— И кто проигрывает?

— Кто быстрее допьет бутылку, конечно, — меня порадовало, что он заинтересовался, хотя эту игру я выдумала только что.

— Давай, — согласился он, поразмыслив пару секунд. — На правах новоприбывшей можешь начинать.

— Итак, сколько вам лет?

Он сделал глоток.

— У вас есть дети?

— Нет, и никогда не было. Ты часто прогуливаешься по ночам с незнакомцами?

— Нет, это было впервые, — мне стало противно от этого вопроса, а это только начало. — Вы женаты?

— Сейчас нет, но однажды был. Опиши свою первую любовь.

— Ну, он работает бариста и еще очень красивый, — вспоминать Майкла было приятно, но только не говорить о нем с этим человеком. — Где вы сейчас живете?

— Хм, — он ухмыльнулся и сделал глоток.

«Вот ублюдок!» — от досады я заскрипела зубами.

— Чем вы болеете?

— Старостью.

— Нужно отвечать честно! — я осмелилась перебить его.

— Это честный ответ. Моя главная и единственная болезнь — это время, называемое старостью. Теперь мой ход. Ты девственница?

— Нет, — я рискнула соврать.

— За нарушение правил будет штраф. Выпивай бокал до дна.

На голодный желудок спиртное совсем не шло, и я буквально давилась им.

— Снова мой ход? Я столько о тебе разузнал, что даже и не знаю, чем поинтересоваться. Но, ладно. Какие книги ты читаешь?

— Классику или про любовь что-нибудь, — вино ударило в голову и, чтобы не опьянеть, я принялась за еду. — Кроме вас и Никки в этом доме еще есть мужчины?

Он осушил бокал и налил себе новый. Я заметила, что в бутылке осталось еще где-то чуть-чуть каждому.

— Вы отпустите меня, когда выздоровеете?

Он сделал глоток.

— Скольких до меня вы тут еще держали?

Снова глоток.

— Где мой рюкзак?

Опять глоток.

— Вы убьете меня?

Глоток.

Наконец, бутылка, как и наша посуда, опустела. Я сидела над тарелкой, по которой размазала салатный соус, и опустив голову, бесшумно плакала.

— Я не рассчитывал сегодня столько пить, — внезапно развеял тишину Анаксимандер. — Это ты хитро придумала, я едва не повелся. Особенно в конце.

Его тон так резко изменился с равнодушного на сердитый, что я струхнула и с опаской посмотрела в его сторону. Но его за столом уже не было. Вдруг он из-за спины схватил меня за руку и потащил за собой. Его пальцы, как клешни, впились в меня и, все еще продолжая реветь, я бесполезно била его по руке.

Одним рывком он толкнул меня, и я приземлилась на маленький диван, стоявший недалеко от стола.

— Ты играть со мной вздумала! — рявкнул он, прижимая мою голову к подушкам. — Куску мяса свободы не давали! Маленькая шлюха!

Знакомая боль дала о себе знать, когда он прижался ртом к моей шее. Я почувствовала его передние зубы, державшие меня, словно собака лесную дичь, а потом и четыре клыка, два верхних, два нижних. Они вонзились в меня с такой же безжалостностью, как и в первый раз. Я закричала, но он тут же зажал мне рот. Когда он перестал вводить клыки под кожу и остановился, присосавшись, ворочая языком и облизывая вытекающую из ран кровь, мне даже стало почти не больно. Второй раз я закричала, когда он вытащил из моей шеи зубы. Все еще продолжая кровоточить, я прижала к коже длинный рукав платья.

«И вправду вампир», — теперь я, наконец, удостоверилась в его сущности.

Анаксимандер все еще нависал надо мной, смотря куда-то вниз, на мои колени, и глубоко дышал.

— Как же мне хорошо… — выдохнул он, а затем встал и с упоением погладил свое лицо, размазав вокруг рта мою кровь.

Вдруг на меня накатила слабость, и я обессилено опустилась на пол, все еще держа руку у шеи. Все, что я видела перед собой это ножки стола и ботинки вампира.

— Теперь так будет всегда, Адена, — услышала я его сдавленный голос над ухом. — Ты — моя рабыня. Если захочу, ты будешь свободна, а если передумаю, твою голову подадут мне на завтрак.

Сказав это, он окликнул Монику и приказал ей увести меня.

***

— Что ты наделала, идиотка? — Моника вела меня под руку обратно в комнату. — Я же говорила, не смей ему дерзить, будь покорной и покладистой! Когда я увидела, что ты затеваешь с ним спор, у меня чуть сердце в пятки не ушло. Я уже приготовилась к тому, что он убьёт тебя!

Из-за мешка на голове я не очень хорошо ее слышала, но понимала, что злится она не на шутку. Шея опять разболелась, и ко мне вернулись едва позабытые ощущения двухнедельной давности. Он укусил в другое место, спасибо, что не в те же самые раны, но впечатления от этого лучше не стали. Наконец, я поняла, почему прошлая девочка так быстро умерла. Такими темпами он и из меня все выкачает.

— Иди сюда, — Моника дернула меня за собой и завела в какой-то узкий коридор, где светила всего одна тусклая лампа на потолке. По оба конца коридора никого не было, и, когда она сняла мешок, я смогла осмотреться и хоть как-то представить, каких размеров этот странное место.

— На этот раз все не так страшно, — она рассматривала свежие укусы. — Быстро обработаем и будешь, как новенькая.

— Я так долго не протяну, — от жалости к себе я снова всхлипнула.

— О, не плачь, милая. Я же сказала, что помогу тебе, — она с силой прижала меня к стене и приблизила лицо к моей кровоточащей шее.

Я чувствовала на коже ее дыхание и хотела оттолкнуть, но от усталости и полного эмоционального опустошения никак не среагировала. Монике все еще было сложно доверять. Она была добра ко мне все это время, но теперь вела себя странно.

— Хозяин… — она накрыла ладонью мое лицо и слизала с ключицы тонкую струйку крови. Не видя ее, а лишь чувствуя прикосновения влажного языка, я испугалась еще сильнее и оцепенела, не решаясь сдвинуться с места.

— Что вы тут делаете? — рядом с нами внезапно раздался спасительный голос водителя, который вез меня сюда.

— Черт возьми! Не пугай так! — Моника отстранилась от меня и быстро вытерла рот рукавом. На белой ткани тут же отпечатались красные разводы.

— Ей запрещено ходить тут без мешка, забыла?

— Нет, не забыла.

— Давай-ка я сам ее отведу, — парень выхватил у Моники ключ от комнаты, который она все это время держала в руке, и мешок и быстро нацепил на меня последний.

Грубо схватив под руку, он потащил меня по коридору.

— Ей иногда сносит крышу, — сказал парень, когда мы немного отошли. Рассмотреть я его толком не успела. Но мне грело душу, что хоть кто-то здесь одевается просто, по-городскому, в обычные джинсы и футболку. Видимо он чаще других уезжает из этого дома и имеет доступ ко внешнему миру. — Но она бы не сделала с тобой ничего плохого. Через час это будет старая добрая Мо. Я, кстати, Никки. Нам так и не довелось познакомиться в машине.

— Адена, — хорошо, что он не видел меня в тот момент, потому что эмоции стали вырываться наружу, паника и страх усилились, и, скрытая под мешком, я впервые в жизни так истерично ревела.

***

Монике я больше не хотела и не могла доверять. Скорее всего она заговаривала мне зубы, чтобы знать о моих планах и мыслях. Она такая же, как и ее хозяин-вампир — готова сожрать меня до последней косточки. Кроме этого Никки, который вроде казался адекватным, больше не на кого было делать ставку. С перепугу я решила, что он моя последняя надежда. Даже если он одурманен приказами хозяина, он все равно мужик, а значит, в определённый момент под аффектом может нарушить обещания.

Когда он привел меня в комнату и снял мешок, я, забыв все нормы приличия, тут же развернулась и кинулась к нему на шею. Никки растерялся и молча смотрел, как я елозю руками по его спине и прижимаю голову к груди.

— Что на тебя нашло? Отпусти меня, — сказал он тихо, озираясь по сторонам, хотя кроме нас двоих в комнате не могло никого быть.

Я подняла на него глаза. Он отдаленно напоминал мне Майкла своими темно-рыжими кудряшками и какое-то теплое чувство вдруг обернулось пару раз вокруг моего сердца.

— Побудь со мной, умоляю!