Сабрина, имя которой на курдский манер звучит как Сабрин, – девушка езидской религии, одного из официальных христианских направлений в Ираке. Повсеместно считается, что речь идет о последователях дьявола, а на самом деле они почитают падшего ангела, и это совсем другое, хотя чаще всего культ путают с культом самого Люцифера. Из-за того что эта религия не присутствует ни в одном из священных монотеистических текстов (ни в Библии, ни в Коране, ни в Торе), «Исламское государство», или Даиш, считает их еретиками, а их женщин – сексуальными или трудовыми рабынями.

Их бастион, горная местность Синджар в Курдистане, области между Ираком, Сирией и Турцией, был захвачен в августе 2014 года, через два месяца после провозглашения «Исламского государства» в Мосуле 29 июня. Событие совпало с началом священного месяца Рамадан. Сабрин стала первой женщиной, которую взяла в плен новая исламская группировка в их столице Мосуле, втором по значимости городе Ирака.

Тот дом был одним из типичных особняков зажиточного среднего класса в Мосуле (население – около двух с половиной миллионов жителей), кухню которого украшали последние достижения бытовой техники итальянских марок. Обставленный диванами и креслами, обитыми бархатом или шелком с изображениями диких животных, особняк был брошен, как только армия Даиша вошла в Мосул. Спальни и ванные комнаты, соединяемые широкими коридорами, демонстрировали любовь хозяев к хвастовству и личному комфорту. Но истинная роскошь ждала гостей во внутренней галерее дома, в которой принимали самых близких.

Хозяином Сабрин стал боевик «Исламского государства» родом с палестинского Западного берега реки Иордан.

Сабрин ошеломленно смотрела на новую реальность и пыталась свыкнуться с ней.

Как рассказывал мой источник, этой женщине несказанно повезло. Когда палестинский эмир – в Даише эта должность что-то вроде принца – ушел, вооруженный охранник, который был иракцем, произнес вслух: «Никогда, никогда я не позволю, чтобы с иракской женщиной плохо обращался палестинец. Никогда. Никогда».

Палестинец вскоре вернулся и начал избивать Сабрин, принуждая ее повторить шахаду, или свидетельство, после произнесения которого человек становится мусульманином. Он хотел жениться на ней и насиловать ее, как это разрешается его религией. «Нет, нет, я езидка», – отвечала она. «Но ты должна повторить „Ашхаду (свидетельствую) алля (что нет) иляха (Бога) илля-Ллах (кроме Аллаха), ва ашхаду (и еще свидетельствую) анна (что) Мухаммадан расулю-Ллах (Мухаммед – Посланник Аллаха)“, – заклинал он, держа ее за волосы и раздавая пощечины. Какое-то время палестинский эмир упорствовал, приводя одни и те же аргументы, за которыми следовали удары кулаками, а затем ушел в ванную комнату, объявив: „Когда я выйду, мы поженимся“».

Она осталась лежать на полу, избитая, в слезах. А тем временем, пока ее хозяин был в ванной, иракский мужчина из ИГ тайком зашел в дом и направился к ней. «Ты знаешь, как убивать?» – спросил он ее шепотом. Она сквозь слезы ответила ему, что нет, что никогда никого не убивала. «Ладно. Возьми мой револьвер. Как только он откроет дверь и выйдет из ванной, спусти этот курок, глядя ему в лицо, застрелишь его в упор. Я не могу этого сделать, потому что иначе я мертвец. Для тебя все закончится. Ты будешь свободна. Сейчас ты одна, ты и твой бог».

Так она и сделала. Она увидела, как он упал, и выбежала на улицу, зажав револьвер в руке. Она отбросила его подальше. Так как уже наступила ночь, ее обнаружили. Она снова стала пленницей и опять оказалась на невольничьем рынке Мосула, открытом 24 часа в сутки, чтобы быть проданной тому, кто даст лучшую сумму. На этот раз покупателем стал саудовец из Даиша. На часах было три часа утра.

Этот дом был менее роскошным, чем дом палестинца. Саудовский эмир завел ту же шарманку: «Произнеси шахаду, обратись, чтобы стать моей женой». На новые удары она отвечала той же вереницей отрицаний: «Нет, нет, убей меня… Я предпочитаю умереть, я готова умереть». Некий «отец кого-то», Абу Хашим, как он заставлял его называть, настаивал, применяя психологическое и физическое насилие.

«Иди и приготовь мне чаю», – потребовал он, когда окончательно выбился из сил. Сабрин пошла на кухню.

«Покажи мне, как я могу покончить с ним». Сабрин посмотрела на пол и увидела открытую картонную коробку. Она была наполнена большими круглыми таблетками травяного цвета. «Благодарю тебя, Господи, ты снова мне помог».

Она не знала, усыпит ли это саудовца или же, наоборот, взбодрит, но схватила пару пригоршней и бросила в чайник. «Он мне сказал: посмотри, видишь, ты же можешь быть хорошей женой!» И начал потягивать чай, который я ему приготовила. «Он звал меня, говорил: подойди, подойди же ко мне, но я закрылась в ванной», – вспоминала Сабрин. Через какое-то время она начала звать его по имени изнутри: «Абу Хашим, Абу Хашим!» Но он, казалось, воды в рот набрал. Она вышла и увидела, что он заснул. Она взяла ключ от дома и снова выбежала на улицу. Она отбросила ключ с той же силой, с какой несколько часов назад избавилась от револьвера.

Она остановила такси, которое проезжало мимо. «Пожалуйста, увезите меня отсюда. Я езидка, и меня убьют, если схватят». Он ответил: «Не беспокойся, поехали». Потом Сабрин «огляделась и поняла, что водитель тоже был из Даиша. Куда он меня увезет? Я не смогла удержаться и вновь расплакалась. Говорю: дядя, помоги мне, я не знаю, что делать, я не знаю, куда идти посреди ночи». В арабской культуре дядей или тетей называют кого-либо в знак уважения, в основном кого-то старшего. «Не беспокойся, я отвезу тебя к себе домой», – ответил мужчина за рулем. «Этот станет третьим», – подумала Сабрина, рыдая все сильнее. «Не бойся, я спрячу тебя в доме своей сестры, потому что ты уже как сестра мне».

Так и вышло. У его сестры было четверо детей, но он сказал: «Помоги ей, это не будет тебе в тягость. Она находится в сложном положении, и мы должны спасти ее».

Сейчас Сабрине, как указывал мой источник в феврале 2016 года, 20 лет, но тогда ей еще не исполнилось 18. Первым делом она позвонила по телефону своей семье. Она дала номер своих родителей в Захо – городе в Курдистане на границе с Турцией, где они искали убежища после того, как убежали из Синджара. После двадцати дней у сестры таксиста Сабрин отправилась с ним в дорогу до Сирии, а оттуда по территории «Исламского государства» с многочисленными контрольными постами в поселках и городах. Одетая в чадру, она сидела среди пассажиров на заднем сиденье, покрытая с ног до головы, словно старушка, и в конце концов ей удалось воссоединиться со своим братом. Вот такая история везучей, очень везучей Сабрин, или Сабрины.

– Да уж, когда видишь фотографии этих рынков… Скольких рабов они убили? – спросила я своего иракского информатора.

– Всех, кто отказался перейти в ислам. Всех, чья семья публично выступила против обращения. Для убийства все предлоги хороши. После того как они насилуют рабов, как им вздумается, они их перепродают.

– А иностранцы?..

– Иностранцев в основном используют для работы с информацией, рекламы, видео с оружием и тренировками, все в таком духе. А девушек, которые приезжают из Европы или из других стран, так же заставляют заниматься проституцией, как и остальных!