Я сделаю это сейчас, а потом вернусь домой. Я скажу Линдену, что заболела, пока не смогу понять что-то ещё. Я кладу нож на сидение рядом и отъезжаю, думая, что я поеду за угол и в нескольких кварталах отсюда, где есть несколько кафе быстрого питания, у которых общая парковка. Наверняка в задней части будет пара мусорных баков.

Я добираюсь до перекрёстка, где я должна повернуть направо, и мои руки начинают крутить руль влево.

— Что за…? — шепчу я себе под нос, пытаясь заставить руки исправить ошибку.

Но они остаются неподвижными на руле.

С ужасом я понимаю, куда направляюсь. Я еду в дом Линдена.

— Нет! — Я кричу на свои руки. — Нет, нет, нет! — Но они не останавливаются, не отпускают руль. Мой разум продолжает повторять слова, которые Смит говорил мне прошлой ночью.

«Ты думаешь, что контролируешь ситуацию? Даже твои силы больше не твои.»

Вчера вечером я победила его, добившись его ареста, или, по крайней мере, я думала, что я сделала это. Но теперь я понимаю ту улыбку, что он послал мне. Я выиграла бой, у Смита все шансы выиграть эту войну.

Я думаю о том, как прошлой ночью я не могла поговорить с тётей, хотя хотела. Даже тогда он контролировал меня; Я слишком устала, чтобы обдумывать это. Он слишком меня утомил, чтобы думать.

У меня почти перехватывает дыхание, так как руки направляют меня в дом Линдена, к его полукруглому проезду. Теперь, когда я здесь, я перестаю пытаться оторвать руки от руля, но вместо этого сжимаю их. Может быть, я могу остаться здесь в машине. И никогда не уходить. Вообще никогда.

Но мои пальцы уже ослабеют, а правая рука хватается за нож на сиденье рядом со мной. Я не могу остановиться, и засовываю нож в карман. Затем я открываю дверь автомобиля и поднимаюсь на ноги.

Мне даже не нужно звонить в дверь; Линден уже в дверях ждёт меня. Я смотрю на него и останавливаюсь, а он стоит, и кровь хлещет из зияющей раны на шее, как в видении.

Я опоздала?

Но я моргаю, и ужасный красный цвет исчезает. Точно так же, как странные видения моей мамы и Сиерры. Просто…. прошло. Вместо этого моё сердце разбивается от реальности Линдена. Высокий и подтянутый, эти прекрасные глаза, идеальные волосы, эта улыбка, от которой загораются искры в моей груди каждый раз, когда я это вижу. Сегодня всё это кажется опустошенным.

Нити кукловода кажутся слишком реальными, когда меня тянет вверх по ступенькам, а Линден, который не замечает ничего плохого, обнимает меня обеими руками. Я пытаюсь пройти в дом, но Линден останавливает меня, и я вижу, что его пальто накинуто на руку.

— Я знаю, что немного холодно, но можем ли мы немного пройтись? Я чувствую себя больным из-за того, что меня заперли в закрытом помещении.

— Конечно, — говорят мои губы, когда моя голова кричи «Нет!» — Мне тоже это надоело.

Одним плавным движением он надевает своё чёрное пальто и берёт мою руку, и мы начинаем спускаться вниз по снежному ветру на пешеходную дорожку.

— Красивое пальто, — говорит он, его глаза с таким воодушевлением смотрят на меня, что я обожала бы это в любых других обстоятельствах. Теперь, мне просто хочется плакать. — Это подарок на Рождество?

Что-то вроде того.

— Да, — громко говорю я и вспыхиваю обаятельной улыбкой, жестокий контраст с тем, что я чувствую внутри. Я знаю, что если не смогу сражаться со Смитом в этом сценарии, я больше никогда не выиграю против него. Это будет конец для меня.

Но ничего, ничего не работает. У меня даже нет ожерелья — я не думала, что буду использовать его. Я помню, что сказал Смит, когда я спросила, был ли он Оракулом: Я то, о что снится Оракулам в самые тёмные ночи.

Мы идём молча несколько минут.

— Я не могу поверить, что всё кончено, — говорит Линден через некоторое время, его слова секунду висят в воздухе.

Это никогда не закончится для меня. Я начинаю плакать внутри.

— В новостях говорят, что он напал на девушку, и она отбивалась достаточно долго, чтобы полицейские успели приехать, — почти небрежно говорит Линден.

Ну, это было вроде того, так это и произошло.

— Она отбилась от него. Я бы хотел… хотел бы… это не имеет значения. — Я слышу горе в его голосе, и это разрывает всё, что есть внутри меня, надвое. — Ты не можешь изменить прошлое. Я просто рад, что кто-то остановил его. Должно быть, она была очень храброй.

Я слышу слабое эхо смеха Смита у себя в голове.

«Не делай этого», умоляю я.

«Это то, чем я занимаюсь», отвечает эхом голос.

«Я сделаю всё.»

«Да, ты сделаешь.»

«Пожалуйста.»

Молчание.

— Школа начинается через три дня, — говорит Линден. Разговор начинается, как в моём видении.

Мой рот формирует ответы, которые я слышала в видении, даже когда я пытаюсь зажать зубы. Я поражаюсь тому, насколько светлым и радостным звучит мой смех. Как беззаботно.

Затем наступает момент, когда я боюсь. Мои мускулы болят от борьбы с движениями, которые меня вынуждают делать, но всё же я бросаю все силы, что у меня есть, чтобы сопротивляться Линдену, когда он притягивает меня ближе. Это не работает.

— Я смогу справиться с этим вместе с тобой, — говорит он, и в моих глазах появляются слёзы, когда я крепко сжимаю его руку, пытаясь удержаться и не схватить нож. — Это трудно. Я думаю, что еще долго будет трудно. — Как и в моём видении, он наклоняется, и наши лбы соприкасаются. — Но ты заставляешь меня чувствовать себя сильным, и я не знаю, что бы я делал сейчас, без тебя.

Он смеётся, и слёзы правда наворачиваются мне на глаза, когда я чувствую, как моя правая рука движется к карману, и хватает холодную ручку ножа.

— Честно говоря, я бы, наверное, испугался и заперся бы в своей комнате. Вместо этого я здесь, среди красивого снега, с красивой девушкой, и, несмотря ни на что, всё в порядке. И я так благодарен.

Я задыхаюсь от рыданий, но Линден, похоже, не замечает, как я тяну его ближе, ближе.

— Нет! — мне удаётся закричать, но моя рука вонзается в его живот.

Удар пришелся по косой. Я боролась с этим достаточно что понимаю, что порез глубокий, но, возможно, не смертельный. Однако видение еще не закончило со мной, и Смит тоже. Моя рука раскачивается в широкой дуге, но между мной и им идёт борьба, и Линден достаточно далеко чтобы увернуться, клинок промахивается. Он стоит на коленях, схватившись за бок, глядя в меня в ужасе и замешательстве.

— Линден! — Я плачу, но моё тело больше не моё. Я кружу позади него, клинок моего ножа уже окровавлен, и я хватаю его за волосы и поднимаю его лицо к небу. Я хватаю его рукой поперек тела и начинаю отступать, как скрипач со смычком, нож скользит по его голому горлу.

— Шарлотта, остановись!

Моя рука колеблется, и сейчас мне нужно собрать крошечные остатки контроля. Я не могу освободить Линдена; Я даже не могу сдвинуть нож с его горла, но я могу держать его неподвижно, хотя каждый мускул в моём теле протестующе кричит.

— Шарлотта, ты не должна делать этого.

Я почти теряю самообладание, когда вижу, что Сиерра быстро движется ко мне. Она останавливается, когда видит нож у горла Линдена. Я хочу заговорить, но это похоже на ощущение, как будто из тебя выбили воздух. Когда звук, наконец, вырывается, это крик:

— Сиерра, помоги мне!

— Шарлотта, послушай. Я знаю, что ты думаешь, что он сильнее тебя, но это ложь. Это его лучшая ложь. Он паразит — он питается от тебя. Он никогда не будет таким сильным, как ты. Ты должна разорвать связь, и у тебя есть сила сделать это.

— Я не могу, — кричу я, и это, кажется, единственный способ говорить. — Посмотри, что он заставил меня сделать.

Глаза Сиерры метнулись к Линдену. К его окровавленной рубашке.

— Я советую тебе не двигаться, — говорит она. — Это скоро закончится.

Скоро. Для него или для меня? Или для обоих?

Мои пальцы надавливают на нож, и я не могу бороться с ним, когда моя рука снова начинает проводить ножом по горлу Линдена. Я слышу, как он задыхается от страха или боли, я не уверена, но это отдалённое осознание.