— Э-э…

— Что ж, это было ваше первое занятие по истории, я прав? — Канаме прошёл чуть вперёд, его голос резко похолодел. Чистокровный думал о том, что этого слишком мало для наказания, ведь он милосердный брат. Юуки кивнула, а Айдо продолжил сдавать её с поличным, не забыв упомянуть о задании в виде реферата.

— Хорошо, — сказал Куран, когда Ханабуса наконец закончил бранить принцессу, — мне надо завершить пару небольших дел, а потом я примусь за твоё образование, Юуки. Раз в этом доме больше никто на это не способен. — Айдо напрягся после этих слов, а затем поймал на себе угрожающий взгляд хозяина особняка. — Да, Айдо, ты будешь наказан. Твоя неспособность научить Юуки чему-либо меня утомляет. Было бы отличным решением нанять другого репетитора, но кому ещё я могу доверять. Сейрен, принеси чай в мой кабинет, пожалуйста.

Кнутом и пряником.

Айдо покраснел из-за смешавшихся в его голове эмоций: от предстоящего наказания и от лести, сошедшей с уст его кумира. Юуки во все глаза смотрела на него снизу вверх.

— Чего уставилась, Кросс?! — разъярился Ханабуса. Развернувшись, он побежал в свою комнату и крикнул через плечо: — Вечно я из-за тебя страдаю!

Юуки выдохнула и вдруг обнаружила, что осталась совершенно одна в огромной комнате. Внутри всё потяжелело от этой мысли, словно сердце обратилось в камень. Она хотела быть рядом с ним, чтобы не испытывать этого гнетущего чувства. И плевать на его небольшие «тёмные дела».

Принцесса Куран аккуратно открыла дверь в кабинет Канаме, толкая её носком туфельки, и как можно осторожней пробралась внутрь, стараясь удержать всё на серебряном подносе. Заметив удивлённый взгляд Канаме, сидящего за столом с застывшей в воздухе рукой с ручкой, она широко улыбнулась.

— Я перехватила Сейрен по дороге к тебе и отняла у неё поднос с чаем.

— Неслыханная дерзость. — К изумлению Юуки, Канаме пребывал в лёгком расположении духа, готовый даже пошутить. Она любила такое его настроение, хотя чаще всего он был хмур и задумчив, но если подумать, то и она обыкновенно была сама не своя, изводя внутреннее «я» заверениями о том, что она не вампир.

— Я подумала, — сказала Юуки, ставя поднос на стол и выставляя сервиз, — что пока ты здесь, надо проводить с тобой больше времени, даже если ты занят с документами. Поэтому я посижу тихо в стороне, чтобы не мешать.

— Раз ты здесь, то бумаги подождут. — Куран окинул быстрым взглядом сервиз и снова посмотрел на Юуки. — Во время операции перехвата могла отвоевать чашку и для себя.

— Я не голодна, — мотнула она головой, пока наполняла его чашку тёмным душистым чаем. Глаза принцессы потемнели. Она подумала, что не отказалась бы утолить сверхъестественный голод — Канаме не было два дня, и жажда крови уже давала о себе знать, пусть и не в привычном состоянии агонии. Но Юуки не хотела мучить себя и его сейчас. Ей хотелось просто быть рядом, без всяких мучений, которых вывалилось на них обоих через край.

Она села и с удовольствием стала наблюдать за его движениями. Он всегда был так строг в одежде, когда находился в официальной обстановке — всё было на месте до последней булавки. Зато дома позволял себе такие послабления, как две-три расстёгнутые пуговицы на груди и по одной на манжетах, рубашку навыпуск, менее тёмные цвета. Ей нравилась атмосфера уюта, которая создавалась в такие моменты. Будто не было и нет пропасти между ними. Будто он вечно был ласковым и заботливым старшим братом, который никогда её не покидал. Точнее, которого она не покидала. От радости этого ноющего в груди чувства ей хотелось зарыться пальцами в его волосы и ощутить тепло его ладоней и силу его рук.

Юуки вспомнила самый первый день дома. Когда они вернулись сюда после десятилетней разлуки, и Канаме признался во всех совершённых им грехах, говоря, что его руки по локоть в чужой крови, она, рыдая, сказала, что любит их — эти крепкие руки, пронизанные венами, что были полны напитка, который даровал ей покой.

Сколько ещё преступлений она готова простить его прекрасным рукам?

Если однажды терпение возлюбленного брата кончится, и он убьёт Зеро, простит ли она ему это?

Что вообще нужно вытворить, чтобы его терпение кончилось?

«Я не должна доводить нас до края, — мысленно говорила себе Юуки, — я должна стать…»

— Онии-сама, — снова беспомощным голосом, как раненый щенок, позвала она его. Больше нет никого на свете, кому можно показывать себя такую.

Вновь услышав этот тон, Канаме встревожился и поставил чашку на стол. Он понимал, что было слишком много вещей, которые беспокоили сестру, но каждый проклятый раз, когда она снова начинала терять себя, ему становилось плохо.

— Почему ты терпишь всё это? Я такая… отвратительная.

— Не говори подобного, — строго ответил Канаме. Даже ей самой о себе он не позволит произносить нелестные вещи. — Ты жестока, это так. Ты слишком милосердна, но без этого ты не была бы собой. Но ты ни в коем случае… не отвратительна.

— Иногда мне кажется, что я не могу найти своё место в этом мире. — Юуки схватилась за голову и скривилась, будто была готова вот-вот заплакать. — Я боюсь, мне страшно, что я так и останусь на перепутье.

Она всхлипнула и посмотрела на тяжело дышащего брата. «Помоги мне, Канаме», — читалось в её огромных глазах. Сказать это вслух она не решалась. Ведь считала, что только она виновата в том, что происходит между ними.

Канаме встал и подошёл к сестре. Сев на колени перед ней, сокращая расстояние между ними. Создавая видимость несуществования бездны. Гранатовые глаза, такие родные и любимые (ведь любимые?), серьёзно смотрели на неё и сквозь неё. Они превосходно видели её душу, которая сокрушалась сейчас о том, что где-то обладатель других, аметистовых глаз с гневом вспоминал о ней.

— Юуки, кого ты видишь во мне?

Простой вопрос, ответ на который не так-то легко найти. Мысли принцессы заметались в разные углы, не в силах собраться в единую идею.

— Ты мальчик, что спас меня. Юноша, которого я любила всю жизнь, не надеясь на взаимность. Существо, самое близкое мне на этом свете.

— И только? — треснуто прозвучал голос чистокровного. Как будто этого было мало. — Юуки, видишь ли ты во мне своего мужчину?

Она не понимала. Её сознание до сих пор не могло принять тот факт, что всё, чего она желает, с самого начала принадлежало ей. И только поэтому Юуки всеми силами страшится отпустить то прошлое, центром которого был Зеро. Зеро, что был проще, ближе, понятней.

Канаме встал, и Юуки вперила взгляд в просвечивающий сквозь рубашку кожаный ремень.

— Когда ты поймёшь, что тебе не нужно ничего завоёвывать, — тихо и размеренно говорил Куран (сколько самообладания!), — тогда все эти проблемы отпадут сами собой. Когда ты перестанешь гнаться за призраками прошлого и увидишь, что я рядом, увидишь во мне того, кто я есть для тебя на самом деле… Тогда эта мука кончится.

Юуки всеми силами старалась пересечь бездну между ними.

Канаме же предлагал просто упасть в неё вместе.

Комментарий к Phase II. Abyss

Надо было вложить это к прошлой главе, но я забыла. Чтоб было понятно, откуда ноги растут (страница из офиц.фанбука мангаки):

https://pp.vk.me/c836534/v836534929/f704/c_9Bmwn2VNg.jpg

Скажите же, что ответ Курана прекрасен?

Я могу долго раскачиваться, но думаю, жарко станет уже со следующей главы. Мы же не хотим без обоснуя и тупо “секс ради секса”, верно?

========== Phase III. Tempest ==========

Юуки лениво перелистывала страницы книги по истории, лёжа на полу библиотеки. Лакированные доски были застелены толстым ковром красного цвета, словно в особняке Куранов не знали другой цветовой гаммы, кроме кроваво-алой и нарочито-тёмной. Хотя стены и потолки были сплошь светлыми.

Слова, напечатанные на пожелтевшей со временем бумаге, расплывались перед её глазами, мозг совершенно не хотел воспринимать приходящую информацию. Юуки думала не о развитии кровососущей расы.

«Когда ты перестанешь гнаться за призраками прошлого и увидишь, что я рядом, увидишь во мне того, кто я есть для тебя на самом деле… Тогда эта мука закончится».