В первый же вечер во время праздничного ужина в связи с прибытием андоррцев, Лу залез ко мне на колени, игнорируя хищный оскал Святослава Сергеевича и обещание жёстко выпороть.

— Прости! Я ЕГО уговаривал почти до самого отлёта. Ни в какую. Ему плохо. Душа наизнанку. Теряет себя в работе, растворяется в Дари. Мне иногда кажется, что он… затухает, как огонь на ветру.

— Да. Так и есть. И причина всему этому я. Чёртова Химера! — мои зубы скрипнули. — Ну, будет! Ты сам… как, чертёнок? Счастлив? — мой голос стал хрипловатым. — Брук — славный и добрый мужик.

— Да, он бесподобен, ну-у-уу, после тебя, конечно, — Луиджи потерся прохладным носиком о мои ключицы. — Ты — особый наркотик. Сладкий наркотик. Абсолютный альфа! И не ищи других обличий! Не прикрывайся родовой деятельностью. Ты — МУЖЧИНА, ЛИДЕР И АЛЬФА.

Я с изумлением смотрел на этого хрупкого прекрасного несгибаемого деспота, который просто литрами вливал в меня спокойствие и уверенность. Я гладил шелковистые светлые волосы молодого князя, любовался грациозностью плеч, рук и гордой посадкой головы на изящной шейке. Когда-то он был моим, выстанывал моё имя, и я, чёрт меня возьми… любил его. Любил по-своему.

Сзади на кресло со скрипом налёг Макеев:

— Мой пресветлый князь, бронь на Леркиных коленях для вас исчерпана и продлению не подлежит! — свистяще процедил русский бес.

— А ты не меняешься! — Лу нервно повёл плечами. — Вцепился в него, как энцефалитный клещ по весне!

— Кто бы… говорил!

— Вы ещё подеритесь! — рыкнул я, аккуратно ссаживая мальчика с колен. К нам уже спешил настороженный Майлз.

Свят указал на Сесилиа:

— Брук, почему твой породистый пинчер без шёлкового поводка?

Лу фыркнул и оскалил жемчужные зубки:

— Потому, что русская борзая сегодня тоже без намордника разгуливает!

Я покачал головой: моя жизнь никогда не будет пресной и скучной!

Этой же ночью, я, как последняя сволочь этого мира, позвонил Фабио. Изрядно подвыпивший Свят впервые уснул, дожидаясь меня из душа, голый, на боку, с прекрасно сохранённой эрекцией. Я упорхал в самый нежилой уголок дома и вызвал абонента.

— Пронто, Лер, — тихо отозвался приятный, как обычно, чуть подсевший со сна голос Нери.

— Пронто, сердце моё. Всё-таки не приехал?

— Я не смог.

— Без тебя моя семья никогда не будет полной, малыш.

— Знаю и… благодарю.

— За любовь не благодарят, помнишь?

— Да. Как Дари перенёс путешествие? Не позволяй Лу слишком командовать. Особенно Майлзом.

— Дарий молодцом! Они с сестрой — не разлей вода, даже засыпают одновременно. А Майлз сам позволяет из себя верёвки вить.

— Они ведь… твои дети, а значит, семья для них начинается с пелёнок.

— Я вижу на Дари кристалл.

— Да, он вырос почти за месяц и отломился.

— Чудо просто! И ты — чудо, Фаби. Камень Макс ещё меньше половины, — мой голос предательски срывается. — Приезжай, прошу… малыш…

— Мне пора взрослеть, Лер, и совершать поступки, думая о последствиях, а не о своих желаниях, — Фаби замолкает на несколько секунд, потом делает тихий, едва слышный вдох, что током проносится по моей коже.

— Я… люблю тебя.

— Я тебя люблю…

Тоскливый отбой в трубке около уха, и мне хочется плакать. Но глаза сухи, и, видимо, взрослое сердце с трудом принимает решение дорогого мне итальянца.

Второй день проходит в суетливой подготовке странного дьявольского русского ритуала «выкуп невесты», который Свят до сих пор не проводил по понятным причинам. Пая и Илью усиленно отгоняли от мест дислокации креаторской группы: в неё входили Макеев, Владмир и почему-то Ланс. Жандармейский настолько втянулся в процесс, что даже взял отгул.

Лу, засунувший в тайные дела свой прелестный носик, вышел с ощущением лёгкого мандража, и спросил у Свята:

— Так смысл этого действа нахрен отвадить жениха от своего избранника?! Это ж курс молодого бойца, а не конкурсы!

— Да нет, котёнок, стандартный, русский, проверенный набор. Ничего из ряда вон!

— Ну-ну!

Лу тут же мне наябедничал, что если Илья сделает ноги до венчания, то это будет стопроцентрая вина Свята и Ко. Я улыбнулся и пояснил, что это старинная русская традиция, и без неё свадьба не засчитывается. Сесилиа фыркнул на меня и утопал спать.

Третий день ознаменовался температурой обоих малышей в связи с появлением первых зубов. Слава Богу, к вечеру детки ожили. Мирко ближе к ночи занялся свадебным тортом, игнорируя шесть предложений о том, что можно торт заказать. Все шесть были от Анри. Упрямый маленький чех заявил, что скорее черти станцуют на его могиле, чем он позволит кому-то чужому сделать торт для Пая. Анри со стоном спустился в кухню помогать и любоваться работой гениального кондитера.

Я уложил детей в нашей спальне и лёг в постель, где Свят сосредоточенно проверял сценарий выкупа и что-то бубнил себе под нос. Отобрав бумажки у Макеева, я сел, по-турецки скрестив ноги.

— Лерк? Ты чего? — муж чуть нахмурился.

— Я… мне нужен твой совет.

— Да ты что?! Вот я и дождался наконец! — выдохнул Свят и сел напротив. — Так, чем, как говорится, могу?

— Мне предлагают постоянную ставку в ДиДжи. И очередной контракт.

— И?

— Я — экономист, вообще-то, и неплохой.

— И? Работа сама пришла тебе в руки. Но в этом деле решать придётся тебе.

— Мне понравилось зарабатывать.

— Я тебя понимаю! Я, знаешь ли, тоже засиделся. Илья подгребает меня в свой европейский отдел. Подумываю согласиться. Пригрелись мы у Анри на шее, пора и честь знать. Спать? Завтра…

— Не переусердствуй! — строго сказал я, и навстречу моему взгляду плеснуло синеглазое нашествие лукавых бесенят. Макеев аккуратно подполз ко мне и опрокинул на подушки.

— А… м-м-мм… может, — он медленно развязал пояс моего халата, под которым, кстати, кроме меня больше ничего не было, — мы с тобой станем немного вспотевшими и довольными?

Свят влажно по-хозяйски закусил моим набухшим соском и прочертил языком дорожку до самого пупка.

— О, смотри, Дарси-младший совсем не против! — бес, облизываясь, прищурился и склонился над моими бёдрами. Спустя некоторое время, я вдавливал лицо в подушку, краснея, как помидор, чтобы «довольными» стонами не разбудить детей. А Свят изощрённо глумился над моей задницей, доводя до очередного крышесносного оргазма, покусывая меня за уши и плечи.

Уснули мы далеко за полночь, как и обещал муж, мокрые и удовлетворённые до вываленных на бок онемевших языков.

«Выкуп невесты-Пая» в авторстве Задиры собрал на You Tube три миллиона просмотров уже за неделю. Ламерт выполнил все задания ответственно, чётко и на полном серьёзе, словно женился каждые три месяца. Он покорно пил горько-сладко-солёную бурду, пел, угадывал отпечатки губ и пальцев, лихо отжимался на моём постере, где я, к слову, был голым и в полный рост. Когда этот большой взрослый человек с трепетом развязал бант на огромном куле из гипюра, на изготовление которого пошло три шторы, я чуть не прослезился. Внутри стоял алый от смущения, заждавшийся прекрасный принц, в одной сандальке. Под дружный рёв зрителей Илья одел «туфельку» своей Золушке, и молодожёны поцеловались.

У Свята появились заказы. Сын заместителя мэра захотел «выкупАться» точно так же, ибо этот процесс — настоящая проверка уверенности и чувств.

Потом весёлая толпа отправилась в мэрию. Рядом с супругом-великаном Паечка смотрелся, как подросток. Роук обнимал Пэтча с воркующим кульком, Майлз с целомудренным благоговением стоял рядом с Луиджи, едва касаясь с ним кончиками пальцев, Анри ласково прижимался к Мирро с мокрыми от избытка чувств глазами, Ланс сжал руку торжественно-молчаливого Рыжика, а Святослав Сергеевич опёрся на моё крепкое надёжное плечо и шепнул:

— Остался Задира, и весь твой половозрелый выводок пристроен.

— Им зарегистрировать отношения будет сложнее всего: оба альфы. Гомосексуальная связь.

— Да такое сплошь и рядом! Ну-у-уу, не в Буживале, конечно.