От поворота дороги к самому лагерю, Димка добрался на попутном «москвиче-пирожке», везущем продукты для столовой. И заплатив за недельное размещение в своей палатке всего 1750 рублей, он пошел устраиваться на месте. В эту сумму ему кроме отведенного жилого места входило и пользование всей инфраструктурой лагеря: туалет, душ, умывальник, освещение, охрана и даже розетки для подзарядки аппаратуры. За 600 рублей можно было заказывать комплексное трехразовое питание. Димку радовал и тот факт, что для «индивидуалов» были предназначены специальные поляны, вдали от шума и суеты, так сказать, «евро-городки». То есть тех мест, где стояли комфортабельные палатки с кроватями для любителей комплекса «всё включено». Он не понимал таких людей, ты хочешь, чтобы за тебя всё делали, но при этом снимаешь не номер в гостинице, а ту же самую палатку. В чем смысл? Сэкономить лишнюю десятку тысяч рублей? Да вон, рядом отель отгрохали – иди, живи в нем! Ан нет, им хочется и типа они все на природе отдыхают и в тоже время за них всё делают. Серебряков не понимал таких компромиссов. Ты либо нежься в гостиничном номере и питайся в ресторане. Либо живи в палатке и готовь себе на костре. Хотя с другой стороны тот факт, что здесь есть недорогая столовая – его приятно радовал. Иногда ну просто не хочется себе готовить и терять драгоценное время.

Установив палатку и распаковав вещи, Димка переоделся в плавки и спустился к морю.

Бухта Ласпи – уникальное место в субтропической зоне Крыма. И хотя в ней отсутствовали песчаные пляжи, но зато вода всегда была кристально прозрачной. Рядом находился и мелкогалечный пляж, но Диме нравилось заходить в воду среди громадных валунов, торчащих из воды, словно обломки рухнувшей старой крепости. Волн практически не было и он с удовольствием, медленным брасом отправился подальше от берега. Прилично отдалившись от пляжа, он перевернулся на спину и, закрыв глаза, стал наслаждаться релаксом и покоем, слегка покачиваясь на мелких волнах.

– Зарядка активирована, – вдруг послышался ему негромкий женский голос. Открыв глаза и оглядевшись вокруг, он никого рядом не заметил, зато на берегу разглядел девушку, машущую планшетом кому-то из отдыхающих.

– То ли у нее динамик такой громкий, – подумал Димка, – то ли мне показалось. – Заново закрыв глаза, он отдался полной неге, но больше никаких голосов ему не мерещилось. Вернувшись на берег, он успел еще немного позагорать на огромных прибрежных камнях, ловя лучи заходящего солнца, а после вернулся к себе в палатку. Приготовив ужин на походной газовой печке, он с аппетитом проглотил его и отправился спать.

Два следующих дня Серебряков только и делал, что купался, загорал и ел. После Грушинских посиделок, даже пиво не хотелось употреблять. Зато чай, приготовленный на сухих можжевеловых ветках – отличался необычайно вкусным ароматом. Его было приятно пить особенно вечером, когда солнце пряталось за горизонтом, и в палаточном лагере наступала волшебная вечерняя атмосфера. Старых знакомых он не нашел, зато успел на пляже познакомиться со своими соседями по лагерю. Особо близко ни с кем не сошелся, но загорая на камнях – они беседовали на разные темы. Были здесь и девчонки, чуть моложе Димы, которые периодически стреляли в него глазками и улыбками, предлагая вести себя смелее, но Юля крепко сидела в его сердце и он, хоть и не носил никаких колец, показывал всем на палец, что, мол, его сердце отдано другой. И хотя в интернете он прочитал, что татуировки в первое время необходимо прятать от сильного солнца, но они его совершенно не беспокоили и даже с каждым днем казались всё более тусклыми. Кожа его подзагорела, и со стороны уже никто бы даже и не подумал, что этим рисункам от силы неделя, а не несколько лет. Да и Димка уже привык к ним, и поэтому всё реже обращал внимание на это художество.

На третий день безмятежного отдыха, в лагерь заехала шумная компания молодых ребят с девчонками, так называемая «золотая молодежь». Они разместились в «евро-зоне» и, стараясь показать свою значимость, постоянно на повышенных голосах кричали друг другу:

– Санек! Сходи в «Порше» и принеси нам вискаря!

– Там нет ничего!

– Тогда посмотри в «Ягуаре»! Я же точно их брал.

Местные отдыхающие тут же дали им прозвище «папенькины сынки». А этим было на всех наплевать. Вели себя шумно, развязно, задирая проходящих мимо них туристов.

– Ну, всё, блин, – расстроился Димка, – накрылся отдых. – Да и не только он был обеспокоен новыми соседями. Зрелые мамаши, беспокоясь о своих чадах, стали указывать на эту шумную компанию администрации лагеря, но те только разводили руками: «После 23.00 они же не шумят, поэтому мы не можем никак на них воздействовать». И действительно в первый день они вечером не шумели, народ подумал, что может быть, всё обойдется. И это только в день заезда они вели себя так бесцеремонно. Но следующее утро показало, что все ошибались. К ним приехали новые друзья, и тихий палаточный городок превратился в танцплощадку. Музыка громыхала с утра, не переставая. Пьяная молодежь с визгом и бешеным ревом носилась по пляжу, распугивая детей и отдыхающих. Им несколько раз пытались сделать замечания, но молодняк полностью игнорировал чужое мнение. И даже Димка, заплывая подальше от береговой линии, всё равно слышал долбающие на огромное расстояние низкочастотные басы громыхающей аппаратуры.

– Так, хоть мной и было заплачено за неделю, – думал он, – но придется видимо сворачиваться и искать место потише. Вернувшись на берег, и по привычке разместившись на одном из камней, чтобы обсохнуть и позагорать он был потревожен чьим-то наглым голосом:

– Слышь, ты, синюга татуированный, свали-ка отсюда. Не видишь, мы тут с девушкой собираемся позагорать. – Приоткрыв глаза, Дима увидел ухмыляющегося крепкого парня лет двадцати пяти, стоящего над ним и держащего за руку молодую стройную девчонку, уже познавшую все прелести силикона на губах и груди.

– Мест вокруг много, идите и загорайте где хотите, – спокойно ответил Серебряков, махнув рукой на пляж, и вновь прикрыл глаза.

– Ты видимо не понял, – пнул его по ногам парень. – Это наше место, а ты вали на все четыре стороны. – Дима был не конфликтным человеком, но хамское обращение он терпеть не собирался.

– А если не свалю, то от тебя словлю?

– Ага! Словишь по самое не хочу! – заржал довольный своей шуткой парень.

– Миш, да ладно тебе, – пыталась образумить его девушка. – Пошли вон туда, – указала она на свободные валуны.

– Нет, – жестко отрезал он, и уже зло, пнув Димку по ногам ещё раз, с угрозой произнес:

– Ну, ты, рэпер недоделанный, не понял что ли? – Серебряков не любил драться, предпочитая миром решать конфликтные ситуации, но если уж выпадала такая хреновина, то остановить его было трудно. Не вставая с места, он вдруг пнул Мишу в голень. Удар получился неожиданно сильным. Нога парня подломилась, и он со стоном свалился с камня на прибрежную гальку, ударившись лицом о поверхность валуна. Девушка с визгом кинулась спускаться к поврежденному кавалеру.

– Да я тебя, сука, урою, – сплевывая сгустки крови с разбитых о камень губ и носа, заорал откуда-то снизу парень. – Кровавыми слезами умоешься. Пацаны, наших бьют! – закричал он в сторону отдыхающих неподалёку друзей. Те, увидев окровавленное лицо товарища, с криками и угрозами, прихватив ножи для разделки мяса и ещё чистые шампуры – кинулись на выручку.

– Ну, сука, мы из тебя сейчас шашлык сделаем! – орали они. Димка, после удара сразу же вскочил с места и приготовился к драке. Он понимал, что внизу его могут быстро зажать и, накинувшись толпой банально завалить грубой силой, а вот на вершине камня для драки было самое удобное место. Здесь нападающим снизу его не достать, и приходилось бы залезать на камень по одному, а уж поодиночке Димка мог бы легко атаковать драчунов. Так и произошло. Толпа скопом попыталась забраться наверх, но обломки камней этого не позволяли, а заняв выгодную позицию, Серебряков мастерски сбивал атакующих сверху вниз ногами, успевая добавить и руками. Кто-то из них пытался достать его снизу, тыкая шампурами по ногам, но роста им не хватало. Тогда другие стали кидаться в него эти металлические стержни. Но по какой-то случайности ни один из них не воткнулся в тело Серебрякова. Даже кинутый кухонный нож не прикоснулся к телу парня, хотя Дима и не видел, откуда он летел, только услышал звон упавшего на камень лезвия.