— М-м… Может, ты это сделаешь? Айдо-семпай сказал, что у тебя в Академии был потрясающий доклад на эту тему.

— Юуки, — с присущей только ему в разговорах с сестрой мягкой строгостью сказал Канаме. — Не увиливай от ответа.

Чистокровная вздохнула. Придётся покопаться в своей памяти, чтобы выудить хотя бы обрывки того, что ей удалось прочесть.

— Ну, он был первым королём.

— Прекрасно, — одобрил Канаме, но всем своим видом показывал, что ждёт насыщенного продолжения.

— И его дети стали продолжателями рода Куран.

— Да.

— И-и наша кровь — самая чистая, потому что никогда не смешивалась с кровью других кланов.

— Это что-то, что я урывками рассказывал тебе ранее, — недовольно отметил Канаме, перелистывая книгу. — Можешь упомянуть хотя бы пару важных законов, установленных им?

Это было сложнее, и Юуки заметно напряглась. До этого момента в учебнике она не дошла. И снова выглядит перед ним глупо и ужасно. Никакое шёлковое платье не поможет исправить этот образ.

— Классовый закон?

— Что? — переспросил Канаме, явно впервые слыша подобное сочетание слов в отношении прародителя клана.

— Я просто не знаю, кто придумал всё это разделение вампиров на классы. Может, он…

Канаме прикрыл глаза и выдохнул. Отложив книгу в сторону, он приобнял Юуки за плечи и притянул ближе к себе. До чего же странная: и по возрасту, и по строению тела она уже была взрослой и женственной, но всё ещё мыслила как невинное дитя. И ведь когда хотела — могла дать отпор, делая правильные приоритеты. На пару с Зеро она убила своего дядю. Но упрямо не хотела казаться взрослой в прочих своих поступках.

— Значит, ты всё-таки совершенно не подготовилась, — с наигранной обречённостью сказал Канаме и поцеловал её в висок. Её прекрасные волосы пахли яблоком и корицей: надо сказать Луке спасибо за превосходный выбор шампуня для принцессы.

— Прости! — начала виниться Юуки. — Я пыталась, но думала совсем о другом.

— Это интересно, — воодушевился чистокровный и прижал её к себе, сверху вниз глядя в её большие глаза шоколадного цвета. — И о чём же были твои мысли?

«Только не о Зеро, — в душе молил её Канаме, — не делай мне настолько больно». Юуки застыла, смотря на брата, и вдруг вспомнила, что сегодня его ещё не целовала. Он приехал и порывисто обнял её, но быстро отвлёкся на тему её обучения, забыв о поцелуе, который дарил ей при встрече. Ей стало не по себе от этой мысли, словно она вовремя не выпила крови, чтобы продолжать нормальное существование.

Протянув к нему руку, Юуки погладила Канаме по щеке.

— О ком же ещё я могу думать в одиночестве.

Неизвестно, что Канаме понял под этой фразой. Но что бы он ни подумал, это заставило его наконец прижаться к ней губами, вдыхая аромат молочной кожи. У Юуки задрожали коленки, и она моментально их сжала, чтобы Канаме этого не заметил. Но его неспешные прикосновения всё же заставили её тело предательски реагировать.

Он гладил её по спине, прямо как в её мечтах. Его руки опускались ниже, приподнимая юбку, прямо как в её мечтах. Его пальцы нежно касались кожи её бёдер, стягивая вниз чулки, прямо как в её мечтах. И это напрягло Юуки, отчего она вся сжалась и отодвинулась слегка назад, что Канаме воспринял как нежелание заводить действие дальше. Выдохнув, он отстранился и коснулся своих влажных губ.

— Прости, я слишком настойчив. Мне следует сдерживать себя.

Юуки переводила участившееся дыхание. И зачем она это сделала? Чего испугалась?

Взгляд Канаме затуманился, пока он неосознанно поглаживал свои губы после поцелуя. Он посмотрел на Юуки и видел в её глазах всё ту же потерянность. И с грустью осознал: она не была готова.

В конце концов, разве это было важно? Главное, что она была рядом и прощала все его грехи, словно личный духовник. А что до постельных утех, то в их распоряжении была вечность. И он готов соблазнять её столько, сколько потребуется, до тех пор пока она не почувствует себя комфортно с ним под одним одеялом.

— Мне надо принять душ после дороги. — Сказал Канаме, поднимаясь с дивана. Чистоплотность всегда была важным пунктом в его ежедневном списке дел. Он обернулся и, одарив сестру улыбкой, провёл пальцами по её плечу, отчего в теле прошлась дрожь. — Не скучай без меня, я быстро.

Юуки чувствовала себя подавленной. Она снова что-то испортила. Но всё, что было — это лишь странное ощущение от того, что в реальности происходило так, как она представляла себе давно и вспомнила этим вечером. Разве она не хотела стать с ним ближе? Она мечтала об этом. Юуки каждый день с трепетом ждала возвращения Канаме, чтобы он принёс конец её одиночеству в большом доме. Его объятия согревали ей душу, и от такого странного счастья хотелось плакать. Она жаждала сейчас его крови и прикосновений, больше и больше, чтобы заглушить его любовью боль внутри от чужой ненависти. Разве могла она желать чего-то ещё?

Принцесса выскочила из библиотеки и направилась в комнату брата. Она скажет ему. Она обязательно сейчас скажет, что она вовсе не была против того, чего он как-ей-показалось-в-тот-момент хотел, что его успокаивающая любовь нужна ей, чтобы залечить раны, которые не поддавались вампирской регенерации. Что она хотела этого ещё в Академии, но слишком скромна, чтобы говорить об этом или показывать свои желания. Но сейчас она была полна решительности. Она скажет это всё. Слово в слово, как подумала.

— Онии-сама? — позвала Юуки, открывая дверь в его комнату. Ответом ей был лишь шум воды в душе. Принцесса с досадой подумала, что не успела, но с облегчением выдохнула — значит, у неё будет больше времени, чтобы грамотно продумать свою речь и действия, чтобы ненароком снова не причинить Канаме ещё больше боли.

Она редко сюда заходила. Обычно они проводили время в других комнатах, Канаме только спал здесь. Но тут каждая вещь говорила о том, кому принадлежала комната. Порядок не был идеальным, но то, что было важно, имело своё место. Приглушённые серо-серебристые тона вперемешку с чёрным составляли гамму комнаты. От этого становилось немного холодно, но выделяло на фоне остальных комнат.

Юуки подошла к столику с шахматами, неизменный атрибут брата. Глянув на расставленные в только ему известном порядке фигуры, принцесса улыбнулась: это было так в стиле Канаме — думать об окружающем мире как о шахматной доске, где каждое движение заранее выверено и продумано. Она не могла дать этому оценку — было это хорошо или плохо, но определённо давало ему преимущества перед прочими вампирами.

Её взгляд наткнулся на белого коня, и Юуки почему-то подумала о Зеро. И сразу же поняла, что не думала о нём целый вечер. В её нынешнем эмоциональном состоянии это было неинтересно.

Пока Юуки осознавала эту мысль, шум воды прекратился. Всё её существо встрепенулось, решимость вновь наполнила её грудь, а слова — сознание. Принцесса уже открыла рот, чтобы заговорить первой, когда Канаме покажется из-за двери ванной комнаты. Но стоило ей увидеть его, как она молча застыла.

— Юуки? — удивился Куран, вскинув брови, когда его взору предстала сестра с открытым ртом. Он стоял в одном чёрном полотенце на бёдрах, и чистокровная впервые увидела его полуобнажённым. Его плечи, грудь, живот и ноги ниже колен — всё то, что обычно было скрыто его строгой одеждой. «Какой же он красивый», — с замиранием сердца подумала Юуки и сглотнула накопившуюся непонятно от чего слюну.

— Ты… — Канаме подошёл ближе, но боялся что-либо сказать ей. Зачем она пришла? По глупости? Подразнить его? Или действительно стать ближе?

— Онии-сама, — наконец с выдохом сказала Юуки. Ей так много хотелось сказать, но при виде такой красоты, которая по-прежнему, как и с самого начала принадлежала только ей, словно потеряла способность нормально говорить. — Я не хотела… То есть, я хотела твоих поцелуев. Я не хотела, чтобы так вышло. Это не нарочно. Я…

Не в силах больше сдерживаться, Канаме обнял её, сцепив руки у неё за спиной.

— Не говори ничего, я понял тебя. Всё в порядке.