========== Пролог ==========
Лучи закатного солнца приятно ласкали лицо. Давно забытое ощущение ветра вновь скользило по потрепанному свитеру и джинсовым шортам. Я в наслаждении прикрыла полусомкнутые веки, наслаждаясь свободой. Азгор, Ториэль, Папирус, Андайн и Альфис стояли на краю утеса, рьяно обсуждая каждый доступный взору куст, птицу или цветок. Санс же, по некоторым причинам, переминался в отдалении от друзей. Он держал руки в карманах голубой потертой куртки, всем видом пытаясь показать непринужденность. Но его выдавало неизбежное метание глаз-огоньков из стороны в сторону.
Решив позволить скелету собраться с мыслями в одиночестве, я обратилась к собственному разуму, пытаясь докопаться до его постоянного жителя. Чары. Обычный призрак, который до недавнего воспринимался не более, чем навязчивым спутником, любящим обсуждать всё, что видит, оказался бывшей надеждой Подземелья. Несмотря на необдуманные действия и слишком радикальные методы, она желала освободить монстров… Похоже, её мечта теперь сбылась. Ещё раз окинув взглядом распускающуюся вокруг красоту, я мысленно обратилась к партнёру:
“Ну как, Чара? Разве не этого ты хотела?”
Но ответом послужило лишь молчание. Очень, очень странно. Обычно девушку упрашивать не приходится, и её реакцию никогда не было необходимости ждать дольше пяти секунд. Но с выходом из Подземелья её голос затих. Может быть, она решила остаться вместе с Азриэлем? Кто знает… Оставалось лишь стараться не слишком скучать и возвращаться к нормальной жизни. Мама и папа уже ждут меня.
В какой-то момент все монстры разошлись по делам, оставив меня одну на утесе. Пожав плечами, я уже собиралась последовать за ними, как меня остановила достаточно крепкая рука. Санс подошел вплотную, опустив череп в пол, и тем самым сравнившись со мной в росте, хотя и без этого он не был так уж высок — сто семьдесят сантиметров, не больше.
— слушай, — голос скелета звучал достаточно низко и неспешно, хоть в нём и мелькали незнакомые нотки. — спасибо.
С этими словами Санс так же медленно убрал холодную руку, начав спускаться по ступенчатовидному склону утеса. Я ещё несколько секунд раскачивалась от слабого ветра, смотря ему вслед. Зачем он это сделал? Просто поблагодарить? Почему наедине, и была ли в этом такая надобность? Наверное, размышления на эту тему излишни. Нужно скорее возвращаться к родителям.
***
— Фриск! Это ты!
На пороге невысокого кирпичного дома мама накинулась на меня с объятьями, укутывая в блеклый плед и стараясь прижать тощими руками. Её миловидное лицо будто состарилось на десяток лет, под узкими глазами появились солидные мешки, а прорезавшиеся морщины лишь дополняли грустную картину. Она целовала меня, словно икону, не желая отпускать ни на секунду. Её длинные тёмные волосы лезли в глаза, но подобный дискомфорт не мог воспрепятствовать удовольствию от воссоединения с родственной душой. Слабый запах духов перебивал приятный трепет домашней выпечки. От этого дышалось так больно, но в то же время приятно, напоминая обо всём утерянном за месяцы ходьбы по Подземелью.
Уписанная резьбой деревянная дверь распахнулась, и оттуда выглянула слегка сутулящаяся фигура коротко постриженного мужчины, тут же выпрямившегося при моём виде. Папа выбежал на крыльцо, обхватывая нас и поднимая в воздух, закружив в стремительном танце.
— Крошка моя, вернулась наконец! Где же ты была?
Отец не переставал двигаться со скоростью, сравнимой с профессиональной балериной, от чего слегка терялась ориентация в пространстве. Сквозь свистящий воздух и нахлынувшие слезы счастья я попыталась уйти от вопроса:
— Это долгая история…
Но родителей действительно не интересовало, что я говорю. Для них самым главным было моё возвращение. Все их страшные догадки и предсказания по поводу моего местоположения не сбылись, и наша семья наконец воссоединилась!
Меня затащили в дом, тут же начав отпаивать зелёным чаем за красивым приземленном столиком. Их постоянные ссоры, послужившие причиной моего необдуманного побега, словно испарились. Объединившись перед лицом настоящего горя, они перестали думать о чём-либо, кроме меня. И теперь радовались, как дети, получившие обратно отобранную игрушку.
Мама хлопотала у плиты, несмотря на позднее время. Папа метался из стороны в сторону, держа в каждой руке по чайнику с сенчой* и банчой* соответственно, но так и не мог решиться, что же именно налить. В конце концов он просто нырнул в одну из деревянных тумбочек, доставая бутылку с саке, чем вызвал громкий протест с моей стороны:
— Эй! Мне ещё нельзя!
Несмотря на мою реакцию, трясущимися руками папа вынул небольшой стакан и поставил его передо мной, тут же поясняя:
— Пока ты шлялась неизвестно где, уже достигла совершеннолетия! Несколько месяцев прошло, знаешь ли!
Я ненадолго зависла, пытаясь осмыслить сказанное, а со стороны плиты послышался грохот посуды:
— Точно! — мама тут же бросилась в холодильник за ингредиентами. — Испеку торт!
— Стойте! — я попыталась вбить разум в их головы. — Не на ночь же! Ещё будет время отпраздновать!
После нескольких минут пылкого спора родители всё же согласились с тем, что после столь длительного отсутствия требуется здоровый и крепкий сон. К тому же, выяснилось, что мама слегка приболела после моего ухода, а потому лишние хлопоты были вредны для её здоровья. В конце концов, скрепя сердце, они отпустили меня в спальню, но я ещё долго слышала, как они радуются на кухне.
Прикрыв за собой дверь, я вздохнула, медленно озираясь. Всё осталось на месте с моего последнего пребывания здесь. На старых вещах ни лежало ни пылинки. Я села на аккуратно заправленную кровать, после чего обратила взор на стоящий у платяного шкафа бонсай. Небольшое дерево росло на коричневом горшочке и, похоже, исправно поливалось во время моего отсутствия. На тонкие зелёные листья падали тонкие лучики полной луны, пробивавшейся через окно.
Но одна вещь всё же притянула моё внимание. Три ящика письменного стола были раскрыты, будто кто-то в них шарился. Странно, но содержимое оказалось неизменно — старые школьные тетрадки, письменные принадлежности, глупые рисунки и дневник с вырванными страницами — перед уходом я предварительно избавилась от записей, чтобы никто не читал мой “крик души”.
Но одна вещица лежала не на своём месте. Ржавая бритва с неровными краями покоилась на столешнице, хотя мне бы никогда не пришло в голову оставить её здесь. Я медленно задернула рукав свитера, пальцем проводя по тонким рубцам, проходящим на светлой коже параллельными линиями. Наверное, надеясь найти прощальную записку, родители обнаружили мой маленький секрет… Возможно, именно поэтому они такие добрые сегодня.
Вздохнув, я спрятала лезвие в карман джинсов, после чего легла на мягкую кровать и до головы укуталась в одеяло. Наконец-то все опасности позади, и будущая жизнь обещает быть прекрасной. Я приобрела новых друзей, родители помирились, а Азгор даже назначил дипломатом монстров, что было очень кстати для только что окончившей школу безработной. Все призраки прошлого теперь позади.
***
— Фриск? Ты здесь?
Знакомый голос заставил сонный мозг растрепаться. Тихонько зевнув, я медленно поднялась с кровати, щуря глаза в царящем полумраке. У деревянной двери, сутуля плечи и опустив потухший взгляд, стояла Чара. Это меня не слишком удивило. Давно погибшая девушка находилась на границе между живым и мёртвым миром, а потому могла являться ко мне во снах, что сейчас и произошло. Впрочем, странным казалось то, что за весь прошедший день она ни разу не заговорила со мной.
— Привет, — я довольно потянулась, улыбаясь гостю. — Что на этот раз?
Хмыкнув, Чара плавно придвинулась ко мне, стараясь не смотреть в глаза. Это настораживало. Раньше мы могли проводить ночи вместе, обсуждая истории из жизни и даже уча друг друга собственным хобби. Так, например, мы делились опытом в садоводстве (Чара впервые узнала о методике создания бонсая, а я крепко решила купить горшок с семенными цветами по возвращению домой) и рисовали мелками что-то, знакомое лишь нам. К сожалению, она… Оказалась не слишком психически здоровым человеком. Часто Чара жаловалась, что слышит сотни обвиняющих голосов. Иногда ей казалось, что её действия не совпадают с желаниями. Часто это решалось простым дружеским разговором и милой улыбкой с моей стороны, и она ненадолго забывала о кошмарах.
