Гарри взял одну из находящихся в их с Гермионой списке книг и пролистал ее: никакого упоминания о Фламеле в ней не было. Во второй и третьей — тоже. Он вздохнул. Поставил фонарь на стол рядом с барьерчиком, ограждающим Запретную Секцию, положил рядом раскрытую книгу и пошевелил стулом: пусть портреты думают, что он читает.
Он переступил барьер. Света от лампы было достаточно, чтобы разглядеть осыпавшиеся от времени названия на корешках древних фолиантов, но они все равно ничего не говорили Гарри: он вдруг понял, что знает до позора мало. Книги выглядели жутковато: тисненные на коже рисунки напоминали татуировки (а может быть, и были ими), на обложке одного тома чернело пятно, до ужаса похожее на кровь… И шепот. Казалось, книги обнаружили вторжение, и часть из них шептала проклятия в адрес незваного гостя, а часть звала его — понятно, с самыми недобрыми намерениями.
Гарри осмотрелся. Портретов вокруг не наблюдалось, и, возможно, его вторжение все же окажется незамеченным. Он увидел переплетенный в черную кожу том с полуосыпавшимся серебряным названием на корешке, название явно начиналось с «Фла…». Мальчик аккуратно снял тяжеленную книгу с полки и открыл ее.
Душераздирающий вопль огласил все помещение: это кричала книга. Гарри быстро захлопнул ее и кинул на полку, но книга продолжала кричать. Гарри был уверен, что крик слышен во всем замке. Он перескочил через барьерчик и бросился к двери, но вовремя отпрыгнул: дверь распахнулась и в библиотеку ворвался Аргус Филч с бешеными выпученными глазами. Он рванулся к столу, на котором все так же стоял фонарь и лежала открытая книжка, и Гарри выскочил в коридор прямо за его спиной. В ушах его все еще звенело от издаваемых книгой воплей.
Он двинулся прочь, стремясь оказаться как можно дальше от библиотеки, но внезапно понял, что потерял ориентацию, чего с ним не случалось уже давно. Гарри замер. Он стоял рядом с латным рыцарским доспехом, довольно приметным. Вроде бы это был пятый этаж, но Гарри не был в этом уверен. Если это так, то он был очень далеко от библиотеки, он просто не мог пройти такое расстояние столь быстро. Внезапно он вспомнил, что точно так же они оказались совсем в другом крыле замка, когда удирали из Зала Наград после неслучившейся дуэли и в результате оказались в Запретном Коридоре. Ну что же: «Алохоморе» Гермиона его научила, и…
Он услышал голоса за углом.
— Вы сказали, профессор, что, если кто-то будет бродить по школе среди ночи, я должен прийти прямо к вам. Так вот, кто-то был в библиотеке. В Запретной Секции, — это был Филч.
— Значит, в Запретной Секции? Что ж, они не могли уйти далеко, мы их поймаем, — профессор Снейп был хуже, чем два Филча и три миссис Норрис, вместе взятых.
Таких приметных доспехов рядом с библиотекой не было, уж это-то Гарри помнил точно: зря, что ли, они то и дело навещали владения мадам Пинс в поисках упоминаний о Фламеле? То есть, он успел отбежать довольно далеко, и вот пожалуйста: и Филч, и Снейп оказались совсем рядом с ним, как и тогда, в Запретном коридоре. Только тогда вместо Снейпа был Пивз. Кое-кто явно повторялся. Значит ли это, что мантия не была такой уж надежной защитой, если Дамблдор — наверняка с помощью самого замка — смог так точно отследить его или даже направить его сюда?
Оба охотника на Гарри показались из-за угла, и мальчик понял, что да, мантия его не защитит. Коридор был слишком узким, и Снейп с Филчем занимали его целиком — они просто натолкнулись бы на него, даже вожмись он в стену. Нет, его явно направили, — подумал Гарри, ныряя в «совершенно случайно» оказавшуюся рядом приоткрытую дверь; Дамблдор действительно повторялся. Снейп и Филч так и прошли мимо двери — и то верно, зачем было директору отдавать ему мантию, чтобы затем сразу же позволить отобрать ее?
«Надеюсь, хотя бы цербера тут нет», — подумал Гарри, оглядывая самый обыкновенный заброшенный класс, один из множества в Хогвартсе; видимо, раньше учеников в школе было в два, а то и в три раза больше. Пушка в нем действительно не было. У стен были составлены одна на другую старые парты, посреди комнаты лежала перевернутая корзина для бумаг. А вот у противоположной стены находился предмет, выглядевший абсолютно чужеродным в этой комнате. Казалось, его поставили сюда просто для того, чтобы он не мешался в другом месте.
Это было красивое зеркало, высотой до потолка, в золотой раме, украшенной орнаментом. Зеркало стояло на подставках, похожих на две ноги с впившимися в пол длинными когтями. На верхней части рамы была выгравирована надпись: «еиналеж еечярог еомас ешав он оцил ешав ен юавызакоп Я».
Это зеркало явно было тем, что он и должен был увидеть. Но, помимо естественного интереса, что же такое решил показать ему Повелитель Памяти, Гарри вдруг понял, что зеркало воздействует на его сознание: ноги словно сами собой сделали шаг. Гарри остановился, и это было непросто. Он огляделся: да, ничего интересного, кроме самого зеркала, в классе не было. Придется поддаться внушенному ему желанию, тем более что ни шагов, ни голосов из коридора уже давно не было слышно; Снейп и Филч ушли.
Заглянув, наконец, в зеркало, Гарри зажал себе рот обеими ладонями, иначе он закричал бы громче, чем та книга в Запретной Секции. Мало того, что в зеркале отражался он сам, словно мантии-невидимки на нем и не было — его окружали другие люди. За его спиной стояли двое: мужчина с такими же, как и у него самого, растрепанными черными волосами и такими же очками (только глаза были не зелеными, а карими) и женщина с темно-рыжими волосами, ее глаза были такими же ярко-зелеными, как и у него самого. «Мама, папа!» — прошептал Гарри и оглянулся. Рядом с ним в классе никого не было, он даже потрогал воздух рядом с собой: пустота.
Отец улыбнулся ему и положил руку на плечо Ему-в-Зеркале. Вокруг них троих толпились еще люди: часть были похожи на него, его отца или его маму, часть… Мама плакала — и одновременно улыбалась. Глаза Гарри тоже были влажными. Он готов был стоять так вечность.
Гарри понял, что, во-первых, он подошел к зеркалу вплотную, так, что его ладони через холодную поверхность стекла касались протянувшихся из зазеркалья ладоней мамы и папы, и, во-вторых, откуда-то извне доносится неясный шум. Ему до слез не хотелось уходить отсюда, но, если его увидят здесь — зеркало уберут, откуда-то он знал это совершенно точно.
«Я вернусь!» — шепнул он и осторожно вышел из класса.
— Вот это да! — сказал Рон, когда за завтраком Гарри рассказал ему о зеркале, — но, между прочим, мог бы и меня с собой взять!
Гарри кивнул. Он совершенно точно пойдет туда, и, если удастся познакомить Рона со своими погибшими родителями, хотя бы вот так, через стекло — тем лучше. У него внутри плакал Маленький Несчастный Гарри — тот, кем он был до встречи с тремя пожилыми леди.
Впрочем, он был теперь не таким уж и маленьким: с прошлой ночи он вырос, заняв почти все место внутри его головы. Этот мальчик считал секунды до того момента, когда он, наконец, сможет пробраться в темный пустой класс и там, за холодным стеклом снова увидеть папу, маму и всех остальных. Прочие Маленькие Гарри, прекрасно понимающие, что директор специально показал ему его семью с какой-то одному ему известной целью (и он даже подозревал, какой), медленно сдавали позиции, исчезая где-то в углах сознания.
— И жаль, что ты не нашел ничего про Фламеля… — продолжал Рон.
Какой Фламель, какой цербер… Разве что-то могло иметь значение, кроме того, что он, Гарри Поттер, с детства лишенный родителей, живущий у ненавидящих его родственников, наконец, увидел своих родных — пусть и всего-навсего в зеркале?!
— Я тоже хочу познакомить тебя со своими, — бубнил где-то возле его уха Рон, — ну, с папой, мамой, старшими братьями. Хотя маму ты видел уже. Ты приезжай…
Гарри поймал себя на мысли, что он почти уже ненавидит Рона. Как может этот рыжий…
Ничего. Этот день он как-нибудь перетерпит, а вот ночью…
