— Я бы поболтал, но здесь по делу, так что… — бросает взгляд на одного из тех, кто стоит сбоку. Оливер. Чертов Оливер, тот, кого мало кто терпит, в том числе Дилан и Дейв. Этот человек отвратителен по всем понятиям. Начал свой путь с издевательства над животными, особенно любил отрезать головы пойманным голубям, вспарывать живот, объясняя это тем, что ему нравится исследовать всё новое. И это именно его то, что движет им по сей день. Изучения. Чертов псих, столько трупов вскрыл. О’Брайен даже не хочет предполагать, что он делал с телами убитых девушек, когда таскал их с места преступления. Оливер, парень лет двадцати, но уже с безумным взглядом и не менее приятной улыбкой. У Дейва постоянно бегут мурашки, когда этот тип, якобы в шутку, отрезал ему часть кожи с бедра. Какой-то непонятный, с прилизанными черными волосами, шрамом на подбородке. Кажется, он сам себе его и сделал, видимо, хотел сравнить цвет своей крови, с цветом крови других. Если говорить о сумасшедших ублюдках, то вот он, прямо здесь, в доме Фарджа, и никого это не радует, кроме самих пятерых гостей. В уличных бандах всё строится по методу деления: некоторые люди, имеющие какой-то статус и уважение, собирают себе команду, чтобы проще выполнять поручения. В каждой команде есть свой «индивид», но самый больной — именно Оливер. Дилан не может вспомнить никого другого, кто мог бы быть настолько отвратительным, и к кому он относился бы с таким же предостережением.

— Не тяни, — О’Брайен сует руки в карманы кофты, вновь сжав ножик, когда Оливер, что-то мыча под нос, проходит по кухне, разглядывая вещи на полках.

— Помнишь урода Грево? — дебильная кличка. Тот мужик, который должен был передать посылку Боссу, тогда в клубе, куда Дилан и Дейв отправились. Как оказалось, его купили. И что теперь? Мужчина смотрит на свой нож, оставляя следы на столе:

— Мы его ищем уже какой день, — мельком поглядывает на О’Брайена, который внимательно слушает, смотря в ответ, но всем своим нутром следит за Оливером, который обходит его, пальцем сбросив с полки деревянную сахарницу.

— Босс решил, что он скрывается у кого-то из наших, поэтому мы начали обходить дома, — мужчина расправляет плечи, а стул скрипит под ним.

— Думаешь, мы скрываем того, кто пытался нас убить? — Дилану не смешно. Доверие со стороны Главного — важнее твоей собственной жизни, и опасения парней оправданы. Из-за резко снизившейся деятельности в банде плывут слухи об измене.

— И вы оба последние, кто видел его, — мужчина пожимает плечами. — Ничего личного, просто стоит проверить всё, — говорит с издевкой в голосе.

— Лучше проваливай отсюда, — О’Брайен косо смотрит на Оливера, которому нравится такая наглость, поэтому он довольно улыбается, отчего его светлые глаза кажется ярче в темноте. Безумец.

— Следи за своим яз… — мужчина хочет пригрозить, ведь он старше, и ему не нравится такое отношение со стороны такого сопляка, который с такой невозмущенностью перебивает его:

— Мне не нравится, когда кто-то врывается без разрешения в мой дом, — О’Брайен щурит веки, подобно мужику, который тут же усмехается, качнув головой:

— Сопляк, думаешь, если любимчик, то можешь позволять себе все?

— Не все, но многое, — Дилан так же неприятно усмехается краем губ. — По крайней мере, мне дозволено больше, чем тебе.

И через секунду молчания мужик вновь заливается смехом, правда, немного нервным, ведь так оно и есть. О’Брайен имеет больше влияния на Главного, нежели этот тип, хоть он и старше, лет так на десять. Дейв и Дилан переглядываются, постоянно посматривают друг на друга. Присматривают. Что ж, главное, что сейчас они точно уверены, что ни в чем не замешаны, поэтому уже принимают расслабленные позы, готовясь к тому, что «гости» свалят.

Мужчина кончиком ножа чешет веко правого глаза, и повторно усмехается, качнув головой, но мысленно проклинает О’Брайена.

— Как бы то ни было, — смотрит на него, а Дилан гордо держит голову, ожидая продолжения слов. — Мы должны осмотреть дом.

И всё моментально падает. Дейв не смотрит на Дилана. Дилан не смотрит на Дейва. Иначе они выдадут друг друга. Может Грево они и не найдут, но обнаружат нечто, куда интереснее. Потеют ладони, и О’Брайен рад, что они находятся в темноте. Вообще любые встречи происходят во мраке, ведь существуют они не при свете дня, это уж точно.

— Вы ведь… — мужик не дурак. Он внимательно следит за выражением лиц парней, надеясь уловить какой-то намек на страх, поэтому важно сохранять лицо, а главное взгляд равнодушным. — Вы ведь не против?

Дилан не может отказать, иначе они что-то заподозрят. И тянуть с ответом он не может. Это будет ещё одна оплошность, поэтому он жестко отвечает:

— У вас три минуты.

— Что за ебаные ограничения? — один из парней, что стоит у мужика под боком, подает голос, но тут же затихает, ведь по сравнению с Диланом у этого младенца ещё молоко на губах не высохло.

— Тише, — мужчина вздыхает. — Нам хватит, — смотрит на Оливера. — Так?

Только. На хер. Не этот. Тип.

Дилан косо пялится на парня, усмешка с лица которого не пропадает все это время. Он кивает, бодро зашагав в сторону двери, чтобы выйти в коридор. И Дейв впервые чувствует, как сильно страх может сдавить легкие. Фардж всеми силами старается не проявлять это, поэтому смотрит на Дилана, который внешне не меняется, только явно прислушивается к отдаляющемуся звуку шагов, чувствуя, как по спине скользит ледяной пот. Вот, что ему не нравится ощущать. Тревогу, волнение. Если бы Харпер здесь не было, то сейчас О’Брайену бы не пришлось прятать ладони с трясущимися пальцами.

Мужик стучит ножом по столу, решая убить время:

— Вы ведь в курсе, что скоро все начнут проходить «Программу»?

Харпер дрожит. Она сидит на краю кровати, и это дается ей тяжело, ведь тысячи игл вонзаются в спину, мешая привести дыхание в порядок. Слишком стрессовый день. Это выше её сил самообладания. Девушка посматривает на дверь, убиваясь от незнания. Что происходит там, внизу? Встает, начиная ходить из угла в угол, пуская белый пар изо рта. Настолько холодно. Невыносимо. Девушка впервые испытывает такого рода ужас. Она прислушивается, вздрагивая от каждого шороха и звука. Даже ветер за окном лишает рассудка, внушая ей мысль о побеге, и она бы сбежала, если бы знала, как. Вновь смотрит в сторону двери. Ей нельзя полагаться на других. Только сама Мэй может позаботиться о себе. Ничего подобного она не ждет от других, но с малой долей уверенности девушка убеждена, что Фардж и О’Брайен вряд ли дадут её в обиду. Правда полностью довериться им она не может.

Поэтому осторожно сжимает дверную ручку. Харпер должна знать, что происходит, хотя бы услышать голоса, чтобы понять, что ничего этим двоим не угрожает, как и ей. Тихий скрип разносится по темному коридору, белый свет фонарей проникает сквозь открытые двери других комнат. Видимо, нигде окна не зашторены. Девушка медлит. Она прислушивается, переступая порог, и выходит, остановившись в центре коридора. Ничего и никого. Значит, все происходит внизу? Нет грохота и шума, значит, нет и драки, верно? Но это ещё не признак того, что все гладко и можно успокоиться. Харпер медленно шагает вперед, пытаясь перестать дышать, чтобы лучше разбирать звуки. Она слышит голоса, но не может понять, кому они принадлежат. Но радует то, что никто не кричит. Позади Мэй открыто две двери: одна ведет в гостевую комнату, другая в комнату Дейва. И девушка не обладает теми же навыками существования в темноте, какими обладает, например, Дилан. Она не ощущает движение, даже воздуха, что уж говорить о мраке. Да, ночной мрак — живой. И если бы у девушки было больше опыта, то она бы ощутила на коже легкое прикосновение, холодок и мурашки, но нет. Из гостевой комнаты медленно, словно играясь, проходит парень в комнату Дейва. И в темноте его лица не разглядеть. Зато без труда можно разобрать эти светлые глаза. Харпер не подходит близко к лестнице, ведь и так слышит голоса. Так, кажется, она может разобрать голос О’Брайена, и это успокаивает. Всё в порядке. Значит, можно спокойно вернуться в комнату. Оборачивается, так же медленно, на носках идет обратно, ладонью скользя по стене, чтобы не потерять равновесие в темноте. Она её дезориентирует. Мэй постоянно оглядывается назад, прислушиваясь к бешеному биению своего сердца. Скрипящие половицы под ногами раздражают, заставляя идти ещё медленнее от страха быть обнаруженной. Девушка осторожно переступает порог, поворачиваясь лицом к коридору, и давит на дверь, тихо прикрывает её, двигаясь полу боком, отчего совершенно не замечает того, кто спокойно стоит за дверью, с ненормальным интересом наблюдая за происходящим. Харпер слышит щелчок, поэтому виском прижимается к деревянной поверхности, прикрыв веки глаз, не привыкших так долго находиться в темноте, и поворачивается, спиной прижимаясь к двери, а ладонью накрывает лицо, потирая щеку. Тишина. Но давящая.