— У меня есть подозрение, что ты сам блокируешь свои воспоминания, — сказал Ив, когда Баки опять покачал головой, сказав, что не помнит. — И мне интересно, почему?

— Обнуления, — просто ответил Баки, а Ив вопросительно изогнул бровь, показывая, что не понимает, о чем тот говорит. — Когда я что-то вспоминал, мне стирали память электрошоком. Это было больно.

— Варварство, — Ив скривился. — Есть масса более гуманных способов заставить человека делать то, что он не хочет. И совершенно безболезненно.

— Где ты, и где гуманизм, Ив? — засмеялась Злата, погладив его по голове.

— Я никогда никого не мучил, — тут же отозвался Ив. — Хотя, Злата права, я много убивал. Но потом я пересмотрел приоритеты, и сейчас предпочитаю наслаждаться жизнью без убийств без необходимости.

Баки не понимал, как можно так легко и беззаботно говорить об убийствах, но потом он вспомнил, как убивал на войне без зазрения совести, и его не мучали кошмары, потому что он знал, что это враги. Это война, а на войне убивают. Хотя он предполагал, что что-то упускает, потому что память подкидывала ему не целостные картины, а обрывки воспоминаний, из которых он и строил свои умозаключения. Да и сейчас его работа была не цветочки сажать.

— Я умею и стирать память, и подчинять людей, да и нелюдей, своей воле, — честно сказал Ив, а Баки стало от этого не по себе. От это прямоты, честности, от того, как просто он говорил об это. — Но всегда легче убедить, заставить полюбить себя, чтобы мне служили добровольно. Не люблю принуждения. Особенно в постели.

Ив улыбнулся Злате и поцеловал ее в шею, та охотно подалась навстречу поцелую совершенно безбоязненно, и Баки понял, что они действительно старые любовники, которые ничего не стеснялись. Баки тоже хотел так с Броком: ничего и никого не стесняться, свободно демонстрировать свои отношения, как в обычной жизни, так и на работе. Но Броку не нравились прилюдные обнимашки, хотя он, Баки был уверен, совершенно не стеснялся их отношений. Баки понимал, что Брок вообще не хочет выставлять личное на показ, потому что по личному бить больнее, хотя ударить по Баки было не так уж и просто.

Баки думал, что признание Ива должно его напугать, но почему-то не напугало. Наверное, он просто устал бояться, тем более, что собирался довериться ему, открыть себя более полно, чем мог открыться Броку. Но он пообещал себе, что самое важное, даже если оно будет страшным, он обязательно ему расскажет. Он не хотел ничего скрывать от любимого человека.

Далеко за полночь Баки вспомнил, что его просила помочь Косатка

— Что, покидаете нас? — спросила Злата, изрядно захмелевшая. — Если ты в машину, то спускаешься по центральному трапу до упора, потом по коридору налево, там трап вниз. Тебе туда.

— А я спать, — ответил Брок, поднимаясь вместе с Баки, и чуть пошатнулся, похоже, ему изрядно дало в голову. А Баки чувствовал себя на удивление приподнято.

— Пойдем, я тебя доведу, — улыбнулся он. — До завтра.

— До завтра, — махнула им рукой Злата.

— До вечера, — улыбнулся Ив.

Когда они выходили из каюты, Брока снова немного качнуло, но от рук Баки он отпихнулся.

— Ты меня еще на руках понеси, — беззлобно огрызнулся он.

— И понесу, — угрожающе заявил Баки, пытаясь подхватить Брока на руки, но в довольно узких коридорах сделать это было невозможно, не долбанув того головой.

— Иди уже, приноси пользу местному обществу, — слегка толкнул его Брок, когда Баки полез к нему целоваться, у двери их каюты. — Иначе ты сейчас никуда не пойдешь.

Баки нехотя отпустил его, потому что понимал, что действительно, не пойдет никуда, а он обещал, вроде как, помочь. Тем более, их тут задарма поили, кормили, да еще решали их проблемы, которые они с Броком явно не смогли бы решить самостоятельно.

========== Глава 13 ==========

Шум машинного отделения ударил по чувствительному слуху, когда он еще только спускался, но оказавшись внутри Баки к нему уже попривык, и стоя в сердце корабля, огляделся, ища кого-нибудь. В идеале — Косатку, но той видно не было. Да и того самого “Михалыча” тоже.

— Есть кто живой? — крикнул он по-русски, не представляя, все ли на корабле знают английский, и не особо ожидая, что его услышать.

Гулять по машинному отделению самому и искать кого-то было страшновато, потому что плана никакого он не увидел, а ходя наугад можно было просто потеряться. Хотя последнее пару лет на память он не жаловался и свой путь запомнить был способен.

Он постоял, никуда не двигаясь еще пару минут, и уже хотел было пойти кого-нибудь поискать, наплевав на то, что может заблудиться, как откуда-то вынырнула Косатка в синей, перепачканной машинным маслом робе.

— О, пришел, — похоже она его услышала, потому что заговорила с ним тоже по-русски. — Пойдем. Ща тебе робу выдам, а то перемажешься весь, как чушка.

— А ты что, и за капитана, и за механика? — спросил Баки, потому что никогда не слышал, чтобы капитаны мазались в машине.

— Ну, изначально, по образованию я штурман-судоводитель, — отозвалась Косатка, — но за чуть больше, чем пятьдесят лет пришлось многому научиться.

Баки прикинул, что Косатке на вид было чуть больше двадцати пяти, а со Златой они были близнецами, получалось, что она получила образование в те времена, когда женщин на корабли пускали только в роли буфетчиц, и ему стало интересно, как она стала тем, кем стала. Не только моряком, но и вампиром.

— И как тебе удалось получить такое несвойственное женщине образование? — они подошли к массивной двери, на которой было кириллицей написано ЦПУ. Зайдя внутрь, Косатка закрыла дверь, отрезая их от шума машинного отделения.

— Держи, — она выдала ему такой же синий комбинезон с длинным рукавом, какой был на ней. — Мы с сестрой во время блокады лишились родителей, и думали уже, что сами кончимся, терять нам было нечего, и мы на лодке решили попробовать свалить. На веслах. Под покровом ночи. Нам лет по тринадцать было. Знаешь, если кому что предназначено, от этого не уйдешь. Мы от голода чуть сознание не теряли, но упорно гребли. Потом, нас, наверное мотало туда-сюда течением, и в итоге нас спас экипаж корвета “Звенящий”. Большая часть команды — тот экипаж.

Вот тут Баки очень удивился, как такое могло быть, но потом вспомнил о магии, что Злата явно не выглядела на свой возраст, и не стал задавать дурацких вопросов, на которые мог и не получить ответа, а Косатка тем временем продолжала.

— Ну вот, мы выросли, по сути, на этом корабле. Не знаю, как нас там оставили, но капитан нас в итоге удочерил. Стал нам батей. Боевой офицер, капитан первого ранга, награды-хуяды. В общем, он на кого-то надавил, и меня взяли в гражданскую мореходку, сказав, до первого залета, — она присела в крутящееся кресло, глядя на панели с кучей лампочек, кнопочек, индикаторов и тумблеров, ожидая, пока Баки переоденется. — Ну вот, все думали, что я не потяну, а я оказалась лучшей на курсе, потому что батя меня натаскивал. Жесткий был человек. Либо на отлично, либо одно из двух. Но нас со Златкой любил.

Баки отметил, что Косатка рассказывает о своей жизни охотнее, чем Злата, хотя изначально он считал, что она более скрытная. Но она говорила легко, непринужденно, и Баки решил, что можно еще поспрашивать.

— А как ты стала… вампиром? — он произнес это слово вслух первый раз, потому что как-то до сих пор не верилось, хотя он своими глазами видел клыки, чувствовал запах крови, да и вообще.

— Если просто, то попала не на тот корабль, а если сложно, то я приглянулась одному вампиру-пирату, и несколько лет была его гулем. Училась у него всякому разному, а потом, в очередной заварушке меня смертельно ранили. В общем, он не успел меня откачать, и я умерла. И он меня обратил. Потом сказал, что не мог поступить иначе. Ну, надо сказать, я была не сильно против такого положения вещей. А потом его убили, и мне достался его корабль, — Косатка пожала плечами, мол, что тут такого странного и страшного. — Как у Златки посидели? Ив чего-нибудь интересное придумал. Он башковитый на эту тему.