– Может быть, кому-то позвонить? – спрашивает голос.

– Нет. Грипп… Мне нужно домой…

Я сижу на скамейке, пока не возвращается способность дышать.

Потом иду четырнадцать кварталов пешком до дома, считая все 1848 шагов вслух, и забираюсь в постель.

Нелли снова опаздывала.

В последнее время она чувствовала, что ей не хватает часов в дне, ее изматывала бессонница и постоянная нервная дрожь от огромного количества кофе, которым она старалась прогнать сонливость. Ей казалось, что она все время пытается что-то втиснуть в список дел. Взять, например, сегодняшний день: Ричард предложил ей поехать в их новый дом сразу после работы в детском саду – встретиться со строителем, который будет настилать патио.

– Сможешь выбрать цвет камня, – сказал Ричард.

– Бывает какой-то еще, кроме серого?

Ричард посмеялся, решив, что это шутка.

Она согласилась, потому что ее все еще мучило чувство вины за то, что пришлось так резко оборвать первую поездку в новый дом. Это означало, что теперь она должна была пропустить укладку, на которую они с Самантой планировали потратить кучу денег в качестве подготовки к девичнику – Сэм устраивала его для нее сегодня вечером. На девичнике будут ее друзья из «Ступеньки за ступенькой» и из «Гибсонс» – эти разнонаправленные миры редко сталкивались. «Прости!» – написала Нелли Сэм и, поколебавшись, добавила: «В последнюю минуту выяснилось, что нужно кое-что сделать для свадьбы…»

Она не могла придумать ничего другого, чтобы это не выглядело так, будто она променяла лучшую подругу на жениха.

– Мне только нужно быть дома к шести, чтобы собраться на вечеринку, – сказала она Ричарду. – Мы встречаемся в ресторане в семь.

– Вечно у тебя ранний отбой, Золушка, – ответил он, легонько целуя ее в нос. – Не волнуйся, не опоздаешь.

Но они опоздали. На дорогах были жуткие пробки, и Нелли вошла в квартиру, когда было уже около половины седьмого. Она постучала в дверь Сэм, но та уже ушла.

Она минуту постояла в дверях, рассматривая белую новогоднюю гирлянду, которой Саманта обвила заднюю спинку своей кровати, и пушистый зеленый с синим ковер, который они вместе нашли свернутым на тротуаре у роскошного жилого дома на Пятой авеню. «Неужели кто-то и правда собирается его выкинуть? – спросила Саманта. – Богачи совсем с ума посходили. На нем еще даже ценник висит!» Они подняли его на плечи и понесли домой, и, когда они проходили мимо симпатичного парня, стоявшего на переходе, Сэм подмигнула Нелли и специально развернулась, чтобы конец ковра ударил его в грудь. В итоге Сэм встречалась с этим парнем два месяца; мало с кем ее отношения длились так долго.

У Нелли было полчаса на то, чтобы добраться до ресторана, то есть душ ей было принимать некогда. Она все равно налила себе полбокала вина, чтобы пить понемножку, пока будет собираться – не из тех дорогих вин, которые обычно заказывал для нее Ричард, она ведь все равно с трудом могла почувствовать разницу – и врубила Бейонсе.

Она побрызгала холодной водой на лицо, потом нанесла тональный крем и начала подводить свои зеленые глаза дымчато-серым карандашом. Их ванная была такой маленькой, что Нелли вечно ударялась то о раковину, то об угол двери, а каждый раз, когда открывала шкафчик над зеркалом, оттуда вываливалась зубная паста или лак для волос. Она уже несколько лет не принимала ванну; в квартире был только крошечный душ, в котором едва хватало места, чтобы наклониться и побрить ноги.

В их новом доме в душевой кабине стояла скамейка, а у душа была насадка с эффектом тропического дождя. Ну и еще джакузи.

Нелли попыталась представить, как она погружается в него, после долгого дня… А что она будет делать целыми днями? Наверное, сажать цветы во дворе и готовить ужин для Ричарда.

Хорошенько ли понимал Ричард, что единственное в своей жизни домашнее растение она утопила, а ее кулинарный репертуар ограничивался замороженными обедами?

По дороге назад в Нью-Йорк она разглядывала из окна машины окружающий пейзаж. Без сомнений, ее новый район был очарователен: величественные дома, цветущие деревья, идеальные тротуары. Ни единой пустой обертки, которая могла бы замарать безупречно ровные дороги. Даже трава казалась зеленее, чем в городе.

Когда они выезжали на трассу мимо пункта охраны, Ричард поприветствовал человека в униформе взмахом руки. Нелли прочитала название строительной компании, написанное толстым замысловатым шрифтом на выгнутом аркой знаке: «Кроссуиндс».

Она, конечно, будет ездить с Ричардом на Манхэттен каждый день. Она будет наслаждаться лучшим в каждом из этих миров. Будет встречаться с Сэм поболтать и заходить в «Гибсонс» съесть бургер у барной стойки и узнать, как продвигается роман Криса.

Она повернулась, чтобы еще раз посмотреть на район через заднее стекло. Ни единой живой души на улицах. Ни одной машины не видно на дороге. Она как будто смотрела на фотографию.

Но если она забеременеет сразу после свадьбы, то, наверное, уже не вернется в «Ступеньку за ступенькой» осенью, думала она, наблюдая, как ее новый район исчезает вдали. Было бы безответственно бросать детей посреди учебного года. Ричард будет уезжать в командировки каждую неделю или две, и она большую часть времени будет проводить в этом доме одна.

Может быть, стоит подождать несколько месяцев и не слезать с противозачаточных. Она могла бы еще год поработать.

Она посмотрела на профиль Ричарда, на его прямой нос, сильный подбородок, тонкий серебристый шрам над правым глазом. Он заработал его в восемь лет, упав с велосипеда, рассказал он. Одной рукой Ричард низко держал руль, а второй нажимал на кнопки радио.

– Послушай, я… – начала она, как раз когда он включил свою любимую станцию с классической музыкой.

– Это прекрасный Равель, – сказал он, делая погромче. – Знаешь, он ведь писал гораздо меньше своих современников, но многие между тем считают его одним из величайших французских композиторов.

Она кивнула. Ее слова потонули в первых нотах композиции, но это, вероятно, к лучшему. Сейчас не время для этого разговора.

Когда музыка достигла крещендо, Ричард остановился на светофоре и повернулся к ней.

– Тебе нравится?

– Нравится. Очень… приятно. – Ей нужно поднатореть в классической музыке и вине, решила она. У Ричарда был уже сложившийся вкус относительно и того и другого, и она хотела уметь говорить с ним на эти темы со знанием дела.

– Равель считал, что музыка прежде всего должна восприниматься эмоционально, а лишь потом – интеллектуально, – сказал он. – Что ты думаешь по этому поводу?

В этом-то и проблема, поняла она сейчас, роясь в сумке в поисках своего любимого бледно-розового блеска для губ «Клиник». Она сдалась – она и в прошлый раз, когда он был ей нужен, не смогла его найти – и вместо этого воспользовалась персиковым. Интеллектуально она понимала, что предстоящие перемены были прекрасны. Ей можно было только позавидовать. Но эмоционально это все свалилось на нее слишком неожиданно.

Она подумала о кукольном домике у себя в классной, том самом, вместо которого родители Джоны хотели вигвам. Детям страшно нравилось переставлять мебель в симпатичном маленьком особнячке, переносить кукол из одной комнаты в другую, ставить их напротив игрушечного камина, сгибать, усаживая вокруг стола, укладывать спать в узкие деревянные кровати.

Этот образ вторгся в ее сознание, как обидная кличка на школьном дворе: Кукольная Нелли.

Нелли отпила вина, открыла шкаф и отодвинула в сторону вешалку с платьем, которое сначала собиралась надеть, чтобы достать обтягивающие черные кожаные брюки, которые она купила на распродаже в «Блумингдэйлс», когда только приехала в Нью-Йорк. Она скривилась, втягивая живот, чтобы застегнуть молнию. Они растянутся, уговаривала она себя. Но сверху она все-таки надела свободный топ с широким вырезом на случай, если придется расстегнуть верхнюю пуговицу на брюках.