Сегодня, Пинок, мы провели праздник в землянках и окопах, провели неплохо, даже и выпили; конечно, вспомнил тебя и дочурку.

Вернусь, расскажу обо всём, а рассказать есть о чём. Нинок, сколько раз вы получили от меня деньги? 6 ноября 1941 года выслал вам 400 рублей.

Частенько смотрю на фото и целую вас.

Соскучился здорово, но ничего не попишешь, разобьём Гитлера — вернусь, обниму и поцелую.

Пока до свидания.

Привет мамаше... Вас крепко и очень крепко целую.

Ваш любимый и любящий вас папа.

Мой новый адрес: действующая армия, полевая станция 993, в/ч 1075, 2-й батальон, 4-я рота, политруку Клочкову.

В. Клочков.

«Комсомольская правда», 17 ноября 1942 г., №270

Ноябрь 1941 г.

Василий Георгиевич был любимцем не только нашего подразделения, но и всей части. Постоянно весёлый и жизнерадостный, он умел поддержать боевой дух своих подчинённых. Храбрый и самоотверженный в боях с врагами, он первым в нашей части за боевые отличия был награждён высшей правительственной наградой — орденом Красного Знамени.

Весть о смерти Василия Георгиевича с быстротой молнии облетела ряды бойцов. Месть за своего любимого политрука была ответом за эту тяжёлую утрату. Бой разгорелся с новой силой, враг был разбит наголову.

Пусть будет единственным утешением в нашей тяжёлой утрате то, что Родина никогда не забудет героических подвигов Василия Георгиевича. Его имя войдёт в историю.

«Комсомольская правда», 17 ноября 1942 г., № 270

Дорогие подруги!

Настал грозный час, когда наши братья, мужья уходят на фронт, чтобы разгромить фашистских бандитов, по-разбойничьи напавших на наше родное Отечество.

Советское правительство призвало наш великий народ к священной Отечественной войне против кровавого пса Гитлера и его банды, которая хочет залить кровью наши цветущие поля, наши светлые города и сёла, принести на нашу землю нужду и разорение, голод и холод. Фашистские варвары оставили без хлеба и крова тысячи и тысячи ни в чём не повинных людей. От фашистских бомб под обломками зданий погибли тысячи детей, стариков, мужчин и женщин во Франции, в Греции, Польше и других странах Европы.

Взбесившийся враг двинул свои полчища на советские границы. Но могучей лавиной поднялась от края до края непобедимая Советская страна. Сердца наши переполнены одним чувством — раздавить гадину, отдать все свои силы, свою жизнь за Родину, за партию большевиков.

В эти суровые дни войны советские люди от малого до старого должны и будут героически и самоотверженно работать на любом участке. В войне фронт и тыл неотделимы. Нам, женщинам, девушкам, предстоит заменить мужчин. Провожая их на священную битву с фашистскими бандитами, мы скажем им: «Идите, родные, храбро в бой, беспощадно громите фашистов. А мы здесь, в тылу, — на полях, в МТС, в колхозах и совхозах, на тракторах и комбайнах заменим вас».

Сейчас пришла пора, когда все колхозницы, все, кто изучали знает технику трактора, комбайна и других машин, должны сесть за руль, взять в руки штурвал.

На полях колхозов и совхозов зреет обильный урожай. Мы призваны при любых условиях собрать все до единого колоска.

Дорогие подруги-трактористки, идите на машины, на тракторы и комбайны!

Трактористки и комбайнерки, женщины-шофёры! Учите своих подруг умению водить тракторы, организуйте кружки трактористов, комбайнеров, водителей других машин. Сделаем так, чтобы в любой МТС, в любом колхозе было достаточно женщин, девушек, способных обеспечить бесперебойную работу тракторов и комбайнов. Покажем нашу верность, нашу любовь к Родине и в тылу, на трудовом фронте.

Дружной, организованной стахановской работой на полях в колхозах и совхозах дадим нашей стране, нашей героической Красной Армии в избытке хлеба, продуктов.

Будем трудиться на полях, беречь социалистическое добро, работать геройски и самоотверженно.

Будем помнить всегда, что каждый колосок собранного урожая — это новая пуля по врагу. Каждая капля сбережённого горючего — это дополнительная пища нашим боевым машинам.

«Комсомольская правда», 25 июня 1941 г., № 147

Сказать о них звери — мало. Фашист — больше, чем зверь. Это изверг. Людоед.

Кровь, человеческая кровь, истребление людей — вот что питает фашиста, вот что держит его на ногах.

Мы никогда не простим кровавому Гитлеру смерть наших отцов и матерей, истязания наших сестёр и жён, убийство наших детей! Никогда! Мы отомстим, отомстим за всё!

Город Т. издревле мирный русский город. Здесь бывал Пушкин. Здесь люди жили мирно. Здесь вырастал русский мастеровой народ.

Мы прошли по улицам города. Нам не забыть, что сделали с ним гитлеровские стервятники. Нам не простить им этого вовек!

Груды развалин вместо домов. Пепелища вместо улиц и площадей. Здесь но было ни военных объектов, ни воинских частей. Но это ли могло остановить фашистских коршунов?

Вот школа. Здесь учились дети. Сюда они собирались на пионерские вечера. Здесь проходило их счастливое детство. Её — школу — избрали фашистские лётчики своей мишенью. Разбиты стены. Снесена крыша...

Вот аптека. Почта. Кино. Городской театр. Что стало с этими мирными учреждениями? Они разрушены до основания. На них фашисты сбросили свой смертоносный груз. Под обломками этих зданий погребены десятки невинных людей.

Вот больница и городская поликлиника. Гитлеровские негодяи, воздушные дьяволы отлично видели санитарные знаки. Они прекрасно знали, что здесь лежат больные, беспомощные люди. Но их ли, этих двуногих зверей, могло это остановить! Они как хищники обрушились на эти здания. На них они сбросили свои бомбы. Изверги! Разве их могло что-нибудь усовестить? Да и можно ли говорить о головорезе с совестью? Мастера живодёрского дела, они справляли своё кровавое пиршество с дьявольским хладнокровием и спокойствием. Но и этого им казалось мало. На самолётах они гнались за убегающими женщинами, детьми, стариками, строча по ним из пулемётов.

Вот лежит ещё не остывший труп работницы Кузнецовой. Вот труп старика с пробитой головой. Рядом три трупа детей.

Вот работница Мария Лебедева Фашисты разрушили её дом. Они убили её двух детей. Они сожгли её стариков.

Мы видели, как, обливаясь слезами, обезумевшие от горя матери разыскивали под обломками домов своих детей. Мы слышали предсмертные стоны стариков...

Когда смотришь на наши советские деревни, где побывали гитлеровские живодёры, кровь стынет в жилах.

В селе М. они пробыли только три дня. Могучим ударом их вышибли из села. Но что они натворили за эти три дня! В селе не осталось ни одного целого дома. На улицах валяются тысячи разодранных книг. Они не успели предать их огню. Магазины и склады разграблены. У колхозников фашисты забрали не только весь скот, но и все тёплые вещи, вплоть до детских валенок и байковых платьев.

Но и этого им было мало. Душа фашиста жаждет крови, человеческой крови! Они согнали в церковь больше ста стариков, не успевших уйти из села, и три дин пытали их. Они им не давали есть. Каждый день фашисты угрожали им смертью. И наверняка расстреляли бы этих невинных людей, но сделать этого они не успели. Раньше, чем они осуществили это кровавое злодеяние, их вышибли из села. Но даже в момент бегства фашисты не могли смириться с тем, что старики остаются нетронутыми. И они открыли огонь из пулемётов по церкви, где взаперти сидели старики. Негодяи убили и ранили несколько человек.