Баки совсем перебрался в спальню к Броку, поначалу спал сидя на полу рядом с ним, только бы тому не было плохо, чтобы не подрывался за водой, если хотел пить. Держал за руку, когда тот спал, сам засыпая, и просыпался в одиночестве, все так же укрытый пледом.
Баки наглел с каждым днем, все чаще обнимая Брока, когда тот готовил, неизменно стоя в одних штанах, словно провоцируя Баки. Сворачивался калачиком у его ног в кровати, и неизменно просыпался один, укрытый пледом. Баки чувствовал, как Брок переставал вздрагивать от его прикосновений, ему даже иногда казалось, что он сам стал тянулся к Баки, когда тот мимолетно целовал его в плечо, проходя мимо.
Баки каждый день звонил Стиву, уверяя, что с ним все в порядке, чтобы тот его не искал, и продолжал приручать Брока, приучать к себе легкими прикосновениями, поцелуями в плечо, висок, спал в его кровати, свернувшись как кот. А однажды Баки позволил себе лечь рядом, обнять спящего Брока поперек груди, прижать к себе. Брок что-то проворчал, переворачиваясь, прижимаясь спиной к груди Баки, а тот поцеловал его в макушку, укладываясь рядом удобнее, просто шалея от счастья, что можно хоть так, пока спит, обнимать, касаться, чувствовать чужое дыхание. Всю ночь Баки не сомкнул глаз, наслаждаясь близостью Брока и одновременно боясь, что Брок проснется и прогонит его, не только от себя, из своей кровати, но и из дому. Уже под самое утро Баки нехотя выпустил Брока из объятий и уполз в изножье кровати, где обычно и спал последнюю неделю, отказываясь покидать Брока, у которого рана отлично заживала. И он уже не выглядел ни больным, ни беспомощным. Но Баки все равно каждую ночь прижимался к Броку, обнимая, вдыхая его запах, и ему было совершенно все равно, если Брок не спит. Раз не вырывается и спокойно дышит, значит все нормально. В этот раз Баки уснул, не успев до того, как Брок проснется, уползти в другую часть кровати и свернуться там, он продолжал обнимать Брока, прижимая к себе мертвой хваткой.
— Баки, — потряс его за плечо Брок, наверное, первый раз назвав по имени, до этого избегая называть его хоть как-то. — Баки, проснись.
Баки медленно выплывал из сна, еще теснее прижавшись к Броку, не желая просыпаться, вылезать из теплого марева.
— Да… — протянул он, не открывая глаз, — что?
Ему внезапно стало наплевать, будет сейчас Брок материться и пытаться изгнать его от себя подальше, или шипеть, или даже снова испугается его, он так хотел быть рядом, прижимать к себе, ощущать сильное тело в своих руках. Он просунул вторую руку, металлическую, Броку под голову и теснее прижал к себе, целуя в затылок.
— Бля, в сортир отпусти, а? — попросил Брок, не дергаясь. То ли тоже пригрелся в объятиях, то ли просто боялся разбудить чудовище, которое однажды его чуть не раскатало тонким слоем по кабинету.
— Угу, — согласился Баки, потираясь носом о затылок, вдыхая запах волос Брока и наконец-то выпуская.
Брок вернулся быстро, аккуратно заползая обратно в кровать, ложась рядом с Баки, который тут же раскрыл объятия, чтобы притянуть Брока к себе, и тот был совершенно не против. Он даже немного откинулся на грудь Баки, переплетя пальцы с пальцами его живой руки, и молчал, глубоко спокойно дыша.
Баки прижался к Броку всем телом, так, чтобы он почувствовал его стояк, потерся о вожделенную задницу. Брок напрягся сначала, но потом медленно выдохнул и расслабился, отдавая себя на волю Баки, и тот, отпустив пальцы Брока, провел обеими руками по бокам, стараясь не причинить боли только-только зажившему, опускаясь ниже, к бедрам, оглаживая их через пижамные штаны, стягивая их вниз.
Брок выдохнул сквозь зубы, коротко застонал, почувствовав стояк Баки, а потом тот аккуратно положил его на спину, усаживаясь на бедра сверху, провел по полувставшему члену через ткань штанов, от чего Брок изогнулся, подаваясь на ласку, снова застонал, уже сам стаскивая с себя штаны. Баки, обрадовавшись такой прыти своего, как он надеялся, будущего любовника, слез с бедер, устроившись рядом, и сдернул штаны, откидывая их подальше, оставляя Брока совершенно обнаженного, только с пластырем на месте ранения. Член у Брока уже стоял, и Баки облизнулся, глядя на налившийся член, устроился между ног, поглаживая бедра Брока, глядя ему в глаза. Брок опустил веки, словно разрешая, и Баки склонился, кончиком языка обводя влажную головку, коснулся щелочки на ней, вырывая у Брока стон, вобрал всю головку в рот, облизывая, склоняясь ниже, насаживаясь почти до конца, урча от удовольствия. Сейчас, делая минет по собственному желанию от начала и до конца, Баки весь дрожал внутри от предвкушения чего-то волшебного, неведомого, но бесконечно приятного. Он самозабвенно сосал, то насаживаясь до горла, то посасывая только одну головку, обводя ее языком. Брок метался по кровати, то шире разводя ноги, то пытаясь обхватить ими Баки, сжать голову бедрами, подрагивал мелко и тихо постанывал, часто, шумно дыша.
Баки стонал, беря до горла, урчал от удовольствия, сходя с ума от вседозволенности, он чувствовал, что Брок на грани, потому что тот, зарывшись пальцами в его волосы, прижал его голову к своему паху, часто подавая бедрами, и Баки плотнее сомкнул губы, понимая, что Брок сейчас кончит, сжал его бедра почти до синяков, чувствуя, как головка мягко долбится в глотку, заурчал, вибрируя горлом, и Брок не выдержал, застонал, кончая, задрожал всем телом, прижимая голову Баки к своему паху.
— Блядь, господи… — выдохнул Брок, отпуская голову Баки, благодарно поглаживая его по волосам. — Иди сюда.
Баки подполз к Броку, пижамные штаны ничуть не скрывали его внушительный стояк. Брок сел и потянулся к Баки за поцелуем, тот просто расплавился от неожиданности и того, насколько приятно, правильно ощущались губы Брока, властно сминающие его язык, практически трахающий Баки в рот, и Баки поплыл окончательно, прижимая Брока к себе, щедро делясь вкусом. Баки плыл в блаженном мареве, купаясь в такой неожиданной ласке, а потом Брок опустился ниже, оттянул его штаны и лизнул головку стоящего колом члена. От неожиданности Баки вскрикнул, чуть не прижав голову Брока к своему паху с размаху, еле сдержался, обалдевая от собственного счастья. Он даже не рассчитывал на ответную ласку, но Брок уверенно вобрал его член в рот, облизывая головку, посылая по телу электрические разряды удовольствия. Баки аккуратно вплел пальцы в волосы Брока, боясь спугнуть его, сделать что-то не так, но тот сосал так самозабвенно, что Баки отпустил себя, позволив рукам надавливать на затылок, стонал громко от новых ощущений, таких ярких, сногсшибательных. По позвоночнику бегали мурашки, а удовольствие скручивалось тугим узлом внизу живота. Баки еще никогда не было так хорошо, как сейчас, когда его ласкал тот, кого он любил. Баки чувствовал, что сейчас упадет за ту грань, за которой удовольствие станет запредельным, заполнит всего его целиком и порвет на мелкие ошметки. Перед глазами вспыхнуло, Баки почувствовал, что губы на члене сменила рука, и два уверенных движения доводя его до грани, за которой была пропасть. Баки закричал, все тело сковало судорогой наслаждения, выгнуло дугой, чтобы, отпуская, позволить осесть на руки человеку, который отправил его за эту грань. Баки не мог ни говорить, ни мыслить, только тяжело дышал ощущая полнейшую негу и пустоту в голове, с трудом открыв глаза, он посмотрел на Брока, глупо улыбаясь. Брок тоже улыбался, невесомо целуя его в висок. Баки хотел сказать, как ему хорошо, но язык не слушался, и он плюнул на это гиблое дело, устраиваясь в объятиях Брока, доверчиво прижимаясь к нему, а тот обнимал Баки словно самое дорогое сокровище, уверенно, но нежно, словно это он был только после ранения, а не Брок.
Ничего не хотелось делать, хотелось вот так вот проваляться в постели все утро, а лучше весь день, прижимаясь друг к другу, поглаживая, лаская. Баки хотел спросить, все ли с Броком в порядке, но не стал, уверенный, что Брок не из тех, кто будет переступать через себя ради кого-то неважного.
— Ты кого-то ждешь? — спросил Баки, приподняв голову с груди Брока, услышав, как к дому подъехала машина.
