— Я могу… — кажется, мать рассматривает в полумраке наши лица, поэтому как-то неуверенно шепчет. — Я могу заказать четыре билета, если… — замолкает, когда я резко смотрю на неё, вдруг ощутив, как в груди что-то воспламеняется. Но, видимо, только у меня одной.

— Правда? Можешь? — бросаю взгляды на Дейва с Диланом, которые переглядываются, внешне оставаясь без эмоций. Активно моргаю, не веря, но мать кивает:

— Конечно, — нервничает. — Я… Прямо сейчас могу заказать, стойте, — просит, словно, мы можем куда-то уйти. Женщина исчезает за дверью кухни, а я не могу оценить своей ненормальной радости. Оборачиваюсь к парням с нервной, но искренней улыбкой:

— Вы можете тоже покинуть Лондон, — но на их лицах усталое изнеможение. Они перебрасываются взглядами. Молчат. Моргаю, еле сохраняя свой настрой, взгляд, полный надежды на лучшее:

— Эй, — одной ладонью глажу Фарджа по плечу, а пальцами второй дергаю Дилана. — Мы можем уехать, — повторяю, думая, что они полностью не осознают мой намек, но вновь не получаю желанной реакции. Слышу, как мать на кухне договаривается о семи сорока, поэтому нервничаю, с давлением смотря на парней:

— Что с вами? — начинаю сжимать дрожащие губы.

— Мы… — Дилан опять недолго смотрит на Дейва. — Мы можем не успеть, - прикрывает горячие веки, заставив себя взглянуть на меня.

Часто моргаю, смотрю ему в глаза, качнув головой:

— Вы можете и не ехать туда. Власти разберутся сами…

— Мы должны, — О’Брайен уже не так крепко сжимает мою ладонь. — Мэй, — он всячески избегает моего взгляда. Дейв смотрит в пол, так же игнорируя мою попытку установить зрительный контакт. Начинаю переминаться с ноги на ногу, не желаю вот так сдаваться, но... На моем лице уже никакого успокоения.

— Мы не успеем, так что, — Дилан тяжело вздыхает, глотнув воды во рту. Мои глаза вновь наполняются слезами. Они покрывают зрачки и радужки, не вырываются наружу, словно образуя защитный слой, начинающий приносить колкую боль. Смотрю то на одного парня, то на другого, с дрожью в голосе шепча:

— Но вы… — знаю, что не смогу заставить их отказаться от «плана». — Вы должны успеть, — краем глаза вижу, что мать хочет выйти к нам, но ощущает давящую, натянутую атмосферу, поэтому остается на пороге кухни, пальцами касаясь шеи. Мне становится вдруг невыносимо тяжело удержаться на ногах, когда Дилан отпускает мою ладонь, дышит через приоткрытые губы, постоянно стреляет взглядом на друга, но после все равно пытается смотреть на меня:

— Мы можем не успеть, — повторяет одно и тоже, отчего я срываюсь, крепко сжав ладони:

— Ты должен успеть, — в моем голосе прорезается страх, смешанный с паникой. Тот самый ужас, который я скрывала все эти дни, пока держала все в тайне, даже от самой себя, чтобы не сломаться. Не думала, не позволяла себе думать . Только не об этом, ведь...

— Мэй… — Дилан судорожно выдыхает, качнув головой, и устало давит на сжатые веки пальцами, а я перебиваю, грубо:

— Ты. Обязан. Успеть, — смотрю в глаза, хмуря брови, и понимаю, что страх берет вверх.

Я хранила это. Терпела, ничего не говорила, зная, как это может подкосить тебя, но теперь ты просто обязан, ясно? Ты обязан, Дилан, успеть, потому что мне страшно. До сих пор не испытывала ничего, кроме ужаса.

Парень с грустью смотрит на меня, не скрывает её, полностью пронизываясь чувством вины передо мной. Не отворачиваю голову. Не пытаюсь сорвать голос, кричать на него. Нет, я знаю, что всегда действовало лучше слов. Что имеет куда большую силу.

Молчание. Взгляд.

Осторожно. Боясь. Тяну дрожащую руку к ладони парня. Пальцами касаюсь, не сразу позволив себе сжать её. Крепко. Не разрываю зрительного контакта. Молчу. Смотрю в карие глаза, видя ту же вину. В глотке встает ком. Осторожно, медленно подношу его ладонь к своему животу. Не моргаю, страшась выпустить слезы наружу. Не сразу прижимаю её полностью, недолго ожидаю, сама уговаривая себя мысленно сделать это.

Дилан должен понять, что не имеет права не вернуться.

Потому что мне страшно.

О’Брайен не придает значения моему жесту, уставился в ответ, явно не справляясь с такими же мощными комками в глотке.

Соображай, Дилан.

И, думаю, до Дейва доходит. Он пристально смотрит на ладонь друга, которую я продолжаю прижимать к животу, теперь сильнее, даже надавливаю, крепко накрыв пальцами обеих рук ее тыльную сторону. Дилан, наконец, отрывает взгляд от моего лица, выдыхая, и опускает внимание на свою руку, с желанием освободить её из моей хватки, но встречает сопротивление, только поэтому задумывается.

Хмурит брови.

Смотрю. Жду. Дрожь сводит тело с ума.

Зрачки парня сначала опускаются в пол, только затем начинают бегать из стороны в сторону, взгляд становится каким-то... Озадаченным. В итоге все равно внимание тормозит на животе. Брови хмурятся куда сильнее, и я вижу. Он понимает. Медленно принимает информацию, точнее, догадывается, предполагает, желая тут же откинуть эти мысли, но... Я еле вздрагиваю, когда чувствую, как парень начинает осторожно мять пальцами ткань футболки, и, желая добиться его понимания, я насильно дергаю его руку под одежду, чтобы заставить коснуться кожи живота. Теперь парень щупает еще мягче. Гладит. Очень осторожно. Слишком аккуратно. Не вижу, чтобы он в растерянности глотал кислород, поэтому панически моргаю, слишком громко вдыхая. Дилан медленно поднимает голову, только затем глаза. Смотрит на меня. Не хмуро. Не с испугом. Скорее… С потрясением. Шоком. И совершенно новым видом тревоги. Такая еще никогда не отражалась в нем. Никогда. Стоит. Молчит. Смотрит. Кажется, его губы еле заметно двигаются, но ничего не произносит. Сжимаю зубы, заставляя себя выдавить жалкое подобие злости, но выходит что-то совсем иное.

— Ты должен успеть, — моргаю, позволяя горячим слезам катиться по влажным щекам. — Пожалуйста, — мне страшно.

Дейв молчит. Он стоит с приоткрытым ртом, а лицо то же, что и у Дилана, который моргает, слишком скованно поддавшись вперед. Я не двигаюсь. Парень поднимает руку, но задерживает её протянутой над моим плечом. Какие-то секунды — и он все-таки обнимает меня. Ладонью давит на мой затылок, чтобы притянуть. Сложное движение в груди. Сначала не сжимает, словно боится. Губами упирается мне в плечо. Затем находит силы сжать руками. Не чувствую, чтобы он дышал. Стою, сохраняя обездвиженность, пока Дилан медленно проникается мыслями. И чем дольше он молчит, тем сильнее и крепче становится его объятие. Так панически ерзает руками по моей спине, в итоге одной ладонью касаясь волос, другой обхватывает тело.

Такое чувство, будто он без слов осознает, какой ужас я испытывала, когда увидела результат теста. Но оставила все в тайне. Несла эту тяжесть одна, лишь бы…

Моргаю, начав активно дышать, ведь новая волна эмоций накрывает, заставляя плакать. Смотрю в потолок, сдерживая мычание и всхлипы, пальцами сжимаю ткань его футболки. Я бы вечность тонула в нем. Знаете, это чувство, когда ты готов вот так просто проникнуть в другого, стать его частью, и именно в нем тебе обещан покой. Я хочу стать чем-то внутри него, лишь бы обезопасить себя.

Именно сейчас. В крепких, слегка дрожащих руках, чувствую себя вне опасности.

Но очень близко звучит взрыв. Чувствую вибрацию под ногами, поэтому парень резко отрывается от меня, оглянувшись на Дейва, что так же отмирает, толкнув дверь и выскочив на крыльцо. Фардж озирается по сторонам, находя источник шума, и набирает сил для ответа:

— Биг-Бен горит, — смотрит Дилану в глаза. — Нам… Нам нужно выезжать. Не сомневаюсь, что Трой уже пытается вскрыть сейф, — опускает взгляд на меня. И задерживает его. Такой... Сбитый с толку, уже неуверенный.

О’Брайен вновь оборачивается, дышит тяжело, с трудом, словно ему в глотку залили свинца. Глаза парня давно слезятся, но он не роняет слезы. Сглатывает. Смотрю на него. Молчу. Не знаю, как сильно его внутренности разрываются от горечи и пульсирующей боли, но Дилан отпускает мое запястье, шагая назад. И меня словно окатывают ледяной водой. Дейв уже бежит к машине, чтобы завести мотор. Не отрываю взгляда от парня, который иногда опускает глаза, но после вновь смотрит на меня.