– Осторожнее, – он удерживает меня за плечо, а я чувствую себя пнём на дороге. – Ломясь через лавки, мы только внимание привлечём. Дай руку.

У меня краснеют уши. Сейчас на хвосте не сидят рестриктеры, нас никто не гонит, и я робею при проявлениях близости. Экстремальная ситуация подтолкнула нас друг к другу, но без адреналина в крови чувствую, что находиться рядом с Нио противоестественно, будто нарушаю Пандект и законы мироздания сразу. Но сплетение рук вселяет уверенность, особенно под взглядами, которые на нас то и дело бросают. Нам обоим неспокойно. Нио оборачивается всё чаще и хмурится так, что лоб и переносицу перечеркивает сеть морщин.

– Слишком людно. Элия, ты уверена в том, к кому мы идём?

– Да, – смотрю ему прямо в глаза. – Она поможет и не выдаст нас. Мы почти пришли. Доверься мне, пожалуйста!

Знаю, что прошу многого, но надеюсь, что поступаю правильно, решив обратиться к знакомой. Моя интуиция и уверенность не авторитет, но Нио вздыхает и кивает:

– Хорошо, тогда идём скорее.

Радость оттого, что он доверился мне, греет грудь. Встречаю его кивок улыбкой. Подгонять меня не надо – и так знаю, что нужно спешить. Ныряю под развешенными разноцветными платками, сворачиваю налево к предпоследнему киоску. А вдруг она сегодня не работает? Или испугается и откажется помогать? Что тогда? Это будет тупик.

На круглой подставке перед высоким цилиндрическим киоском вращаются тонкие фигуры безликих манекенов. Их пол определяет только одежда: брючные костюмы, платья, шляпы и аксессуары. Мы ныряем под тент.

Замечательно, мы единственные посетители. В маленьком магазинчике большой ассортимент: стены от пола до потолка в два этажа – разноцветные пятна одежды.

После яркого света улицы в глазах темно, не сразу замечаю прилавок, за которым продавец сортирует костюмы по размерам. Это женщина лет сорока пяти, но из-за среднего роста и щуплой фигуры она выглядит моложе. Морщинки в уголках голубых глаз практически не заметны, кожа розового оттенка – чуть темнее платья. Тонкие пальцы ворошат шуршащие пакеты. Светлая паутина волос опутывает лоб и виски – короткие пряди не поместились в аккуратный хвост. Нио останавливается, сделав пару шагов от порога, а я подхожу к столу. Как же я рада видеть Сиа́ру Стэ́ркин – маму Юны.

У них с дочкой поразительное сходство – я будто вижу повзрослевшую подругу. Женщина берёт очередной пакет и поднимает голову. Она узнает меня, да так и застывает с прижатым к груди костюмом.

– Элия? А почему ты не на работе? Который час? И что это на тебе? Больничное платье? – она оглядывает меня, сдвигает брови, скользит взглядом мне за спину и замолкает.

Сиара выглядит обескураженной, а значит, о нашем побеге ещё не объявляли. Вздохнуть с облегчением или озадачиться?

– Доброе утро, – вежливо здоровается Нио. – Сирены не передавали сообщение?

– И вам доброе, – женщина смешивается, откладывает пакет и выходит из-за стола. – Нет, сегодня не было новостей. А что должны были сообщить? Что-то случилось? – испуг заостряет её черты, делая красоту пронзительнее и тоньше.

– Мы пришли просить о помощи, – я перехожу к делу. – Да, это больничное платье. Вчера мы с Нио попали в клинику из-за обморока от усыпляющего газа, а после обследования подслушали разговор врачей. Они собирались отправить нас на срочную операцию и сообщить родителям, что мы умерли. Напали без объяснений, вызвали рестриктеров. Мы сбежали.

Женщина вздрагивает и бледнеет. Глаза округляются, и сейчас сходство с Юной невероятное – у той так же меняется лицо при удивлении.

– Но почему? Что за операция?

– Не знаю, – качаю головой. – Диагнозы не удалось узнать. Мы прорывались с боем.

– Бедняжки! – женщина смотрит сочувственно, а потом трогает меня за плечо. – Вы не ранены? Чем я могу помочь?

– Скорее всего, нас ищут. Мы хотим сходить домой, но в таком виде нельзя. Если там засада, нас сразу узнают. Вы ни дадите нам с Нио какой-нибудь неприметной одежды? Сейчас мы не сможем расплатиться, но обязательно вернём, когда всё кончится. Простите, что вовлекаю вас, но мне больше не к кому обратиться.

Сиара замирает всего на секунду. Обескураженность пропадает, стоит понять, что помощь ей по силам. И она рада её оказать.

– Конечно. Я дам вам всё, что нужно.

Словно камень с души падает. Нос щиплет от подступающих слёз. Пытаюсь подавить их, но эмоции сильны. Как бы я не храбрилась, всё равно остаюсь по-женски слабой и сентиментальной.

– Девочка моя! – голос Сиары – чистое сочувствие. Она обнимает меня так душевно, что не могу удержаться и хлюпаю носом. – Так твои родители ничего не знают? – спрашивает она, когда мы отстраняемся друг от друга.

– Нет, – вытираю глаза и качаю головой, – мы избавились от кристаллов – по ним нас бы нашли. Теперь мы не можем с ними связаться.

– Можешь воспользоваться моим, – она вынимает серьгу из уха и протягивает мне.

На её ладони поблескивает фиолетовым многогранный кристалл. Это шанс сообщить близким, что со мной всё в порядке. Если рассказать маме и папе, они смогут помочь. Возможность так заманчива, что невольно тянусь к серьге, но на запястье точно стальной обруч смыкается – Нио останавливает меня и давит, вынуждая опустить руку.

– Нельзя, Элия!

– Но это не мой кристалл! Я только скажу, что жива, – упорствую, пытаюсь высвободиться, но Миллрэт не пускает. И у него есть веский довод для отказа:

– Не важно свой или чужой. Сирены отследят именно твои нейроимпульсы!

Неоспоримо. Конструктор сознания определенно осведомлён лучше. Моя кисть в его руке обмякает. Всколыхнувшаяся надежда гаснет бликами на гранях кристалла – своим звонком я могу навредить. Мама с папой под ударом уже оттого, что мои родители! Дочь сбежала из больницы с сыном градоначальника, обоих ищут рестриктеры. Ужасно!

– Извини, Элия, я не знала, что это опасно. Хотела как лучше, – Сиара вдевает серьгу обратно. – Но Нио знает, что говорит, слушай его. Я принесу вам одежду. Так, размер. Поняла. Сейчас буду, – она придирчиво нас оглядывает и скрывается в закутке.

– Извини, если был груб, – говорит мужчина, когда мы остаёмся наедине.

Наверное, у меня слишком жалкий вид.

– Всё нормально. Спасибо, что не дал совершить ошибку. И впредь говори, пожалуйста. Мне всё кажется диким, я никогда не попадала в такие ситуации.

– Поверь, я тоже. Поэтому и рад, что не один.

Вот так заявление! От его взгляда становится тепло, точно меня согрело солнце, но не имитация Сирен, а настоящее. Приятная эмоция заставляет забыть о реальности. Наверное, надо что-то сказать, но, пока я думаю, момент уходит.

Показывается Сиара с двумя стопками одежды:

– Элия, держи. Нио, а это тебе должно подойти. Идёмте за мной, – она уводит нас вглубь магазина, – извините, у меня только одна закрытая примерочная, у другой снимала шторы на стирку и ещё не повесила обратно.

– Ничего страшного, я займу открытую, – говорит Миллрэт.

Сиара уходит, а я ныряю за ширму и разбираю вещи. Здесь туфли на среднем каблуке, серого тона рубашка с длинным рукавом и плотная свободная юбка тёмно-синего цвета. Снимаю пиджак и платье, с огромным облегчением скидываю осточертевшую обувь. На покрасневших пальцах – пузырьки мозолей. Замечательно! Хорошо, что новые туфли закрытые, а ещё лёгкие и мягкие. Рубашка приятна к телу, юбка почти до колена. Женщина угадала размер, вот что значит профессиональный взгляд. Смотрюсь в зеркало. Выглядит неплохо, вот только волосы торчат и глаза бешеные – ещё хранят отголоски прошлой ночи.

Я готова. Прислушиваюсь, силясь угадать, переоделся ли Нио. Подглядывать не хорошо и правильнее окликнуть, но рука сама тянется к шторе.

Спрятаться обратно уже не могу. Ничего постыдного не увидела – мужчина одет. Брюки свободные, а футболка обтягивает мускулистую грудь и плечи. Миллрэт надевает тёмно-серую толстовку и головной убор, а я с тоской смотрю, как терракотовая шапочка скрывает чёрные локоны, и задёргиваю штору.