— Это какие? Я и так пленник положения без прав и…

— Сейчас это не так! Ты волен поступать, как хочешь, идти, куда хочешь, и говорить, что вздумается. Кроме…

— Я не могу быть рядом с Дари и его прекрасным нянькой. У Фабио вряд ли сложится личная жизнь, если он растворится в ребёнке.

— Это его выбор, Лерк! — вдруг жёстко произнёс Свят. — Нери очень красив и умён, куча альф валялась бы у его ног, если бы он пожелал. Но Фаби упрямо любит моего мужа! Чем ты его покорил, старик?

— Я его извёл своими домогательствами, практически приручил, а потом… велел уйти! Мне легко признать то, какая я сволочь.

— Ты… можешь… позвать своего итальянца, — как-то глухо сказал Свят.

— Предлагаешь спать с Фаби, а потом принимать твои ласки, как ни в чём не бывало? — мои серые глаза недобро сузились. — Я не настолько сволочь, Макеев! Я обещал ему, что мы будем вместе, и слова не сдержал.

— Се ля ви.

— Невесёлое «се ля ви», когда…

— Все не могут быть счастливы, Лерк! — крепкий поцелуй смыкает мои губы. — Ты всегда себя изгрызаешь, когда дело касается янтарных глаз прекрасного беты. Знаешь, тебе досталось не меньше, чем Нери. Могу сказать одно: хорошо любить самому, но знать и ощущать, что сам любим — это наивысшее счастье на Земле. Фаби и тебе достаточно просто пожелать быть вместе, и ни одна сила в мире вас не удержит.

Я вздохнул. Действительно, что проще? Мы любим друг друга. Но есть ответственность, семья, долг перед мужем и дочерью. Есть человек, который принёс мне клятву верности и терпит все мои номера. И есть преданный тоскующий мальчик, который ни в чём не виноват, но при этом не может быть счастлив из-за МЕНЯ. Господи, сколько я ещё буду думать о себе и о Фабио Нери?!

Зачмокала в переносной люльке Максин, Макеев хотел встать, но я его остановил. Поднялся сам, поменял малышке памперс, укутал в байковую пелёнку поверх ползунков, приложил к груди. Девочка сосать не торопилась, смотрела на меня круглыми большими глазёнками. Я погладил пухленькую щечку, под нижней губкой-малинкой, вдохнул чистый молочный детский запах.

Сзади обнял Свят:

— Я тебя люблю! И хочу, чтобы ты был спокоен и счастлив, Лерк.

— Спасибо. Мне почти стыдно. Я потребляю всеобщую любовь, а сам…

— Ты дал кусочек счастья Паю, старик. И Илье. Тебе мало?

— Моя блажь чего-то да стоит!

— Глупый взрослый! — Свят касается губами моей шеи, присобирая кожу губами. — Самый любимый мой… Скажи, Макс? Мы папу никому не отдадим! — дочь уже деловито сосала, чуть царапая мне грудь ноготками.

Оглушительную новость я узнал по ТВ третьего января, когда мы уже вернулись в Буживаль. Со второго января Пай приступил к работе. Я напивался чаем с молоком, когда краем уха уловил, что прикрутили громкость у телика. Я вышел в гостиную, и поймал Мирро и Роше с поличным. По новостям крупным планом транслировали церемонию заключения брачного контракта между андоррским наследным князем Луиджи Сесилиа и виконтом Фабио Нери.

Молодые люди были в ослепительно-белых костюмах с красными поясами венчались в главной церкви Андорра-ла-Вельи. Сесилиа был признан «вигье», то есть наместником, от правительства Франции, а Нери — от епископата Испании; несмотря на то, что он имел итальянские корни по отцу, папа Фаби был наполовину испанцем. Заключающие контракт супруги-со-князья были прекрасны. Темноволосый Нери и златокудрый, похорошевший, властный херувим Сесилиа поражали взгляд. Вся Андорра ликовала, выплясывая на улицах, признав новых молодых правителей, у которых рос маленький наследник-альфа.

Начиналась эпоха реформ и перемен, где в приоритете стоял суверенитет Андорры, как княжества и страны, с установлением права передавать управление государством по наследству. Нынешний Папа Римский одобрил такое решение молодых соправителей, так как это решило бы многие разногласия между граничащими крупными странами, как Испания и Франция.

Андорра, развивая туризм, могла бы вполне стать самостоятельным государством, независимым от властных «соседок». эта страна уже была известна, как один из крупнейших в Европе центров СПА-процедур (лечение минеральными и морскими водами), ввиду большого числа источников сульфатных минеральных вод. Особенно много СПА-центров располагалось в общине Эскальдес-Энгордань, на территории которой существовал самый крупный и старый европейский СПА-курорт Кальдеа, представляющий собой огромный дворец, на территории которого туристов ждали незабываемые впечатления.

Большой вклад в экономику страны продолжал вносить банковский сектор со своими существенными налоговыми льготами. Промышленность Андорры в приоритете производила роскошные ремесленные изделия, раритетную богемную мебель, сигары и сигареты, выпускались редкие коллекционные почтовые марки, имелись месторождения железных, серебряных, свинцовых и оловянных руд, поделочных и драгоценных камней. Кроме этого, Андорра, спонсируя некоторые значимые проекты Всемирного Научно-Исследовательского Центра, заполучила месторождение видоизменённого александрита на Доране.

Со-князьям Андорры на протяжении десятков лет удалось стянуть в свою страну самых непростых и умнейших людей Европы. Андорра при этом оставалась самым безопасным государством, не имеющим на своей территории ни одной тюрьмы. Вот так развернулось карликовое княжество! И в завершение всему Папа объявил Андорру самой высоконравственной и благочестивой страной в Европе, безоговорочно запрещавшей любые легальные виды порно-индустрии, от интернета до стриптиз-клубов. За домашними шалостями, естественно, уследить было трудно, но руководителям предприятий и офисов поддержка морального облика сотрудников была вполне по силам.

Теперь формальное управление Андоррой мягкотелыми омегами и властными Премьерами подошло к концу. Луиджи, будучи омегой, показал неомежью хватку и неординарный ум и расчетливость, став самым молодым учёным Европы, получившим степень магистра в прошлом году, и начавшим писать докторскую диссертацию в области генетики и молекулярной биологии. Бета Нери оказался талантливым парламентёром и грамотным политиком, знающим более пяти языков. Их тандем обещал маленькой стране независимость и процветание.

Всё это я услышал по телику, отобрав у сына пульт, и просидев около экрана с остывшим чаем более часа. Потом я резко встал и ушёл в свою спальню. Набрать номер Фабио было делом нескольких секунд.

Длинные гудки ожидания, потом тоскливый отбой.

Вечер.

Почти десять часов вечера.

Гуляют?

Пишу «смс», а зубы аж скрипят от досады. Мне даже не сообщили о свадьбе, молчу уже о вежливом ответном приглашении на неё!

«Малыш, привет! Как дела? По телику сказали, что ты, типа, женился?» — стараюсь держаться спокойно и достойно, но внутри всё перекипает.

«Да», — прилетает в ответ безэмоциональное и безликое соглашение.

«И что же ты постеснялся сообщить мне?»

«Почему ты так зол?»

«Чёрт тебя дери, малыш!!! Почему?! Я позвоню!»

«НЕТ! Не хочу слышать твой голос. Прости!»

Я в слепой ярости вызываю Фаби вновь и вновь, но тщетно! Рвануть бы в Андорру! Прямо сейчас! Пусть даже автостопно-пешим ходом! Но я же знал, что это рано или поздно произойдёт! Фаби и Лу всё правильно решили. А я — жалкий ревнивец, пытающийся усидеть на двух стульях.

«Будь достаточно счастлив, любовь моя», — моё жестокое послание улетает адресату, а я вижу влажные глаза беты, поджатые губы, излом изящных бровей.

Нетерпеливо жду…

Считаю минуты…

Жду! Жду! Жду!

Ногти вонзаются в ладонь, губа искусана до крови. Наконец…

«Amore mio… il respiro è il mio… la mia follia… ты можешь быть таким жестоким! Я разучусь улыбаться и дышать, однако никогда не забуду вкус твоих губ! Прощай».

Лу раздражённо рванул брошь с тончайшего батистового жабо на шее. Фаби в расстёгнутой рубашке и узких брюках сидел в кресле, обитом золотистым жаккардом. Нери устало потёр гладкий лоб, достойный резца скульптора. Омега медленно подошёл к супругу, навис над ним, опираясь на подлокотники.