Скорее всего, и государство татар в Восточном Туркестане и Северном Китае, и государство кимаков-татар усилились и расширили свои владения именно вследствие контроля за транспортировкой шелка: охраны и сопровождения караванов, сбора проездных пошлин в оплату за обеспечение безопасности. Ведь для этой службы нужны были выносливые, мужественные, и главное — дисциплинированные люди, к тому же с чувством огромной ответственности за порученное дело.
И должны были иметь эти люди, охраняющие и сопровождающие караваны, отличную боевую выучку и хорошее вооружение — им постоянно приходилось иметь дело с превосходящими силами противника (редко какой разбойник нападет на жертву, не убедившись, пусть и ошибочно, в превосходстве своих сил).
Таким образом, распространение древних и средневековых татар, их расселение и создание их государств происходило, в основном, вдоль караванных путей X–XII вв.
Уйгуры еще в 1Хв. «построили роскошный город — Каракорум, ставший резиденцией хана. Каждые три года только в Минусинскую котловину приходил караван арабских купцов из 20–24 верблюдов, нагруженных узорчатыми тканями. «Страна диких нравов… превратилась в страну стремления к добрым делам», — писал манихейский миссионер в IX в.» (35, 198). Но и после распада Уйгурского каганата «страна тогузугузов и татар» сохранила контроль над Великим Шелковым путем (там же, 199).
А держава монголов началась именно с возрождения Каракорума в начале XIII в. И мы знаем, что «татары в старину» — это для жившего в XIII в. Ибн аль Асира — уже проникли в Западный Туркестан (Средняя Азия) и в те земли, которые лежат за ним на запад, и «захватили города», в том числе Кашгар и Баласангун (101, 5). То есть шли именно по торговым путям. При этом наращивает борьбу за торговые пути в направлении на восток «мусульманский мир» в лице Хорезмского шахства.
Контролируя торговые пути и охраняя торговые караваны, татары сами, естественно, приобщались к торговле. Они покровительствовали торговле, сам Чынгыз хан заботился об обеспечении безопасности торговых путей и о максимально возможных по тем временам удобствах для идущих караванами купцов и сопровождающей их охраны (73, 112–119).
«В международную торговлю вкладывали огромные средства, иностранные купцы пользовались особым покровительством, велось гигантское дорожное строительство, у рек организовывались постоянные переправы, над ущельями наводились мосты, в скалах пробивались проходы, по обочинам путей для путешествия зимой ставились вехи или насаждались деревья, и через каждые 30–40 км от Таны (Черноморское побережье. — Г.Е.) и Астрахани до Ханбалыка (Пекина) были построены станции (ямы), где кроме запасов продовольствия, сменных повозок, верховых и вьючных животных всегда размещался вооруженный отряд от двадцати до тысячи человек. По прихоти этих правителей на пустых местах сказочно быстро вырастали торгово-ремесленные центры» (там же, 120). Остается добавить к этому — и Рим, и Москва, и Лондон с Нью-Йорком тоже, если следовать логике автора приведенной цитаты, выросли благодаря «прихоти правителей», точнее, человеческой «прихоти» жить лучше и интереснее. И побольше бы правителей было в истории человечества с подобными «прихотями», стремящихся, чтобы было хорошо не только им самим, но и другим людям.
Факт, подтверждающий, что среди татар в начале XIII в. имелось уже купеческое сословие, мы видим в записях араба Ибн аль-Асира — именно с ограбления и убийства по приказу Хорезмшаха татарских купцов и сопровождающего их отряда и началась война между «мусульманским» и татарским миром. И именно конкуренция татарских купцов с хорезмийскими и стала причиной большой войны: «С тех цор, как он (Хорезмшах) отнял Мавераннехр у хатайцев, (туда) был загражден путь из стран Туркестана и из тех земель, которые лежат за ним. В старину, когда эти страны принадлежали хатайцам, туда уже успела пробраться часть татар, а когда Хорезмшах отнял у хатайцев Мавераннехр и умертвил их, то эти татары завладели Туркестаном, Кашгаром, Белясангуном и др. и стали ходить войной на войска Хорезмшаха. Вот почему он запретил привозить от них одежды и прочее» (101, 5).
И отнял Мавераннахр у хатайцев (то есть у потомков кара-киданей Елюя Даши — о нем ниже) Хорезмшах именно в ходе агрессивной войны, с целью расширения своих владений на восток. И причиной войны были не только территориальные притензии, но и торговая конкуренция — точнее, запрет на ввоз товаров в Среднюю Азию из Восточного Туркестана — то есть блокировалась «китайская дверь» на Великом шелковом пути — для всех, кто оставался на восточной стороне этой «двери». Китайский шелк переставал поступать в Европу и Ближний Восток. Для Хорезмшаха и его приближенных был смысл в этой блокаде, так как еще в раннем средневековье начинается производство шелка в Средней Азии, а китайский шелк создавал конкуренцию среднеазиатскому (73, 44–45, 50). И среднеазиатские производители и продавцы их продукции получали возможность диктовать цены на мировом рынке.
Еще до возникновения державы монголов «для Византии в средние века, когда персы и арабы жестко ограничили ее импорт шелка через Ближний Восток, Шелковой дорогой стали пути Северного Кавказа. У итальянцев в XIII в. был свой Шелковый путь: он начинался в Тане (у Азова), шел в Джутархан (Астрахань), затем в Ургенч, Отрар, Армалек (близ Кульджи) — в общем, почти повторяя древнейший маршрут Аристотеля-Геродота и, наконец, заканчивался в Пекине» (там же, 44). Как и видим, Шелковый путь идет в основном по контролируемым татарами территориям.
А с установлением власти монголо-татар (XIII в.) в Восточной Европе возникает новый торговый путь — «итальянский», по маршруту Азов — Нижняя Волга — Кульджа — Пекин. То есть торговый маршрут Европа — Китай смещается намного севернее, и становится прямее (и короче), чем традиционный древний Шелковый Путь.
Вот как описывает Марко Поло ситуацию на караванных путях в те времена: «В этих землях злых людей и разбойников много; убийства случаются ежедневно; боятся они восточных татар, своих правителей, и если бы не это, так много зла наделали бы они купцам» (81, глава XXXIII). Вряд ли веком-двумя раньше обстановка на торговых путях была менее опасной, но тем не менее, караваны ходили по просторам Евразии — от Китая до Европы и Ближней Азии. А это значит, что былц и те, кто обеспечивал безопасность этим караванам, и не только «восточные», но и «западные» татары — и о них тоже кое-что узнаем ниже.
И еще — торговый путь от Итиля (недалеко от современной Астрахани) идет по Волге вверх в Болгарское ханство — г. Болгар, куда также шли караваны из Восточного Туркестана. Шли с шелком, с купцами и охраной из татар и их соратников — и не забудем, еще с начала IX в., — во время могущества Кимакского государства, когда был установлен контроль уйгуров и татар над «дверью в Китай» на Великом шелковом пути. Кимакский царь контролировал левый берег Волги (начиная с низовьев, от Каспия) и Сырдарьи, а на средней Волге примерно в это время появляется Болгарское ханство, и на левом берегу Волги — г. Болгар.
Мы видели, что значительная часть торговых путей лежала в сфере влияния татарских союзов племен (татарского и уйгурского государств), и к IX–XII вв. и это имело, несомненно, огромное значение для развития средневекового татарского этноса.
Росло военное и организационное мастерство руководителей отрядов сопровождения и самих татарских батуров в ходе осуществления охраны караванов[123].
Согласование действий с представителями сопредельных государств, и в целом решение задач, связанных с безопасностью торговых путей способствовали развитию дипломатии, распространению научных знаний (географии, языкознания, письменности и т. п.). И наличие торговых путей, и деятельность на них способствовали совершенствованию торгового ремесла среди татар и формированию среди них сословия купцов.
Значительную роль в развитии татарского этноса сыграло распространение идей мировых религий, проповедующих Единобожие — православия и ислама, миссионеры которых шли именно по торговым путям. Вспомним, что, по свидетельству Рубрука, уйгуры, которые жили «среди татар», были «перемешаны с христианами и мусульманами», и задолго до посещения их этим миссионером-католиком «путем частых рассуждений пришли к тому, что веруют только в Единого Бога» (80, глава 28). Не забудем, что речь идет о тех самых уйгурах, «частью которых» и были татары (8, 559). И соответственно, следующая предпосылка к созданию татарами единого государства — это, бесспорно, религия, проповедующая веру в Единого Бога.
