— Ты в порядке? — тихо спрашиваю, чтобы понять, насколько все плохо и пора ли прекращать наши провальные попытки быть чем-то большим, чем друзья. Дилан с напряженным взглядом озирается по сторонам, явно замявшись. Он пару раз громко вдыхает, но это не напоминает судорогу, скорее явную потерянность. Терпеливо жду ответа, продолжая нюхать кожу его шеи. Выглядит, наверное, странно, но меня все равно никто не видит, поэтому без стыда прикрываю веки, наслаждаясь и проникая глубже в себя, свое спокойствие, так что организм не сразу принимает просьбу Дилана, которую он произносит шепотом, немного неуверенно, словно сам понимает, что не до конца обдумывает свои слова:

— Поцелуй меня, — стискивает зубы, похоже начав сожалеть о сказанном сразу после того как с губ слетает последняя буква. Я приоткрываю веки. Моему внутреннему штилю мог бы позавидовать любой. Смотрю на свои пальцы, медленно проводя кончиком носа по его скуле:

— Как? — как его поцеловать? Вряд ли получу ответ, так что медленно скольжу носом по его щеке, совсем уж осторожно целуя кожу. — Так? — спрашиваю шепотом, на что получаю отрицательное покачивание головой, поэтому с прежним спокойствием поддаюсь еще вперед, оставляя поцелуй на изгибе напряженной шеи. Опять отрицание. Уже вовсе привстаю с сидения, свободной рукой держась за спинку водительского места. Губами касаюсь шеи, ниже подбородка. Дилан выдыхает, запрокинув голову, и смотрит в потолок салона. Его дрожь усиливается. Это плохой знак. Верно? О’Брайен запускает пальцы свободной руки мне в волосы, сжимая локоны. Давит, вынуждая повторить поцелуй. Хриплое мычание с его стороны. С моей только приятная вибрация в животе.

Давай уже прекратим отрицать очевидное?

Дилан гладит меня пальцами по волосам, наконец, разжимает ладонь, отпуская мою руку, и кулак прижимает к своим губам, начав активно дышать и морщиться. Черт. Отстраняюсь, с тревогой следя за борьбой парня с самим собой. Он прикрывает веки, сутулясь, и быстро берется за ручку дверцы, вылезая на улицу. Ничего не говорю. Не пытаюсь остановить. Медленно опускаюсь обратно на сидение, затылком касаясь мягкой поверхности. Ему нужно подышать. Выкурить пару сигарет. И он будет в порядке. Но я — нет. Я не хочу таких отношений, во время которых приходится постоянно переживать и думать, что твои прикосновения отвратительны.

Наконец, возвращаются Дейв и Лили. Фардж какое-то время стоит с другом, а Роуз пролезает на свое место, улыбаясь мне. Чуть позже парни возвращаются в салон, запуская в салон за собой запах сигаретного дыма.

***

Дорога до Лондона занимает чуть больше нескольких часов. После принятия пищи у Роуз и Фарджа заметно увеличивается бодрость, отчего они без конца разговаривают, совершенно не придав значения молчанию со стороны остальных присутствующих. Знакомые улицы уже нагнетают, атмосфера меняется в одно легкое мгновение — и вот дом Дейва. Мэй с нетерпением ждет, когда окажется в комнате, где ей не придется какое-то время мучить себя мыслями. Она собирается расслабиться.

Дилан давит на педаль тормоза, странным образом не паркуясь так, как делает это обычно. Он крепко сжимает руль, взглянув на Дейва, который задорно улыбается ему, выбираясь из салона. Лили выходит за ним, после чего Харпер берется за ручку дверцы, без задней мысли желая оказаться на морозе.

— Сиди, — голос со стороны Дилана. Мэй переводит на него взгляд, удивленно моргая, и с таким же непониманием смотрит в сторону Лили, которая оглядывается на автомобиль, что трогается с места. Девушка уже готова задавать вопросы, но они все иссякают, испаряясь, стоит Дейву обнять её со спины, поцеловав в макушку:

— Я попросил дать нам время, — улыбается, закусывая нижнюю губу, когда Роуз оборачивается, сверкнув взглядом, и растягивает губы, сощурившись:

— Сплавил друзей ради этого? — хочет рассмеяться, видя, как Фардж закатывает глаза, но замолкает, сжав губы, ведь помнит о матери, которая может сейчас следить за ними из окна своей спальни. Дейв перебрасывает немного тяжелую руку девушке через плечо, прижимая к себе, и они расслабленно направляются к дому.

Мэй прекращает бросать взгляд назад, ведь уже не видит участка Фарджа. Она смотрит на О’Брайена, ожидая объяснений, и тот вполне понятным языком разъясняет:

— Дейв хочет немного отдохнуть с Лили, — хмурит брови, искоса взглянув на девушку. — Если ты понимаешь, о чем я.

— Понимаю, — Харпер закатывает глаза, лбом упираясь в холодное стекло окна. Мелькают разноцветные огни, своей яркостью давящие на зрачки. Девушка складывает руки на груди, зная, что должна говорить, иначе они опять зайдут в тупик:

— Куда мы едем?

Долгое молчание. О’Брайен сам пока не решил. Он мог бы отправить её к себе, а сам поехать гулять или, наконец, посетить дом, но ему не хочется раньше времени возвращаться, поэтому он думает над ответом. Харпер краем глаз наблюдает за его хмуростью, зная, что тишина может затянуться, поскольку если парень не знает, то он будет молчать до последнего.

— Можем пока остаться у меня, — предлагает. Со стороны Дилана никакой яркой реакции. Он молча просчитывает маршрут, оставляя Мэй без ответа. Девушка ерзает на сидении, чувствуя, как сон покидает её тело. Кажется, образовавшаяся ситуация действует на неё, как энергетический напиток — дарит состояние неестественной бодрости духа.

— Можешь… — она облизывает губы, увлажнив их. — Можешь, включить музыку? — неплохой способ избавиться от давящей тишины. Дилан пальцем касается кнопки, без возражений принимаясь переключать каналы, пока не останавливается на песне какого-то гитариста. Харпер расслабляется, прикрывая веки, и контролирует поток мыслей, откидывая все те, что могут сбить её настрой, которого она так яро добивалась.

И вновь звук мотора, голос певца и шум дороги.

Ни одного слова, ни одного взгляда. Так проходит остаток пути. Мэй начинает казаться, что дорога бесконечна. Она уже жалеет о предложении остаться у неё. Надеется, дома они разбредутся по комнатам, позволив друг другу психологически отдохнуть.

Автомобиль паркуется. О’Брайен не подает признаков усталости, как и Харпер, которая тут же, не дождавшись выключения мотора, выбирается на улицу, вдохнув её запах. Не такой приятный. Девушка переминается с ноги на ногу, спиной ощущая сильный дверной хлопок. Что ж, Дилан не жалеет свою машину, уже странно. Расслабься, Мэй.

Харпер прячет ладони в карманы куртки, нащупав связку холодных ключей. Она поднимается по ступенькам на крыльцо, нервно оглядываясь, ведь не слышит тяжелых шагов О’Брайена, но тот, оказывается, всего в метре от неё. Неплохая способность, быть крайне тихим. Стоп. Это же Дилан. Почему он такой молчаливый? Даже не станет ворчать о том, что Дейв — придурок, думает только о своих желаниях, заставляя его торчать здесь? В принципе, их никто не принуждает.

Харпер открывает дверь, переступая порог дома, а Дилан следует за ней, оглядываясь, чтобы успокоить свою мнительность. В последнее время, всё чаще кажется, что кто-то следит за ним. Парень сам закрывает дверь, дожидаясь, пока Мэй повернет все замки до щелчка. Стоит рядом, хмуро следит, заставляя девушку ощущать лишь больше напряжения в теле. Его поведение тревожит. Харпер отходит назад, пальцами крутит ключи, после чего аккуратно, стараясь не создавать лишнего шума, кладет их на комод, снимая куртку. Стоит к Дилану спиной. И все это время позади ни звука. Мэй вешает верхнюю одежду, оборачиваясь, и видит, как О’Брайен стоит у окна сбоку от двери, пальцами отодвигая темные шторы. Хмуро смотрит на улицу. Как сторожевой пес. Харпер отворачивается, сжимая замерзшие пальцы, и тихо, но с трудом вдыхает, всё-таки спрашивая:

— Не хочешь выпить? — переступает с ноги на ногу, наконец, чувствуя на себе взгляд карих глаз. Выпить, чтобы расслабиться. Выпить, чтобы смягчить атмосферу, сделать её легче. Оглядывается, сжато улыбнувшись:

— Есть виски, коньяк. Что хочешь? — смотрит в глаза парню, который пальцем проводит по жесткой ткани штор, скрывая нежелание пить: