========== 1. Об обманчивой внешности ржавых кораблей и миловидных пилотов ==========

Воздух в помещении пропитан тошнотворным смешением ароматов выпивки, курева, чьей-то грязной одежды и чего-то явно галлюциногенного — может быть, смертных палочек. Впрочем, дышать невозможно лишь первые пять минут, ну или до первого выпитого стакана какой-нибудь сомнительного качества отравы из бара. После становится всё равно, хотя стоит лишь выйти на свежий воздух, и мутить начнёт с удвоенной силой. Этот бар — одно из самых захудалых заведений Нал Хатты. Крупные контрабандисты, наркобароны и мафиози здесь не водятся — только мелкие воришки, проститутки всех рас и полов, малолетние хулиганы и престарелые алкоголики.

За угловым столиком неприятного вида подвыпивший тип прижимает к стене подростка, чью половую принадлежность сложно определить издали — худощавое телосложение, длинные русые волосы, что при должном уходе могли бы быть очаровательными локонами, но сейчас по этой всклокоченной копне хочется пройтись расчёской, и неприметная чёрная куртка, будто снятая с чужого плеча. При ближайшем рассмотрении, впрочем, становится понятно даже несмотря на по-девичьи пухлые губы — мальчишка, лет пятнадцати-восемнадцати, хотя с огромной натяжкой можно дать и двадцать — кто их разберёт, этих беспризорников?

Мальчишка теснится к краю стола, прижавшись почти вплотную к стене, и спешно глотает что-то, смутно напоминающее эль, обхватив двумя руками пивную кружку, и огрызается на своего спутника, которого и видит-то, возможно, впервые. К столику подходит мужчина в длинном плаще коричневого цвета и капюшоне, позволяющем углядеть лишь тот факт, что у его носителя имеется короткая светло-рыжая борода — очередной аноним, скрывающий свою личность, к коим все привыкли, и никто даже не думает заострить на незнакомце своё внимание. Осанка и вообще манеры выдают в нем чужака — на Нал Хатте такие объявляются крайне редко и, как правило, ничего хорошего это не сулит, поэтому его демонстративно не замечают, мол, делай свои дела и не впутывай в них нас, а мы за это тебя не тронем. Мальчишка поднимает взгляд, смотрит будто выжидающе на анонима в течение нескольких секунд и возвращается к поглощению выпивки. Ему не то чтобы любопытно, какого криффа тут понадобилось этому пижону, но все же.

Подросток ругается на хаттском, но собеседник, видимо, оказывается незнаком с данным языком, продолжая тараторить что-то на своём, отличном от общегала, до тех пор, пока его не прерывает мужчина в плаще. Стоит незнакомцу произнести одну лишь короткую фразу, сделав неуловимый жест рукой, как пьяница обращает на него свой взор, и глаза его становятся пустыми, будто стеклянными. Пробормотав что-то себе под нос и понимающе кивнув, мужчина встаёт с места и шагает к двери словно на ватных ногах, пару раз чуть не врезавшись в заходящих посетителей и почти споткнувшись о стул.

— Тебе бы не стоило тут находиться одному, — произносит мужчина в плаще на слегка ломанном хаттском, подсаживаясь к подростку.

— Я знаю общегал, не тужься ты так, — усмехается тот, беззастенчиво изучая взглядом нового собеседника. Значительную часть лица разглядеть по-прежнему остаётся затруднительным, но становится понятно, что незнакомец этот человеческой расы, ещё достаточно молод — давно не юноша, но и не достиг среднего возраста, и достаточно симпатичен внешне. — Чего он от меня хотел? Что ты ему сказал?

— Я не думаю, что тебе было бы приятно услышать полный художественный перевод его речи, посвящённой планам на вечер, в которых ты был задействован. А я всего лишь сказал ему пойти домой, — человек в плаще улыбается, и это не скрыть никакой маскировкой.

— Ништяк, но я бы и сам справился, — юнец усмехается, но тут же хмурится и переходит на деловой тон. — Ты сам чего хотел?

— Как твоё имя?

— Ну допустим, Энакин, — подросток отодвигает от себя пустую кружку.

— Ты ведь не местный, я прав?

— А что, не похож? — с вызовом ухмыляется Энакин.

— Верно, ты очень выделяешься среди… местного контингента. Хотя совершенно очевидно, что здесь ты не впервые — пытаешься влиться в атмосферу, подходя со знанием дела, но все же выбиваешься.

Энакин бледнеет, в глазах сквозит испуг, что быстро сменяется недоверием. Брови мальчишки сдвигаются к переносице, а скулы буквально вспыхивают от гнева.

— Ты кто такой и чего от меня надо?! Ходит тут, руками машет… — огрызается Энакин.

— Моё имя — Оби-Ван Кеноби, — представляется мужчина, сдвигая капюшон чуть назад, и улыбается — эта неожиданная открытость на лице собеседника располагает и одновременно злит Энакина, которому вот совсем не хочется сейчас заводить знакомств со странниками в монашеской одежде. — И мне нужно попасть на Татуин.

— С одной помойки на другую, — тихо хмыкает Энакин. Тонкие морщинки над переносицей разглаживаются. — Тебе повезло, я давно уже собирался слетать туда, навестить кое-кого.

— Нет, ты не так понял. Мне срочно нужно попасть на Татуин, — учтиво кашляет Оби-Ван. — Ты мог бы порекомендовать мне действительно хорошего пилота со скоростным кораблём?

— Я гонщик с десятилетним стажем, — обиженно, но всё ещё горя решимостью, отзывается Энакин. — Лучше ты здесь однозначно не найдешь.

— Хэй, я слышал, пилота ищете? — подошедший к столику тви’лек облокачивается о спинку потрепанного жизнью диванчика, стоя за спиной Энакина. — Могу подбросить до Татуина за полторы тысячи кредитов.

— Парень, не слушай его! — тут же встревает родианец из-за соседнего столика. — На его корыте, которое он гордо именует кораблём, вы и за две недели на Татуин не доберётесь. Готов предоставить свои услуги за пару тысяч.

— Пятьсот кредитов, — тихо, но решительно произносит Энакин, глядя на растерянное выражение лица Оби-Вана. — И вылетаем прямо сейчас.

Не то чтобы у Кеноби есть выбор. То есть, теоретически, конечно же, есть, но прилететь на Татуин — лишь половина дела. Вернуться на Корусант после завершения миссии обойдётся значительно дороже и отказываться от столь щедрого предложения в данной ситуации — грех. Да и есть в этом Энакине что-то, что отличает его от толпы тех, кого довелось Оби-Вану лицезреть в этой сомнительной забегаловке, даже если не брать во внимание выигрышно выделяющуюся на их фоне внешность. В мальчишке чувствуется самоуверенность, которая чем-то явно была подкреплена. Интерес Оби-Вана возрастает в считанные секунды.

— Слушай, это не моё дело, конечно, но что ты вообще забыл в этой дыре? — всё же не скрывает Энакин любопытства, которым буквально искрится его аура.

— А что, там всё так плохо? — переводит стрелки Оби-Ван. Отвечать вопросом на вопрос — дурной тон, но вместе с тем оказывается невероятно выигрышным ходом. Энакин морщится и вздыхает, закатывая глаза.

— Скажем, это последнее место, куда я хотел бы возвращаться снова, если бы не мама, — мальчишка хмыкает и суёт тонкие обветренные руки в карманы куртки. — Там только два основных промысла — либо ты фермер, либо прихвостень Джаббы. Ещё, конечно, торговля, но этим в основном джавы промышляют. А как бонус — песчаные бури и набеги тускенов. Не самое удачное ты место выбрал для отпуска, Оби-Ван Кеноби… Это имя хоть настоящее?

— А с чего бы мне врать? — удивляется Оби-Ван.

— С того, что ты либо охотник за наживой, либо коп, — прямолинейно отзывается Энакин, пожимая плечами.

— Считаешь, третьего не дано? — Оби-Ван усмехается в бороду на такую непосредственность подростка. — И не боишься вот так летать неизвестно с кем?

— А что ты мне сделаешь? — с вызовом бросает через плечо мальчишка, идущий чуть впереди, и останавливается возле одного из припаркованных кораблей. — Что ж, прошу, как говорится, на борт.

— Это ещё что за, прости Сила, поебень? — не справляется с потрясением Оби-Ван. Он вообще-то обычно не ругается, но глядя на груду металлолома, выглядящего так, словно этот, с позволения сказать, корабль собирали из подручных материалов, найденных на свалке, оно как-то само вырывается.