– Тонкая, однако, работа, – заценил татушки Димка, но вот что его поставило в тупик, так это сроки исполнения этих рисунков. Он сам прекрасно рисовал и знал, что на подобный узор, выполненный простым карандашом на листе бумаги, у него ушел бы не один час, а здесь их шесть! Шесть прекрасно выполненных татушек, которые надо было тщательно набивать специальной машинкой. А ему их набили приблизительно за шесть часов! Час на рисунок! Это было просто немыслимо. Но факт – вот он, перед его глазами. Димка еще раз внимательно оглядел своё новое тело и, пожав плечами, отправился в ванную, чтобы и самому умыться с дороги и не повредить рисунки. Перекусив, после приведения себя в порядок он прилег отдохнуть и незаметно провалился в сон. Сновидения судорожно сменялись перед ним с огромной чередой. То вот они с Толиком сидят и пьют коньяк, то в какой-то палатке шумно с кем-то обсуждают выступающих исполнителей на фестивале. То вот они с Толиком поют на два голоса, потом опять пьют, потом Толян показывает ему свои татуировки, чем – то похожие на его нынешние, а потом они хлопают и пожимают друг другу руки и Димка стягивает с себя тенниску…

Проснувшись, от звука открывающегося дверного замка, Серебряков судорожно вскочил с дивана и быстро натянул на себя спортивные штаны и майку с длинными рукавами – зачем раньше времени травмировать мать.

– Сын, ты дома?

– Да, мам, перед обедом вернулся.

– Ну и как отдохнули? – с усталыми глазами, но с улыбкой на устах, мама вошла в зал, где собственно постоянно и обитал её сын. – Ты чего это в такую жару оделся как бабай? – изумилась она.

– Да нормально отдохнули, даже обгорел немного, – Димка взял из маминых рук пакет с продуктами и понес его на кухню. – Вот намазался кремом, и чтобы диван не запачкать одел старьё…

– А-аа! – мама пошла в свою комнату. – А как Юля? – донесся её приглушенный голос.

– Да тоже всё хорошо, – сын не стал признаваться, что они поругались. – Мама у неё сейчас лежит после операции в больнице. Мы её в пятницу утром навещали, но вот со мной на море она не сможет поехать.

– Надеюсь, ничего страшного? – взволновано переспросила мама.

– Да, нет. Всё в порядке. У неё сейчас реабилитационный период, но уже идет на поправку.

– Ну и хорошо, – согласилась мама. – Ужинать будешь?

Димка еще четыре дня провел в городе. Юля категорически отказывалась отвечать на его звонки и смски. Погода в эти дни была не очень жаркой, поэтому внешний вид сына для мамы казался обыденным. На удивление татушки через три дня совершенно перестали его беспокоить периодическими зудами. Он даже прекратил закрывать их повязками, но еще продолжал мазать увлажняющим кремом. Кожа вокруг рисунка потеряла воспаленный красноватый оттенок и татушки немного поблекли. Со стороны казалось, что им уже много лет. И хотя Димка постоянно носил длинные брюки и прикрывающие до кистей рубашки, не решаясь выставлять рисунки на общее обозрение, а тем более травмировать психику мамы, но их вполне уже можно было предъявлять обществу. Что он и сделал на третий день, встречаясь с друзьями вечером в кафешке. Общаясь на разные темы, он как бы от жары решил закатать длинные рукава рубашки. Проходящая в это время мимо их столика дамочка с сыном на мгновение приостановилась, потому как малец, вдруг указал на Димку пальцем и звонким голосом произнес:

– Смотли мам, – дяди киболг! – Мамочка его обернулась, а тут и друзья обратили внимание на изменённого Димку.

– Ни фига себе, Диман! И ты молчал? – А ну-ка… – все стали с интересом рассматривать рисунки на его руках.

– Смотрите, а механизмы-то разные, – вдруг обратил внимание на его левую руку одноклассник Пашка. – Вроде и похожи рисунки, но вот здесь – указал он на определенное место, – видите? Такое ощущение, что устройство должно разблокироваться. У меня лично создается ощущение, что из руки может вылететь некий предмет.

– Ага! – горящим от возбуждения голосом подтвердил его версию второй друг – Сеня, с которым они получали высшее образование. – А правая рука, наоборот, должна как бы захватывать предметы, или управлять ими… – Диман, а ну-ка поставь руки перед собой вместе, – неожиданно попросил Сеня. Серебряков никогда дома такого не делал, а тут эта мысль ему и самому понравилась и, выставив свои руки перед друзьями, он и сам словно впервые стал с любопытством рассматривать татушки. Действительно, на первый взгляд они были похожи, но приглядевшись в зеркальном отражении, сразу стали видны различия схем. На одной руке звенья слово зацеплялись одно за другое, а на второй руке, они должны были расцепиться.

– Прикольно! А кто тебе их делал? – Пашка стал рассматривать и свои руки, – может и себе нечто подобное забубенить? – Димка замялся, как им ответить, он и сам был не уверен, что это именно Толик ему наколол.

– Точно не сказу, – Серебряков потянулся к пивной бутылке. – Так, познакомился на фестивале с одним мастером, Толик зовут. Да вот по пьяни и решился себя разукрасить.

– В смысле себя? – удивился Сеня. – Ты не только руки разрисовал?

– Ага! – прихлебывая чуть теплое пиво, признался Димка.

– Офигеть! – в унисон присвистнули оба товарища. – Давай колись! – Димке пришлось задрать и штанины на ногах.

– Парни, у меня сейчас наступит «Когнитиивный диссонаанс»! – откинулся обалдевший от увиденного Сеня.

– Сеня, в моем доме попрошу не выражаться! – подколол его с акцентом фразой из фильма «Кавказская пленница» – Димка. – У меня есть еще небольшие татушки и на груди и на спине.

– Да, Диман, – допив пиво из бутылки, признался Пашка. – Такого мы от тебя точно не ожидали. Ну… тату на руках я еще могу понять, но всего себя разрисовывать, нет, это не для меня. Я с головой пока дружу.

– Согласен, – стукнул своей тарой по бутылке товарища Сеня. – Это уже перебор. Ты с дуба, что ли рухнул? Или обкурился там чего-то?

– Да ну вас, – огрызнулся, обидевшись, Димка. – Конечно, хорошего человека и обидеть приятно. Но от вас я этого не ожидал. – Парни ничего не успели возразить, как Серебряков встал из-за столика и, развернувшись, пошел неизвестно куда.

Не замечая никого и ничего, Димка шел туда, куда его несли ноги. Сначала он бурчал на друзей, не оценивших его новый стайл, потом задумался, а чего он собственно вспылил. Они же правы. Он словно был накуренный и не соображал что делал. В трезвой памяти ему никогда бы даже в голову не пришло – согласиться на татуировки. А тут на тебе! – пнул он валяющуюся на асфальте пластиковую бутылку. – Нажрался как скотина и согласился себя разрисовать. Но что теперь делать? Даже если их сводить – не факт, что удачно всё получится и мой вид может стать еще хуже. Ему стало жалко себя, захотелось куда-то скрыться, уехать, убежать. – Да ещё и эта Юлька, навоображала себе там неизвестно что, – злился он на игнорирующую его девушку. – Так… А куда это меня занесло? – Серебряков поднял голову и осмотрелся вокруг. – Это что же? – удивился он. – Меня на железнодорожный вокзал завело? Ну, точно! Надо на время смотаться из города. Я же планировал уехать на море, значит это знак – пора. – Приняв решение, Димка никогда не откладывал его в долгий ящик.

Придя вечером домой, он предупредил мать, что один отправляется дикарем на море. Мама спокойно относилась к этим поездкам, убедившись, что её сын всегда держит слово и не влезает в сомнительные аферы. Она только уточнила:

– В наш старый лагерь?

– Да, – подтвердил Дима.

– Увидишь, кого из наших знакомых – передавай привет, – попросила она.

– Обязательно!

Деньги у Димки имелись, поэтому он решил изменить своим привычкам и отправиться в путешествие на самолете, планируя обратно добираться автостопом. Билеты на 19 августа он оплатил через интернет на одном из специальных порталов и уже в обед вылетал прямым рейсом в Симферополь. Маршрут был известен. До Севастополя на автобусе дорога занимала около двух часов. А дальше на попутках по трассе, уходящей в сторону Ялты, он добирался до указателя с поворотом к лагерю «Ласпи». Раньше все эти места были совершенно дикими, никто не брал денег за место или услуги. А теперь сервис позволял даже не везти свою палатку и питание. Были бы деньги – всё можно купить и оплатить на месте.