— Придумаем другое красивое имя. Стефан, Адам, Даниэль.

— О-о-о, рожаю тройню! — Пай тут же взвизгнул, потому что его сгребли большие ласковые ручищи.

— Тогда, моё Солнышко, мне придётся очень, о-о-о-очень постараться!

— Любовь моя, а оно тебе надо? — в сотый раз осторожно спросил Свят, с малой толикой надежды на мой отказ.

Я подписал краткосрочный пробный контракт на показ нижнего белья от «D&G», три выступления на трёх главных подиумах. Планировалось настолько значимое событие в мировой модной индустрии, что власти Парижа дали разрешение на проведение дефиле на культурно-значимых памятниках города. Показы должны были проводиться в знаменитом музее Лувр, в старейшем саду Тюильри и в одном из шикарнейших салонов гостиницы-люкс «Бристоль». Неделя высокой моды в мае в сезон цветения садов обещала быть волшебной. Меня предупредили, что всё «волшебство» займет не менее 10 часов. Я скривился, но мужик я или нет?!

— Лерк? — Макеев машет перед моим железобетонным фейсом.

— Свят! В этом доме даже шнурки у всех мною связаны, а Ланс, когда холода, носит шерстяные подштанники. Я могу на свадьбу Пая подарить что-нибудь кроме изделия личного производства?!

— Тебя наконец-то задрало вязать, Арахни? Так и скажи! — со стоном пропыхтел Макеев, давясь ржачем. — Божечки! Событие века! А никто не в курсе!

Я шлёпнул мужа по плечу, копируя омежий жест до мелочей.

— Кстати, Мирро, нашего короля лёгких блюд, тоже пригласили — для  подготовки фуршета.

— Иными словами, Дарси сорвут банк? Роше можно подвязать на случай внезапных родов, меня и Ланса, как стопроцентно целомудренных телохранителей, а Задиру…

— Да уймись ты! — рыкнул я, теряя терпение. — Мне дьявольски неловко, понимаешь? Я — отец шестерых детей, буду сверкать задницей в прямом эфире по телеканалам всего мира. А если меня увидят бывшие знакомые… или любимый учитель?!

— Я счаз от смеха помру! У тебя есть любимый учитель???

— Ну да… К слову, он мой первый омега, уж прости!

—…??? Я женился на многодетном, безнравственном, упрямом, капризном…

— Ёще один громогласный эпитет, и секса не будет неделю! — ледяным тоном процедил я, и Свят умоляюще поднял лапки вверх, капитулируя.

— Ла-а-адно, любовь моя, а… сексуально ходить тебя научили? Лёгкой походкой от бедра?

— Извини, но я приглашен, как альфа! — я поджал губы. — Но я не прочь, чтобы ты мне сейчас эту походку показал.

Чёртов русский бес тут же сбрасывает одежду вместе с трусами, под моё протестующее «Э-э-э», и встаёт в позу Дискобола, демонстрируя великолепные мускулы молодого горячего тела и… не менее великолепный стояк. Потом он выпрямляется и медленно идёт ко мне, расправив плечи и спину, и при этом полностью расслабив нижнюю часть туловища. Откуда ему… известна… такая походка?! Охереваю молча, и так же молча возбуждаюсь. Секс-террорист достигает меня в пять размашистых небрежных шагов и валит на постель.

— Стари-и-ик, не хочешь… немного… подоминировать? — хрипло шепчет Свят и лижет мою шею. В том, что муж уже готов меня принять, я могу не сомневаться. Мои пальцы чуть касаются мягкого увлажненного входа, потом с силой сжимают упругую задницу.

— Засра-а-анец! — рычу я, немедленно врываясь в его большой рот глубоким поцелуем. — Знаешь же, что не смогу… отказаться от тебя… Люблю!

Вдавливаю его голову с постель, отчего молодой мужчина сильнее прогибается в пояснице. Вот, почему Максин так неожиданно уснула в комнате Мирро и Анри.

— Ты тщательно и стратегически ловко планируешь каждый наш секс! — глухо шепчу я, и Свят нагло скалится.

Он забирает всё моё внимание, он заведует ритмом моего сердцебиения. Он… стонет сейчас подо мной, бесстыдно поднимая красивый упругий зад.

— Дава-а-ай с узлом, старик, прошу… в этот раз с узлом!

Опять этот садомазохист себя наказывает. За что… на этот раз? Я опять не узнаю, я опять стану орудием.

Луиджи Сесилиа выскочил из спальни, кусая кулачок и сглатывая слёзы. Да, он пришёл поздно, но… разве это повод находить супружескую постель холодной и пустой. Фаби опять ночует в детской, поёт Дарию колыбельные тихим нежно-глуховатым голосом, целует щечки, маленькие руки и лобик. Лу по-своему любил мужа, любил его ласки и поцелуи, его покорное молчание и мудрые советы.

Фабио Нери никогда не лгал…

Луиджи тяжело вздохнул.

То, что он посчитал преддверием течки во время приезда Лерка, оказалось просто нервным срывом. А вот сейчас и горло, и низ живота объяты набирающим силу жаром! Князь был вынужден улизнуть из лаборатории, чтобы не опозориться прямо за микроскопом. Он торопился к мужу домой, а нашёл лишь пустую спальню и тонкий аромат лимонной вербены.

Дворецкий-бета, ощущая нарастающий аромат течного омеги, предложил сходить за господином Нери, но Луиджи запретил. Велел позвать медика со всем необходимым, и, получив дозу обезбола и подавителя, улёгся в постель, пытаясь привести в порядок мысли. Лу слегка знобило, ему хотелось тёплых объятий и поцелуев, но… Молодой князь всхлипнул, жалеть себя теперь он мог сколько угодно. Сам виноват! Сколько вечеров Фаби дожидался своего супруга, не ужиная… Луиджи не пришёл вовремя ни на свой день рождения, ни на день рождения Фабио. И Нери не сказал ни слова, лишь обнял и поцеловал.

А потом случился Лерой Дарси, и Фаби изменился. Однажды за ужином он сказал Луиджи:

— Я живу с закрытыми ушами и глазами, продолжая лгать себе, что моя жизнь меня устраивает. Прости меня, Луиджи, но… я не хочу больше лгать. Ты заслуживаешь большего: настоящих чувств, а не вакцины временного действия. Я буду поддерживать тебя и во всём помогать и, деля с тобой кров и постель, буду уважать тебя и беречь.

— Наш секс стал ровным и нежным, без особой страсти и разнообразия. Но я и это умудрился испортить! — прошептал князь Сесилиа. — О, чёрт!

Юноша зажал рот и бросился в туалет. Штаны шёлковой пижамы оплыли горячей кровянистой слизью, и омега со стоном их сорвал. Его течка всегда начиналась ужасно!

— Фаби, милый! Прости! Мне плохо, где ты?!

Лу услышал, как открылась дверь в их спальню.

— Фаби! — с облегчением вскрикнул молодой князь.

— Это Брук, ваша светлость! Господин Нери не смог вам дозвониться, на электронные письма и смс вы не ответили. Он отбыл в Париж по срочным делам… Господин Луиджи, мой князь?! — мулат влетел в ванную.

Лу, трясясь в жестоком ознобе, медленно сползал по стене. Майлз быстро врубил тёплый душ, мало соображая об этичности и разумности своих действий, снял рубашку с измученного омеги и начал обмывать тонкие округлые бёдра. Лу привалился к каменному плечу и кусал губы. Костюм Майлза намок, и альфа сбросил пиджак и брюки. Луиджи посмотрел на накаченную огромную фигуру, сильные мускулистые ноги и идеально сидящие белые боксёры, в которых…

— Ты — сволочь, господин Брук! — омега сооблазнительно облизнулся, мулат вскинул тёмно-карие глаза. В его горле клокотал призывный рык, ведь рядом истекал сладкий беленький мальчик, и могучий альфа еле сдерживался.

— Ваша… светлость, я сейчас… приглашу слуг… — прохрипел Майлз, пытаясь вскочить.

— А ты разве не мой слуга? — Луиджи потянулся вверх и обнял великана за шею, одевая, пожалуй, самые прочные оковы.

Альфа застонал:

— Господин мой, мой князь! Я не должен…

— Великолепен! — промурлыкал соблазнитель, и Брук ощутил пальчики омежки на своём каменеющем члене.

— Лу…иджи, Лу… Мой князь... малыш! — с жаром выдохнул Майлз и обнял тонкое гибкое мокрое тело, не давая себе вынырнуть из этого омута желания, уже поглотившего его с головой.

Узел спал часа через три, и Лу выбрался из-под тяжеленной руки спящего любовника.

— Недурно! Недаром ОН был какое-то время твоим! — сыто мурлыкнул правитель Андорры и ласкающим взглядом окинул силуэт большого сильного тела рядом. Впервые Лу был удовлетворён сексом, с момента того раза с Дарси. Мобильник высветил голосовое сообщение. Усталый приятный голос мужа: