Дилан не знает, каким образом, но его сердце с таким же успехом останавливается, и он хорошо ощущает, как кровь в жилах холодеет. Харпер выглядит… Нет, вовсе не злой, она, скорее, озадачена. Девушка хмурит брови, решаясь задать волнующий вопрос, но затыкает рот, до боли прикусив язык. ОʼБрайен моргает, вынув сигарету изо рта, и еле заметно сглатывает, сощурившись:

— Как давно ты в курсе? — он не хочет шептать, но шепчет. И это злит.

— Минуты три, — она говорит так же тихо, будто это нормально, и пожимает плечами. — Когда мимо киосков проходили, я тебя заметила в отражении на противоположной стороне.

— Ясно, — он мычит в ответ, скользнув языком по губам, и отводит взгляд в сторону, громко и хрипло выдохнув с негодованием. Придурок. Надо было разворачиваться ещё в самом начале, мать твою.

— Ты пил? — Харпер внезапно задает вопрос.

— Нет, — он лжет, и Мэй знает, ведь чувствует запах алкоголя.

Девушка могла бы накричать на него, вызвать полицию, ведь этот тип буквально преследует её, но она это сделала бы в том случае, если бы какое-то время назад не освободилась от груза в груди. Мэй переступает с ноги на ногу, решая не устраивать скандал, тем более она всё ещё подозревает, что ОʼБрайен переживает временную ссору с Дейвом, хоть и не показывает этого. Зачем ему ещё пить? Понятно же, что его многое тревожит, не может же он быть настолько амебным созданием?

Харпер откашливается, привлекая к себе внимание, и возвращает в тело былое удовольствие от прогулки, так что с легкой наигранностью заявляет:

— Раз уж ты здесь, то проводи меня до конца, — с наглостью усмехается, отступая назад и по-прежнему смотря на парня. — Иначе подам на тебя заявление в полицию.

И ей Дилан помог? Спрашивается, с какого черта? Кто его вообще просил?

Парень стискивает зубы, но не от злости. Скорее, расстроен тем, что был замечен за преследованием. Да, пускай Мэй думает, что он следил за ней. Это лучше чем, если девушка поймет, что парень хотел всего лишь «проводить» её.

Закуривает, следуя за Харпер, но уже держится ближе. Мэй идет впереди, честно говоря, ощущает себя куда спокойнее, чем тогда в парке. Она не хочет лезть в дела Дилана, но всё равно имеет права знать:

— Зачем ты ходил за мной? — вопрос прилетает в лоб, но психологически ОʼБрайен уже выстроил вокруг себя стену, поэтому сохраняет хмурое равнодушие на лице, ворча так, как ему свойственно:

— С чего взяла, что я следил?

— А чего тогда бродил рядом со мной?

— Это эгоцентризм, Харпер, — парень идет сбоку. — Мир не вокруг тебя строится.

— Да, конечно, — девушка шепчет, решая больше не биться о стену с табличкой «ОʼБрайен». Бесполезно пытаться узнать что-то у него. Этот тип не прошибаем. И Мэй такая же.

Остаток пути проходит в молчании, и будет ложью сказать, что кого-то из них волновала тишина вокруг. Желания говорить не было ни у Мэй, ни у Дилана. Оба не особо разговорчивы, так что оставались погруженными в себя.

Харпер успевает о многом подумать. Она не так часто размышляет о жизни других, но сейчас в её голове родилось столько вопросов, на которые она вряд ли получит ответы, ведь все они касаются Дилана ОʼБрайена, и его жизнь никогда толком не интересовала Мэй. Ей не нравится забивать голову чужими проблемами, но сейчас в сознание полно место, поэтому она спокойно развивает мысли, касающиеся парня, что идет рядом, и курит… последнюю сигарету в своей упаковке. Как ему ещё плохо не стало? Девушка держит руки в карманах, спасаясь от холода, и громко вздыхает, на мгновение понимая, что рушит тишину, тем самым привлекая взгляд Дилана, который тот бросает, всего секунду смотря на девушку, но после продолжает пялиться в никуда, кажется, не думая ни о чем.

Что творится в голове таких, как он? Мэй сложно представить. А нужно ли вообще? Думаю, завтра Харпер уже не будет так заинтересована в этом.

Правда, одну деталь девушке удается подметить. Дилан часто проверяет телефон. Неужели, ждет звонка от кого-то? Она практически уверена, что ОʼБрайен живет всю неделю в ожидании каких-нибудь новостей от Фарджа. Так сильно поссорились?

Виден дом Харпер. Мэй моргает, решаясь сказать то, чего, по сути, говорить не обязана, но ей кажется, что Дилан должен знать, чтобы немного успокоить свои нервы и хотя бы для начала прекратить пить каждый день (его грех с выпивкой легко распознать по запаху и какому-то странному поведению, даже движения тела необычны).

Мэй специально замедляет шаг, набрав в легкие воздуха:

— Дейв спрашивал о тебе, — говорит, не взглянув на Дилана, который терпит, чтобы не повернуть в её сторону голову. Остается невозмутимым, хоть и сглатывает, мычит в ответ, мол, ему вовсе не интересно, а сам глубоко выдыхает. Не признает этого перед собой, но какая-то часть тяжесть в груди внезапно пропадает.

Харпер заходит на территорию своего участка, а ОʼБрайен замедляет шаг, оставляя между ними расстояние, и вовсе тормозит, невольно бросив взгляд в сторону дома Причарда, свет в окнах которого не горит. Мэй нервно дергает ткань в карманах кофты, мнется, не зная, должна ли попрощаться или поблагодарить. В конце концов, хрен знает, чего Дилан увязался за ней? Кто знает, чего на самом деле он хотел. Парень с таким же смятением стучит зубами, пока не зажимает между ними сигарету. Ему как стоит поступить?

— Э-эм, — да, неловкое растяжение слов — то, что нужно, Харпер. Девушка тяжело вздыхает, кивнув головой, и затыкает рот, отвернувшись, чтобы уйти. Дилан с той же несобранностью разворачивается, цокнув языком, и довольно быстро шагает прочь.

Мэй уже поднимается по ступенькам крыльца. Берется за ручку двери, притормозив, и хмурит брови, моргая. Неправильно. Совсем.

Девушка нервно перебирает пальцами ткань кофты, первый раз дернувшись в сторону, чтобы спуститься, но бьет кулаком об кулак, качнув головой, и прикрывает веки, уговаривая себя в том, что это неудачная идея. Опять ладонью тянется к ручке, но сжимает её, ругнувшись под нос, и разворачивается, поспешив обратно к тротуару. Видит Дилана, поэтому быстро перебирает ногами, не в силах расслабить окоченелые от скованности руки. Харпер вовсе не старается быть тише, поэтому ОʼБрайен по привычке резко поворачивает голову, сжав в кармане ножик, чтобы нанести удар, но выдергивает ладонь из кофты, с хмурой озадаченностью взглянув на Мэй, которая тормозит напротив, как-то уж больно нервно переминаясь с ноги на ногу, а её голос звучит с непонятной дрожью:

— Т-ты достаточно выпил? — это не должен быть вопрос, ведь Мэй почему-то уверена, что парень в принципе плохо соображает.

Дилан сильнее сводит брови к переносице и открывает рот, выпуская вместо слов обычный пар.

Нет. Он не достаточно пьян.

Харпер кусает губу, нервничает слишком явно, но не отступает, поэтому делает последние шаги к ОʼБрайену, который широко распахивает веки, невольно отступив назад, и заглатывает слишком много морозного воздуха в глотку.

Нет, не достаточно.

Мэй протягивает руки, как-то неосторожно, видимо, с непривычки, обхватывает ими тело парня, и тот застывает. Теперь окончательно. С таким выражением лица, будто ему только что вонзили кол в грудь. Но происходит нечто, что намного хуже.

недостаточнонедостаточнонедостаточнонедостаточно

оннепьян

Не дышит. Не двигается. Не существует.

Мэй прижимается к нему, крепко обнимает, сильно сжимая руками, и неприятная боль тут же дает о себе знать. В животе. Дилан чувствует, как ощущения возвращаются в его тело, электрическим разрядом протекают под кожей, заставляя пальцы дрожать, но он не шевелится.

Харпер пальцами щупает ткань его кофты, щекой касается футболки, не желает того, но принюхивается. Всё тот же запах. Это точно был он. Сомнений нет. И уже сейчас Харпер не знает, что думает по этому поводу. Девушка только носом упирается в ключицы парня, чувствуя, как под кожей не на шутку разыгрывается давление. И парень сам ощущает это. Он не может ничего поделать. Сердце в груди отвратительно быстро скачет, будто Дилан только что сделал перерыв после пробежки. ОʼБрайен сжимает губы, скрывая их дрожание, и терпит, сдерживая частое дыхание из-за ускорившегося биения под ребрами. Его ломит, но не настолько, чтобы тут же валиться с ног. Скорее, выпитый процент алкоголя играет свою роль, но парня тревожит даже не это.