Данте вдавливает педаль газа, и наша красная машина с бешеной скоростью визжа шинами по узким улочкам Рима, срывается вперед.

— Данте! Данте, притормози! — В панике кричу я, но он опускает руку мне на колено и говорит:

— Роза, Феррари создано для быстрой езды. Расслабься и наслаждайся поездкой.

И он продолжает свои крутые виражи, словно мы участвуем в сцене погони из кинофильма «Форсаж». Крепко вцепившись в сумочку руками, я вижу, как он едва ли не сталкивается с другими автомобилями, водители которых, к моему удивлению, кажутся совершенно невозмутимыми от его лихого вождения. Один или два даже одобрительно поглядывают на машину Данте.

— Куда мы направляемся? — Спрашиваю я, пытаясь отвлечься от того, что мы мчимся со скоростью 200 километров в час.

Данте смотрит на меня.

— Это сюрприз.

К тому времени, когда мы останавливаемся перед рестораном, я почти готова возблагодарить Бога и перекреститься, что мы все же не свернули себе шею от его езды.

— Прибыли, — объявляет он.

Я смотрю на ничем не примечательный фасад здания.

— Хммм... ресторан называется «Луиджи».

— Помнишь, я тебе говорил, не судить книгу по обложке.

— Я не сужу, — защищаюсь я. — Просто делаю существенное замечание.

Он дотрагивается пальцем до моего носа.

— Ну, bella mia, позволь мне сказать тебе, что другие «Луиджи» даже не могут сравниться с этим.

Подходит молодой человек, одетый в черное.

— Можно мне, сэр, ваши ключи? — спрашивает он по-итальянски.

Данте выскальзывает из машины, отдает ему ключ и подходит к моей дверце. Положив руку мне на спину, он ведет меня к стеклянному входу.

— Кстати, — говорю я тихо, — если ты планируешь также возвращаться назад, как ехал сюда, прошу тебя, вызови для мне такси.

Данте смеется.

— Ты привыкнешь к моему вождению.

Он придерживает дверь передо мной. Молодая женщина, сидящая за столом, кивает Данте. Человек в костюме открывает внутреннюю дверь, интерьер ресторана почти захватывает дух. Здесь нет дешевых, клетчатых скатертей или капающих свечей, застрявших в бутылках Фраскати. Здесь элегантный и сдержанный декор с темной кожей и деревом, так, наверное, выглядит британский джентльменский клуб. Воздух прохладный. Также здесь имеются гости за столиками, поглощающие свои блюда, и при этом чувствуют себя уединенно, из-за окружающих их растений в горшках. Я поднимаю глаза на прекрасные картины маслом, украшающие стены.

— Я же сказал тебе, что это место отличается от любого другого «Луиджи», — бормочет Данте мне на ухо.

Метрдотель подходит к нам с приветственной улыбкой и показывает наш столик. Белейшая скатерть накрыта на столе, а белые льняные салфетки с монограммой лежат перед каждым местом.

— Ты доверяешь мне заказать? — спрашивает Данте.

— Конечно, — бормочу я, немного ошеломленная внутренним убранством помещения.

Официант подходит с двумя меню, Данте машет рукой и просит подойти его поближе. Он склоняет голову к Данте, и они совещаются минуту или две. Данте называет человека Джузеппе, а тот в свою очередь обращается к нему как синьор Данте.

— Я начинаю верить, что ты знаком со всеми официантами Рима, — говорю я, как только Джузеппе уходит от нас.

В уголках его глаз появляются морщинки от улыбки.

— Ну, разумеется. Разве это не часть специфики плейбоя, привлечь всех на свою сторону.

— Они так хорошо знают тебя, потому что ты соришь деньгами?

Его улыбка становится еще шире.

— Это самое безопасное предположение, с твоей стороны.

Я киваю.

— Итак, что ты заказал?

— Для первого блюда — cacio e pepper.

— Я никогда такое не пробовала. Что это?

— Сыр пекорино романо и свежий черный перц опускают в воду для приготовления пасты, чтобы получился сливочный соус. Затем добавляют пасту, копченую свинину и яйцо. Это очень простое и легкое блюдо, но превосходное, когда оно хорошо сделано. Здесь делают его прекрасно. Наше второе блюдо — бычий хвост, медленно готовящийся с помидорами сан-марцано, пока мясо не станет настолько нежным, что будет само отпадать от костей.

— У меня уже слюнки текут.

В этот момент появляется Джузеппе с бутылкой вина. Со всем уважением, он показывает этикетку Данте, который одобряет его легким кивком. Джузеппе начинает наполнять мой бокал.

— Мне не…, — говорю я.

— Сегодня у тебя будут все время течь слюнки, — прерывает Данте. — Это очень хорошее вино, и мы выпьем за нашего первенца.

Я пристально смотрю ему в глаза. Первенца — это первый из многих детей. По его взгляду невозможно ничего прочесть, он внимательно наблюдает за мной. У меня начинает кружится голова от мысли, что мы можем быть с ним единой семьей.

Он поднимает свой бокал.

— За нашего ребенка.

— За ребенка, — слабым эхом отзываюсь я, прежде чем сделать глоток. Вино холодное и вкусное. Я смотрю на него поверх края своего бокала. Мне до сих странно думать, что я ношу его ребенка. Мужчина, которого я была уверена, больше никогда не увижу, отец моего ребенка. Он ставит бокал на стол. Его лицо принимает необычайно серьезное выражение.

— Что? — Настороженно спрашиваю я.

— Я должен тебе кое в чем признаться.

— В чем? — Хотя я стараюсь держать свой тон нейтральным, но выходит настороженно.

— Во-первых, я не итальянец.

У меня расширяются глаза.

— Как это?

Он пожимает плечами.

— Я не родился здесь и не являюсь гражданином Рима.

— Хорошо, — медленно говорю я. — Тогда откуда ты?

— Я из королевства Аванти.

Конечно, из школьной программы географии я знала о крошечном, не имеющем выхода к морю, государстве без налогообложения, но по сегодняшний день я ни разу не встречала ни одного человека оттуда. Я с любопытством смотрю на него.

— Так зачем ты притворялся итальянцем?

Он поднимает руку.

— Для протокола, я никогда не говорил, что я итальянец. Ты сделала свои собственные выводы, что я являюсь итальянцем, я же просто не стал тебе разубеждать.

— Почему?

Он начинает ерзать на стуле.

— Об этом я скажу позже, Роза. На самом деле, я хочу сказать, что мое полное имя не Данте Д'Анджело, а Нильс Данте де Бойвули.

Мир перестает вращаться вокруг меня. Только я и он.

— Де Бойвули? — в шоке повторяю я.

— Точно.

— Значит…

Он кивает.

— Король Исак Эллиот де Бойвули — мой отец.

— Что? — По моим рукам проходит судорога. Я не могу поверить в то, что он говорит. — Ты принц?!

— Да.

— Но ты не можешь быть…

Он улыбается мне широкой улыбкой.

— Потому что я всего лишь плейбой, так?

— Да. В смысле, нет. Боже мой, прости, что я столько всего тебе наговорила.

— Называла меня плейбоем? Думаю, я этого не переживу.

Я прикрываю щеки ладонями.

— Теперь все понятно, почему ты так образован. Поэзия и... но я работаю в модном журнале. Я должна была о тебе знать. Почему тогда тебя сейчас все время не окружают папарацци?

— Потому что я отказался от всего этого, когда мне исполнилось восемнадцать лет. Мой отец вычеркнул меня из новостей королевства. Поэтому мое лицо не появляется в прессе и на телевидение. Я всего лишь плейбой.

Я невольно раскрываю рот.

— Ты отказался быть принцем? Зачем ты это сделал?

— Потому что я считаю, что это право должно передаваться не по рождению, право — править страной. Его нужно заслужить. Оно должно основываться на консенсусе и заслугах выбираемого.

— Тогда кто же возьмет на себя ответственность после твоего отца?

— У меня есть младший сводный брат, но традиция нашего королевства такова, что трон могут занять только мои потомки.

Я с удивлением смотрю на него.

— У твоего брата есть дети?

Он отрицательно качает головой.

Я даже не могу дышать от его молчаливого ответа.