— У него маловодие! — из боковой двери в палату с огромной плазмой, балконом и шикарным душем выходит Роше. — Дарси, у тебя время приёма, между прочим! Я, вообще-то, не только тобой сегодня занимаюсь.

— Анри, прости! Это моя блажь! — тут же мурлыкает светлейший манипулятор.

Я подхожу к омеге и глажу его по голове. Тот замирает, потому что ожидал всего, что угодно, только не детскую ласку.

 — Отдыхай, Лу, ты совсем бледный! Роше, почему так?! — хмурясь, спрашиваю я.

— Не все так легко переносят беременность, как ты, Лер.

— Это… по-твоему, ЛЕГКО?!

— Для сорокалетнего обращенца просто ши-кар-но! Хотя… тебе ещё два месяца ходить, надо быть максимально внимательным. Знаешь, как бывает: всё замечательно, а перед самым финишем…

— Не каркай, док! — немного фамильярно изрёк я.

— Ничего плохого не случится! — произнесли Макеев и Фаби одновременно, Лу приподнял бровь.

— А Мистера Мега Вау так и не поделили! — усмехнулся омега. — Ты — сердцеед, Дарси. Каким был таким и остался.

— Вообще-то, я господину Сесилиа волнительных свиданий не разрешал! — строго заметил Роше. — Да и Леру долго находиться рядом с Фаби…

— Со мной всё хорошо, — вдруг ровным голосом произнес я. — Я не переживаю и не волнуюсь. И ребёнка чувствую, как никогда. И себя слушаю… Анри, пойдём на приём. Прости, что задержал.

Такие немые массовые сцены, наверное, весьма котируются на ю-тюбе, когда у всех столбняк и одинаковое выражение мосек. Собрание застыло и с места не двигалось. Первым подал признаки жизни андоррский князь. Он вдруг схватился за живот и залился звонким детским смехом, под который враз отмерли альфы и бета.

— Ты — это точно центр Вселенной, Дарси, немыслимая непредсказуемая сила гравитации, притягивающая сердца и взгляды.

— Свят, а мы ещё можем заехать в одно место в Париже? — я оборачиваюсь к Макееву.

— Куда хочешь, старик!

— Я тут вспомнил, что у нас нет ничего для ребёнка.

— Опомнился! — Роше лукаво скалится. — Мирка и Пай вам с Пэтчем уже столько накупили, на вторые роды хватит…

Анри прикрывает рот рукой, ожидая взрыв моего красноречия по поводу «вторых», но я сам себя не узнаю.

— Давай первых сначала проявим, а потом помечтаем на вольную тему! — мой тон холоден и строг. — Так, любезный эскулап, вас резко перестали ждать другие пациенты?

— Лерка вернулась! Староста Лерой Дарси во плоти! — шепчет Свят в восторге и лезет обниматься.

Фаби почему-то делается очень грустным. От меня не ускользает, как он отводит свои прекрасные янтарные глаза.

 — Фаби, я очень рад был с тобой повидаться! За ту ночную ахинею ещё раз прости, что взять с беременного да ещё при этом неуравновешенного психически? Эй, Малыш, не печалься! Больница, конечно, угнетает, но это не повод… — я говорю странным спокойным голосом взрослого ответственного человека и отца.

— Я не знаю, а Фабио Нери… во вкусе Лероя Дарси во плоти? — вдруг, чеканя каждое слово, произносит бета.

— Какую из личин не примерила бы Химера, химию тел и сознания ещё никто не отменял. Ты, определенно, мой тип, Малыш, и тем сложнее мне быть спокойным рядом с тобой! Из-за тебя янтарные глаза я теперь люблю больше зелёных.

Луиджи поджал губки:

— А я, по-прежнему, мелкая зараза и венценосный засранец?

— А что-то изменилось с нашей последней встречи, сеньоре Сесилиа? — усмехаюсь я уголками губ.

— Нет, но я полагал, что воскресший Дарси окажется джентльменом.

— Джентльменом настолько, чтобы забыть о наглых манипуляциях Центра и его вмешательствах в жизнь моей семьи? — я покачал головой. — Они, кстати, продолжаются! Некто Кравец вчера чуть силой не увёз Пэтча, а до этого делал неприличные предложения Паю от некоего Кайла Арбенти.

Роше запоздало кашлянул.

— Так вот от чего вы меня берегли? — зелёные глаза омеги недобро холодно блеснули. — Вы полагаете, что я в таком состоянии не способен раздавить нескольких заносчивых альф? Телефон мне!

В течение пяти минут князь говорит кому-то ровным ледяным голосом по-испански, потом откидывается на высоко взбитые подушки:

— Я приношу извинения за беспокойства, доставленные вашей семье кучкой бестактных ненасытных олухов. Я уже принял меры, чтобы впредь никому без моего распоряжения не пришло на ум вторгаться в ваше личное пространство.

Я отвешиваю поклон этому непростому пареньку лёгким движением головы, выражая искреннюю признательность и, отчасти, уважение омеге, так самоотверженно носящего моё дитя:

 — Теперь я вижу, что передо мной князь и человек слова, ваша светлость! Берегите себя и нашего сына.

 — А по поводу присутствия на родах и имени ребенка? — осторожно напоминает Лу.

— Это остаётся в силе! Я не настолько изменился.

— Но… тебе самому ведь надо поменьше волноваться! — вдруг неожиданно мягко произносит Луиджи.

— Да поздно мне уже, сеньоре Лу, волноваться!

 — Последнее слово останется за мной, как за лечащим врачом обоих отцов! — прорычал Роше и решительно взял меня под руку. — Всё! Прощайтесь!

— До свидания! — Луиджи вымученно улыбается и прикрывает глаза.

— Увидимся, Лу!

— До… свидания, — почти шепчет Фабио.

— Да, Малыш.

Я покорно топаю за доком, понимая, как я устал за сегодняшний насыщенный эмоционально день. С другой стороны, я сбросил примеренную и почти обжитую оболочку и вернулся к одному из тех себя, у кого было побольше здравого смысла. Что ж, удачи мне!

— Куда… ты нас записал? — теряя голос, шепчет Свят с вываливающейся из крепких белых зубов зубной щеткой. — Повтори?!

— На курсы партнёрских родов и дыхательной практики. Или ты думал, что я позволю тебе тихо в стороне отсидеться, постоять или полежать в обмороке? И ещё я раньше йогой занимался…

— Не надо… никакой йоги, старик! — простонал Макеев. — А можно… сегодня не бриться?

— Нельзя.

 — А можно…

— Макеев, что за детский сад?! Взрослый человек, а основные правила аккуратности не привились.

— Я сексуальнее с лёгкой небритостью, Лерк!

— Окей! В честь твоего дня рождения разрешу трёхдневную сексуальную щетину, а сейчас бритва тебе в помощь!

— А ку-у-урсы?! — тоскливо, как волк в чистом поле, воет русский бес.

— Не бойся, там экзаменов не будет!

— Я не за зачёты переживаю, а за мою тонко настроенную душевную организацию! Это ж триллер просто!

— Макеев, раньше надо было думать! Можешь пожаловаться в Восточный Альянс о зверском обращении с тобой Химеры.

— Старик, накажу! — глаза Свята поблёскивают.

— Ну-ну, рискни здоровьем!

Я отправляюсь в постель, затылком ощущая теплеющий нежный взгляд любящего человека. Макеев приходит чуть позже, когда я уже в полусне пытаюсь устроиться поудобнее в постели. Свят подсовывает мне под ноги улетевшую на его половину, вернее, треть, подушку. Я постанываю и охаю: наконец моему телу удаётся принять оптимально удобное положение, малыш перестаёт ворочаться и пинаться. Я блаженно вздыхаю и проваливаюсь в сон.

====== Глава 25. ======

Я оказался между двух огней,

И потерялся безвозвратно разум,

Как выбрать одного из двух людей,

Другого позабыв легко и сразу?

Но нет простых решений для меня:

Один — огонь, я в пламени сгораю,

Другой — источник, в нём я отдыхаю,

Люблю обоих, страсти не тая.

Тот, кто горит, мне не дает скучать,

Меня он даже взглядом раздевает.

В руках другого вряд ли я узнаю,

Что может быть прекрасней, чем молчать…

Молчать, лаская взглядом и губами,

В друг друге растворяться каждый миг!

Когда я с первым, в горле стон и крик,

И так остро порочное желанье.

Когда я со вторым: плыву, тону

И, подчиняясь, тихо выплываю.

Ему я бесконечно доверяю

И тело, и дыханье, и судьбу.

Я выбрал бы второго и неплохо

Прожил бы жизнь и был уверен в нём.

Но, чёрт возьми, ТЕБЯ с твоим огнём!

C безумствами на выдохе и вдохе!