Целых пять секунд Энакин потратил на то, чтобы проморгаться, глядя вслед захлопнувшейся двери операционной. А затем все еще плохо его слушающиеся пальцы сами потянулись к застежке джинсов.
Оби-Ван влетел в кабинет УЗИ, краем глаза отметив блаженствующего Гривуса на кушетке. Рядом на стуле сидела Шаак Ти и что-то делала в районе живота Гривуса, аппарат тихо жужжал, готовый к работе, но все датчики висели на нем неактивные. Оби-Ван схватил банку с гелем для УЗИ и, торопливо извинившись за вмешательство, покинул кабинет. Медсестра оторвалась от своего дела, недоуменно переглянувшись с пациентом, впрочем, странности в поведении хирурга их не сильно озаботили. У них были дела поважнее.
К моменту, когда Оби-Ван вернулся в операционную, Энакин уже принял максимально грациозную позу на столе, стараясь не думать о том, что чуть более полугода назад он уже лежал на нем, а над ним точно так же склонялся Оби-Ван, только тогда им обоим было очень страшно, а сейчас… Впрочем, что изменилось сейчас? И Оби-Ван, и в особенности Энакин ужасно трусили, но отступать не хотел никто. Они слишком долго к этому шли и без того потеряли слишком много времени. Доктор Кеноби выдавил немного геля на ладонь и пытливо заглянул Энакину в глаза. Неизвестно, что он там увидел, но его это явно не обнадежило.
— Эни, мне нужно кое-что у тебя спросить…
Господи, неужели он сейчас поинтересуется, готов ли Энакин к тому, о чем грезил со дня их знакомства?!
— Ты был когда-нибудь… — Оби-Ван мялся и краснел, Энакин краснел не меньше, паникуя и чувствуя, как желание постепенно уступает место дикому стыду и еще большему страху.
— Был, — ляпнул он, догадавшись, чего хотел от него Оби-Ван, — был, много раз был, давайте уже скорее, пока я не…
— Еще не поздно передумать, — мигом ухватился за его слова Оби-Ван, отчего Скайуокер окончательно рассвирепел, и это чувство начисто снесло все предыдущие.
Он вцепился Оби-Вану в волосы и притянул его к себе, едва ли не рыча ему в лицо:
— Доктор Кеноби, просто возьмите и трахните уже меня, наконец!
Не очень-то это походило на первый секс из мечтаний Энакина, но он был счастлив. Ровно до того момента, как ледяной липкий гель не оказался внутри него вместе с пальцами доктора. Оби-Ван аккуратно подготовил его под себя и вошел с тихим выдохом. Стараясь не думать о том, как он в данный миг выглядит с раскинутыми ногами, Энакин вцепился в спину доктора ногтями, ища хоть какую-то точку опоры. Спина скользила по столу, но ему было плевать. Они были вместе, а это самое главное.
— О… ох, доктор Кеноби, да…
— Энакин… — прошипел Оби-Ван сквозь зубы, — мы занимаемся сексом, совсем необязательно меня так называть!
— Хорошо… извините, — потный, тяжело дышащий Энакин виновато улыбнулся, — да… доктор Франкенштейн, да! О, да!!!
Похоже, спорить с ним сейчас было абсолютно бесполезно. Оби-Ван чуть не рехнулся от тесноты и жара девственной задницы Энакина — и кого, спрашивается, Скайуокер надумал обмануть? Уж точно не его, без ложной скромности опытнейшего хирурга, который за годы своей практики какие части тела только ни оперировал.
И разумеется, доктор Кеноби прекрасно знал, как сделать так, чтобы его партнер в принимающей позе получил сногсшибательное удовольствие в свой первый раз. Когда из глаз Энакина перестали сыпаться искры, взгляд сделался более-менее осмысленным, а с губ больше не срывалась всякая чепуха, Оби-Ван тоже кончил и уткнулся носом в гладкую шею Энакина. Просто слезть с чертового стола и привести себя в порядок не было никаких сил, и, честно говоря, было ужасно здорово вот так лежать с Энакином, переплетшись руками и ногами, не зная где чьи.
— Вау, — только и смог выдохнуть Скайуокер, а после засмеялся.
Его смех подхватил Оби-Ван. Ни он, ни Энакин понятия не имели, что же со всем этим им делать дальше, но еще никогда в своей жизни доктор Кеноби не был так счастлив.
========== Две свадьбы и кое что ещё ==========
Оби-Ван здраво опасался реакции коллег, когда Энакин, отношений с которым они уже не скрывали, на правах владельца назначил его новым главврачом клиники. Бывший главврач Йода, впрочем, в обиде не остался и был рад подаренной ему бессрочной путёвке на оздоровительный курорт в солнечной Италии — старик в последнее время жаловался на обострившийся радикулит. Все прочие доктора, вопреки опасениям самого Кеноби, нашли решение справедливым, особенно доктор Тачи, которая всё равно не рассчитывала на что-то выше должности заведующей отделением, которую она получила от Оби-Вана.
Так уж вышло, что вся «Звезда Бессмертия» буквально не просыхала в течение двух недель. Сначала передача Энакину прав директора клиники, затем назначение Оби-Вана главврачом, ну, а после все переместились на свадьбу Квинлана и Эйлы.
— Девочки, ловите! — весело крикнула Эйла, стоя у алтаря спиной к подругам и собираясь бросать букет из белоснежно-голубых, под расцветку пышного платья и голубых локонов с серебристыми украшениями в них, цветов через голову.
Первой кинулась Баррис, которая давно уже время от времени задумчиво листала сайты с каталогами свадебных платьев, что заметила вся больница, включая не только персонал, но и пациентов, но только не Саваж, который с недавних пор устроился в «Звезду Бессмертия» охранником и постоянно крутился рядом. Не отставали от неё Шаак Ти — всё же возраст её неуклонно приближался к отметке в тридцать, а решительных шагов в этом направлении от Гривуса всё не было, и девушка Мола — Сатин, с которой он встречался вот уже пять лет, но по уровню готовности к семейной жизни не отличался от брата. Замужняя Вентресс на это зрелище хмыкнула и закатила глаза.
Букет отлетел к ближайшей колоне, и девушки с дружным визгом кинулись в ту сторону, а Баррис уже тянула руку под испуганный взгляд Саважа.
— Блин, Баррис, не бери! — послышался полный отчаяния крик Опресса.
Спас положение никто иной как Энакин, проехавшийся ради этого по полу, но успевший ухватить злосчастный букет, с гордым видом неся свой трофей к Оби-Вану, который заблаговременно прикрыл нос и рот платком, хоть и успел закинуться супрастином перед началом церемонии.
— Доктор Кеноби, я поймал! — радостно пропел Скайуокер, потрясая цветами, пока где-то позади него Баррис отчаянно лупила Саважа туфелькой, слетевшей с ноги, пока она бежала к букету.
— А теперь, мужики, будем ловить подвязку! — объявил Квинлан, когда Эйла скромненько протянула её ему, улыбнувшись.
Стоило Восу отвернуться, как все гости мужского пола, словно сговорившись, разошлись по сторонам. Кроме Оби-Вана, который не успел этого сделать благодаря отвлекшему его Энакину, и подвязка прилетела ему в лицо.
— Будем считать, что поймал, — хмыкнул Кеноби, двумя пальцами подбирая подвязку.
— Это точно судьба. А кто я такой, чтобы спорить со знаками судьбы? Доктор Кеноби, выходите за меня! — во всеуслышание объявил Энакин, опускаясь на колено перед Оби-Ваном.
В тот момент все поняли, что перерыв между запоями их ждёт недолгий.
***
Со свадьбой Оби-Ван и Энакин медлить не стали. Энакин, конечно, из-за своих шрамов, которые испортили бы свадебные фото, мог бы и ещё подождать — ждал же как-то целый год, но доктор Кеноби заявил, что его любимый и так слишком долго маялся из-за его упрямства, и больше он этого не допустит, а потому, подарив Энакину с его разрешения набор дорогущей маскировочной косметики и получив благословение от миссис Франкенштейн, сам потащил Скайуокера подавать заявление в мэрию, где им довелось столкнуться с мэром лично.
— Это невозможно! — разгневанно воскликнул мэр, потрясая в воздухе какой-то бумажкой. — У нас с Шивом Палпатином был уговор о браке его племянника с моей дочерью, ещё когда им было по десять лет! Все задокументировано и заверено у нотариуса, молодые люди, это называется «контракт». Так что либо свадьба, либо неустойка размером в половину состояния мистера Палпатина!
— Очень сожалею, но кажется, ваш договор стал недействителен в связи с тем, что Шив Палпатин сидит в тюрьме за очень многие свои тёмные делишки, а его племянник — взрослый самостоятельный человек и вполне способен сам решать, на ком ему жениться или за кого выходить замуж, — доктор Кеноби сделал шаг вперёд, оттеснив Энакина за свою спину, забрал договор из рук мэра и попросту разорвал его на мелкие кусочки. Мэр схватился за волосы, потом за сердце, в то время как Энакину оставалось лишь смотреть на это, открыв рот от шока.
