил я. — Чего ты им сделал такого?

Рыжий опустил голову и покраснел.

— Утверждают, что я, ну, слабак, раз не могу за себя постоять. А слабаки не нужны Содружеству. А еще моя мама родила меня без отца, ну, из пробирки. А они уверены, что, ну, нагуляла. Дразнятся… Говорят, что получился я не очень, а маму называют, ну, плохими словами. А она меня любит, одежду мне сама шьет и вяжет… Купить-то мы многое не можем. Денег не на всё хватает.

— Тупые они, — вынес я для себя вердикт. — Ты разве виноват в том, что там твоя мама делает? Можно подумать, это ты сам придумал — из пробирки родиться. А если человек не виноват, то за что его дразнить?

Рыжий застенчиво улыбнулся.

— Вот бы ты это им сказал. Я-то все понимаю.

— А что? Возьму и скажу! — тут же заявил я. И поспешил добавить, видя, как загораются у него глаза: — Но это совсем не значит, что мы теперь друзья! Пока что ты меня раздражаешь.

Рыжий смиренно кивнул, соглашаясь. Я снова ощупал ребра и задумался о том, как бы побить Дылду так, чтоб самому в процессе не получить. Или получить, но не сильно.

Всё-таки он прав. Каким бы храбрым я ни был, я всё равно маленький и слабый.

Правда одолеть Швабру мне это не помешало. Случайность, удача или закономерность? Что угодно, но я докажу и Дылде, и всем остальным, что на моем пути ничто меня не остановит.

========== Глава 7. Соперники. ==========

Добравшись до дома, я нашел Лолу свернувшейся в кресле калачиком и шмыгающей носом. Мигом позабыв про отбитые ребра, я присел перед ней и хмуро спросил:

— Тебя кто-то обидел? Потому убежала, меня не дождавшись?

— Извини, извини, — Лола кулачками потерла покрасневшие глаза и села ровнее. — Ничего, ерунда, с девчонками повздорили… Ой, у тебя вся одежда в грязи!

К вечеру на моей груди расплылся здоровенный синяк, глубоко дышать было больно, потому я не стал терпеть и пришел сдаваться Лоле с повинной. Она тут же велела снять майку и принялась натирать мои бедные ребра какой-то прохладной мазью. Я кряхтел, но сохранял героическое выражение лица. Лола хмурилась, вздыхала и негодующе трясла кудряшками.

— Чего ты, ну? — укоризненно спросила она, наконец отпуская меня. — Первый день — и сразу в драку. Так нельзя.

— Это кто постановил, что нельзя, а? — заворчал я, надевая обратно майку и забираясь в кресло с ногами. — И вообще, они первые начали!

Лола встала и принялась ходить по комнате.

— Нет, решительно невозможно с вами, мальчишками! Я уж надеялась, ты не будешь к этим хулиганам лезть, но, видимо, зря!

— Я их заставлю себя бояться, — сказал я серьезно. — Ведут себя как короли, а сами просто слабых обижают!

Лола грустно покачала головой.

— У их заводилы папаша в администрации Нью-Кэпа работает — даже не знаю, что сделать с ним можно. Ну и вообще бить людей — плохо-плохо. Всё можно словами решить.

— Скажешь тоже — словами! — вспылил я. — Да хоть какую речь я загну, всё равно все понимают только кулаком в лицо. Пусть боятся хотя бы, раз уважать не умеют.

Лола стояла посреди гостиной, сложив руки на груди, и смотрела на меня по-взрослому строго.

— Прямо все-все? Думаешь, словами никому не объяснить?

— Никому, — упрямо ответил я. — Только силой.

Под ее взглядом я начал краснеть. Отчитывать меня, как ребенка? Сама бы сперва повзрослела!

— Мне же ты можешь объяснять всё спокойно? Или я тоже тебя бояться должна? — спросила Лола.

Ушам и щекам стало нестерпимо горячо. Я упорно не поднимал на нее взгляда, ерзая в кресле.

— Ты — другое дело, — тихо и неуверенно сказал я. — Про тебя я уже знаю, что ты хорошая. Про всех остальных — нет. На всякий случай буду считать всех вокруг плохими. Чтоб потом грустно не было.

— Но ведь хороших людей куда больше, чем плохих, — попыталась настоять на своем Лола. — Неужели ты всю жизнь всех считаешь плохими?

— Угу, — я украдкой посматривал на нее из-за свесившихся на лицо волос.

— И у тебя никогда друзей не было, да? — продолжала она.

— Есть у меня друг! — запротестовал я. — Рассказывал же. Он меня в Академии ждет. У нас Обещание. А вот там, внизу, ни с кем не дружил, да. Они там все были глупые. Когда я об этом говорил, они хотели меня побить, потому я дрался с ними.

Лола даже хихикнула на это.

— Эй, Джейк, а ты сам бы полез в драку, если бы тебя назвали глупым?

— Конечно! — сказал я, пылая я праведным гневом. — Каждый полезет в драку, если его назовут глупым.

Сказал и задумался, позабыв даже рот закрыть.

А вдруг в этом всё дело? Ну, даже пусть не всегда, но в части случаев…

— Ничего не буду говорить о том, как надо относиться к людям и как люди будут относиться к тебе, — сказала Лола. — Просто попробуй сначала думать, а потом лезть в драку. А то, выходит, ты ничем не лучше ни ребят с Нижней Земли, ни наших вредин из класса.

Я кивнул, озадаченный новыми для себя мыслями. Требовалось всё тщательно обдумать, а потом снова обсудить с Лолой.

На следующий день мы пришли в школу даже раньше, чем нужно. Отчего-то Лола больше не хваталась за мою руку и вообще держалась поодаль. Мы сели на свои места и даже не разговаривали, а на переменах она всё убегала куда-то.

Второй день подряд я был в центре всеобщего внимания. Дылда пришел с опозданием, весь первый урок мы таращились друг на друга, будто играя в гляделки. Его Щекастый подхалим теперь сверкал дыркой в передних зубах и посматривал на меня со страхом. Рыжий наоборот глазел со своей первой парты с нескрываемым обожанием. Остальные всё так же шушукались, бросая в мою сторону быстрые взгляды.

Ну конечно, однорукая диковинка еще долго будет главной темой обсуждений. Пока никто не пытался меня жалеть, это вполне устраивало. Пусть смотрят сколько хотят.

На большой перемене Дылда сам подошел ко мне. Подхалимы остались на своих местах, но напряглись, готовые то ли сбежать поскорей и подальше, то ли кинуться ему на помощь.

— Эй, патлатый, — с деланой небрежностью позвал Дылда, прислонившись к моей парте. — Ты ведь действительно сбежал с Нижней Земли, да?

— Тебе-то какое дело? — отозвался я настороженно.

— А такое, — сказал Дылда. — Я знаю от отца, что там живут одни уголовники. Может, у вас там свои порядки, но тут всё иначе. Несмотря на то, что ты мелкий выскочка, я всё обдумал и решил предложить тебе дружбу.

— Стать одной из твоих шестерок? — тут же перебил я. — Ну нет, на такое я не согласен. Ты ничем меня не лучше, почему же я должен тебя слушаться?

Дылда навис надо мной небоскребом — высоченный, массивный, угрожающе хмурящий брови, сурово сложивший на груди руки. Я смотрел снизу, выдерживая это давление, чувствуя, как поднимается адреналин, сопротивляясь страху, который Дылда пытался внушить. В его светлых серых глазах я видел свое отражение.

Через долгий миг сражения он отодвинулся и опустил руки, первым отводя взгляд. Сдался, что ли?

— Ладно, значит, не хочешь, — сказал он почти спокойно. — Учти, тебе со мной не тягаться. Тут командую я, потому что в этом классе я не только самый сильный, но и в учебе первый.

— А еще у тебя папаша в администрации сидит, задницу твою прикрывает! — громко сказал я. — Самому-то ничего вообще делать не приходится, наверное!

Подхалимы разом дернулись, будто по команде. Все, кто был в классе, повернули к нам головы.