Кажется, он не заметил, что я пялилась. А у меня сердце бьётся часто, вот глупое!

– Ты всё? Можно выходить? – голос звучит почти непринуждённо.

– Да, выходи.

Покидаю кабинку и встаю перед Нио. Смотрим друг на друга, точно оценивая, с чем работать. Яркий цвет головного убора сделал его глаза выразительнее, заострил линии лица, смягчил оттенок кожи. Мужчина первым подаёт голос:

– Так лучше. Идёт тебе больше, чем больничное платье.

Комплимент? Звучит просто и обыденно, но мне приятно.

– Спасибо. А тебя и не узнать.

– Это хорошо.

На наши голоса приходит Сиара и принимает жаркую благодарность. Нас ждёт ещё один сюрприз: она собрала нам в рюкзак еды и воды, дала немного денег.

Её доброта не знает границ, как расплатиться с ней за всё?

– Я настаиваю, дорогая, – сухая и тёплая ладонь касается моей щеки. – Ты подруга Юны, с твоей семьей мы дружим. Считай это подарком. Главное, разберитесь, что происходит, и будьте осторожны. Кстати, у вас есть где переночевать?

Ответа нет – так далеко мы не загадывали. У женщины есть предложение:

– Моя кузина живёт в Западной зоне. Она забежит ко мне в обед, могу попросить её приютить вас на пару дней. Вряд ли рестриктеры додумаются искать вас у неё. Если вариант подходит, зайдите вечером, попрошу коды от электронных замков и сообщу адрес.

Не знаю, что и сказать. Нио находится раньше:

– Спасибо огромное. Вы нам очень помогли!

– Была рада. Только бы всё обошлось! Элия, держи последний штрих, – она протягивает мне солнечные очки с оранжевыми линзами.

Слишком яркий цвет не вписывается в общую картину моего наряда, но рядом с Миллрэтом смотрится гармонично – оттенок подходит к его шапочке. И самое полезное – очки загораживают пол-лица.

Сиара улыбается – эту цель она и преследовала. Всё просчитала! И откуда знает что нужно, точно сама когда-то пряталась? Или это черты всех взрослых?

Прощаемся так, будто никогда больше не увидимся. Но теперь не могу быть ни в чём уверенной. Пусть лучше окажусь параноиком. Нио напускает тень капюшона на лицо, а я поправляю очки на носу. В маскировке комфортнее.

Выходим из магазина, быстро покидаем рынок и перекусываем на скамейке в парке. Горожане больше не обращают на нас внимания. Чувство сытости успокаивает.

Тёплый воздух теребит волосы, свет бликами пробивается через листву. Приятный день, даже не верится, что ночью на нас кидались с электрошокерами и транквилизаторами.

Может, приснилось?

Но поворота головы достаточно, чтобы развеять сомнения. Сидящий рядом Нио – настоящий. Он вписывается в реальность служащей архива, так же как она – в будни программистов Сирен, но невозможное и обыденное шагнуло друг в друга и смешалось. Теперь у меня с Миллрэтом общий путь, пока не разгадаем связывающую нас тайну.

Отдохнув, идём к моему дому – он ближе.

Первое, что настораживает: окна распахнуты. Родители так не делают – не любят сквозняки. Спокойствие, нахлынувшее на меня в парке, спадает. Память слайдами листает события ночи. Встаём так, чтобы нас не видели, и наблюдаем. Некоторое время всё тихо. Затем двери балкона открываются, и из квартиры выходит незнакомый мужчина в зелёной форме и фуражке, строгим взглядом оглядывает двор. Глазам своим не верю!

– Нио! Рестриктеры у меня дома! – вцепляюсь в рукав Миллрэта.

– Сюда! Скорее, пока не заметили.

Я благодарна, что он уводит меня. Эмоции глушат голос разума, и, когда мы уходим с улицы, меня прорывает:

– Они даже не прячутся! Открыто расхаживают по квартире! Нарочно демонстрируют. Но где мама с папой? – меня колотит. Не знаю от чего сильнее: от страха или возмущения.

Мужчина разгадывает подступающую панику и разворачивает меня к себе:

– Элия, успокойся, слышишь? – он сжимает мои плечи, и только его взгляд, руки и голос не дают мне сорваться в истерику. Глотаю эмоции и отвечаю уже спокойнее:

– Я просто волнуюсь за родителей. Их арестовали или держат там в заложниках?

– В любом случае, патруль красуется на виду, чтобы выманить тебя. Увидишь, что родные в опасности, почувствуешь вину и бросишься на помочь необдуманно. Ловкие черти! – он злится, признавая, что нас перехитрили. Отпускает меня и прохаживается взад-вперёд.

– Но это нечестно! Несправедливо! Близкие не должны страдать из-за нас.

– Честь и справедливость? – хмыкает он. – Применимо ли это сейчас к Синдерсити?

Хмурые и молчаливые мы идём к Миллрэтам. Там, скорее всего, такая же картина. Если уж у меня засели рестриктеры, что говорить о жилище градоначальника, но Нио хочет удостовериться. Идёт быстро – еле поспеваю. Обоим не по себе, а в голове полно мрачных мыслей. Вплоть до того, не сдаться ли властям. Всё крепко запуталось и, чтобы освободиться, теперь только рубить.

Есть ли шанс узнать правду, остаться в живых и помочь родным? Где ответ?

Одно знаю наверняка – возврата к прежней жизни не будет.

На подступах сбавляем скорость. Улица идёт вверх. Здания здесь шикарные: сплошь коттеджи и особняки. Высоток почти нет, только сады во дворах за металлом оград. Шаги гулки по океану асфальта. В Центр меня заносило всего пару раз – мне тут нечего делать, вот и сейчас неуютно. Это мир Нио, он идёт уверенно, а я здесь чужая.

Башни видны издали. Через пять минут показывается фасад в три этажа – облицовочный камень персикового цвета, тёмно-красная черепица крыши. Никогда не подходила к дому так близко, огороженная территория поражает широтой. Робот-газонокосильщик стрижёт траву, второй – катается по и без того чистым дорожкам. Настороженность растёт, мы озираемся и подбираемся перебежками. У ворот припаркована патрульная машина. Форма рестриктеров малоприметна в зелёной листве, но различить можно. Несколько мужчин обходят периметр. Особняк оцеплен.

– Как думаешь, Элия, – усмешка раскалывает губы Нио, – отец там в заложниках или под охраной?

Еле сдерживает ярость. Его голос замораживает и нарезает воздух на тонкие пласты. Страх мурашками колет спину. Я замираю в нерешительности. Кажется, от моего ответа зависит, перестанет он подозревать отца или нет. Но ведь я ничего не знаю об их отношениях, что мне сказать? Не хочу вносить раздор в семью, но, даже если там и так всё плохо, нет доказательств, что Деян Миллрэт причастен.

– Рано делать выводы. Не спеши обвинять, пока не удостоверишься, – говорю я осторожно и слежу за реакцией мужчины. – Поговори сначала, пусть всё объяснит.

– Как видишь, задача усложнилась, – голос Нио напряжён, но уже не сыплет ледяными осколками, – проникнуть внутрь нелегко, но это мой дом, я знаю в нём все входы и выходы. Только идти с голыми руками – глупо, – он закусывает губу. – Подготовимся и пока затаимся. Пожалуй, не лишним будет принять предложение матери твоей подруги.

Он обращает на меня суровый взгляд. Так смотрят, когда не ждут отказа. Вечная стужа. Такими темпами хмурость сроднится и с моими чертами. Взвешивая сказанное, я признаю, что Миллрэт прав. В очередной раз. Какой уж тут отказ – ответ ясен.

– Согласна. Давай так и поступим.

* * *

Чем ниже спускаемся, тем выше поднимается панорама города на горизонте. Здания обнимают дорогу по обе стороны. Слева они уносятся вверх на тридцать и более этажей, справа возвышаются только два длинных и узких прямоугольника оранжевого кирпича. Боковая грань фасада скруглена. Поверхность из тёмного стекла – гладкая чешуя квадратов. Некоторые окна открыты, и создаётся впечатление, что отдельные чешуйки встопорщились. Любуюсь сумраком стекла и тёплым оттенком кирпича. Выясняется, что один из этих домов нам и нужен – там живёт кузина Сиары.

Свет меркнет – день клонится к вечеру. Я устала и физически, и морально. Никогда не проводила так много времени вне дома, работы, системы. Приходится постоянно озираться и всех подозревать, всегда на пределе внимания, так никаких нервов не хватит.

Открываем электронные замки входной двери и поднимаемся на двадцатый этаж. Кузина встречает нас на пороге. Она совсем не похожа на сестру – у неё прямые русые волосы и карие глаза. Смотрит снизу вверх даже на меня, что уж говорить о Нио, для неё он гигант. Женщина приглашает нас в дом, кормит ужином. Встретила как близких, от такой теплоты наворачиваются слезы.