— Сказал что понятнее будет, когда я все вспомню, — ответил Баки, не зная, что именно хотела узнать Косатка.

— Ладно, пошли, снимем крышки, да вернешься к своему мужику. Ну, или можешь мне остаться помочь гайки покрутить. Попиздим.

Предложение “попиздить” было очень неожиданным и, похоже, Косатка была готова говорить на вполне отвлеченные темы, а может, даже, поотвечать на вопросы Баки, которых было, может и не много, потому что не знал, о чем особо спрашивать, но они были. И он даже думал согласиться, потому что Брок все равно спал, а ему пока не особо хотелось.

Они прошли куда-то вглубь машинного отделения, остановившись перед главным двигателем.

— Значит так, — указала Косатка на большие цилиндры. — Вот с этой хуйни надо снять крышку. Крышка весит чуть больше полутора тонн, поэтому предлагаю делать это вдвоем. Точно ничего не наебнем и не надорвемся.

— А ты можешь надорваться? — удивленно спросил Баки.

— Ну, вообще-то не могу. Если надо, я могу магией своей крови силу увеличить, но, знаешь ли, после этого жрать хочется. А бестолково кровь расходовать мне религия не позволяет, — усмехнулась она. — А так я тоже около тонны поднимаю.

Они взялись вдвоем, практически не ощущая веса, поснимали все пять крышек, аккуратно сложив их рядом. Баки даже не устал.

— Ладно, тут мужики утром разберуться дальше, пойдем большие гайки покрутим, — и они снова пошли лабиринтами машины, оказавшись в другой ее части.

Косатка показала ему огромные гайки, которые, в целом, вполне могли открутить руками, чем они и занялись. И Баки решил продолжить прерванный разговор, хотя тут и было шумно.

— Я уже неоднократно слышал о каких-то гулях. Это кто? — он, схватившись двумя руками, крутанул первую гайку.

— Гули, это вся моя команда, которые живые. Это люди, которые пьют кровь вампиров. Они безоговорочно преданы тому, чью кровь пьют. Ставят жизнь этого вампира выше своей, — охотно ответила Косатка. — За это они не стареют, и могут обладать начальными уровнями магии вампиров. Особенно старые гули.

— А то, как ты превращаешься в медведя?

— О, это дисциплина (так называется вампирская магия) далась мне очень тяжело, потому что она не моего клана. Я еще в косатку превращаюсь. — Косатка выглядела очень гордой, когда об этом говорила, и, Баки было не очень понятно, но, наверное, ей было, чем гордиться. — В фильме говорилось, что ты жалеешь о тех, кого убил в бытность свою Зимним Солдатом, — вдруг сказала она. Баки еще не знал, как на это реагировать и что отвечать, но она продолжила, — Не жалей и не вини себя. Убивать для выживания — нормально.

Баки обалдел и чуть не выронил открученную гайку, все же аккуратно поставив ее на пол. Он был очень удивлен подобными словами, да и вообще рассмотрением его убийств в бытность Зимним, как способом выжить. Похоже, что-то такое отразилось на его лице, потому что Косатка посмотрела на него и сказала:

— Если бы ты не убивал, они бы убили тебя. А так ты выжил. За выживание некого винить, — похоже у нее была какая-то своя, сложная и непонятная Баки философия, в которой, правда, была своя соль, но не для него. — Я бы поделилась своей философией, но тебе она будет непонятна. Я дикая. У тебя нет Зверя, тебе не понять меня. Но я могу помочь тебе вот в чем. Прими себя таким, какой ты есть, не пытайся быть таким, каким ты был. Ты уже один раз умер, а смерть меняет все.

Косатка повернулась к нему и внимательно, серьезно на него посмотрела.

— Не вспоминай то, каким ты был, лучше пойми, какой ты сейчас, и прими это. Иначе ты сойдешь с ума. Ты человек и не человек одновременно. Пусть твое нечеловеческое начало наконец сольется с тем, что осталось от человека, и они примут друг друга, — и отвернулась откручивать очередную гайку.

А Баки застыл, не зная, как реагировать на эти слова. С одной стороны, ему хотелось возразить Косатке, сказать, что он человек, но понимал, что это не так. Он пытался забыть о Зимнем, вытравить его, но Зимний был не только зомбированный убийца, выполняющий любые приказы своего хозяина. Это навыки, это модифицированное тело, это бионическая рука. Это триггеры. И, если он теперь может помнить все, что пожелает, и за воспоминания его никто не наказывает, не обнуляет. Если у него больше нет хозяина, и он волен распоряжаться своей судьбой сам, то все остальное осталось. Он — Зимний Солдат. Но вот человек ли Зимний, Баки никогда не задумывался, и сейчас он задумался над этим. Но прямо сейчас он понимал, что ничего не надумает, и вернулся к гайкам. Что еще спросить у Косатки, он не знал, поэтому повисла тишина, нарушаемая шумом машинного отделения.

— Что значит дикая? — зацепился он за странно определение себя Косаткой, чтобы хоть о чем-то поговорить, потому что думать не хотелось совершенно. Не сейчас.

Косатка задумалась, видимо, не зная как объяснить, или объяснять ли вообще.

— Я живу по законам диких хищников, — наконец ответила она, но Баки только вопросительно посмотрел на нее. — Бля…Как бы тебе объяснить понятнее? Вампиры — высокоорганизованные хищники. Они умеют не только пить кровь, но и жить как-никак, но в обществе. Обычно дикие живут в дикой природе и не пускают на свою территорию чужаков, если не хотят. Никогда не убивают ради удовольствия, это чуждо зверю. Не вмешиваются в дела мирские, и так далее. Но каждый видит и понимает путь по-разному. Я живу морем и живу в море. Просто не буквально. Мой корабль — мой дом. Я редко схожу на берег надолго. Все, кто живет со мной на корабле — моя стая. Их я буду защищать всегда. Если я решу, что мне и моей стае угрожает город — я вырежу город.

Припечатала она, а Баки верилось и не верилось в то, что она сказала про город. Это было как-то очень жутко. Он действительно не понял Косатку и боялся, что никогда не поймет. Он пытался как-то осмыслить полученную информацию, но решил, что ему нужен переводчик на понятный язык, потому что то, что сказала Косатка, не укладывалось в голове. Но Баки поймал себя на том, что, если Броку или Стиву будет угрожать что-то подобных масштабов, он вырежет всех. Похоже, хоть они были совершенно разные, в чем-то они с Косаткой были похожи, но признавать это сейчас Баки не хотел, потому что от этого было жутко. Он не привык прятать голову в песок, он обдумывал свои проблемы, но сейчас на него свалилась не проблема, а нечто более странное, что требовало детального осмысления.

— Что, напугала? — весело спросила Косатка, показывая белые длинные клыки. — Не бойся. Знаешь, а мне кажется, свой, не такой как у меня, но свой Зверь у тебя есть. Многие из нас держат своего зверя в узде, не давая ему вырываться на волю. Но я в гармонии со своим зверем. Когда он рвется наружу, он не затмевает мой разум, мы сливаемся в одно целое. Так что подумай, может быть жесткий контроль — это не тот метод, который тебе нужен?

— Я не знаю, может быть я уже слился со своим зверем, но еще не понял и не принял это, — задумчиво сказал Баки. И понял, что они открутили все, что требовалось. — Чем-то еще помочь?

— Нет, харе. Дальше мужики сами разберутся. Пойдем переоденемся и поговорим в более тихом месте, — предложила она, и Баки решил, что пока Брок спит, можно и поговорить о тех странных вещах, о которых говорит Косатка. И, может быть, понять для себя или о себе что-то новое. Что-то важное, что поможет ему жить дальше без кошмаров. Поможет отпустить чувство вины за тех, кого убил Зимний по чужой указке.

— Пойдем, — согласился Баки.

Они быстро переоделись, причем Косатка вообще его не стеснялась. У нее была точеная подтянутая фигура и упругая грудь третьего размера, что было видно и в одежде. Но сейчас, когда она стояла без белья, совершенно голая, и натягивала на себя тельник и флотские клеша, Баки начал осознавать, что значит зверь. Для начала, зверю нечего стесняться своей наготы. Он, как дурак, пялился на Косатку, словно никогда не видел голой женщины, но скорее от удивления, чем рассматривая ее прелести. А для бледной почти альбиноски она была по-своему хороша.