Эти мысли вихрем пронеслись в голове и вылетели оттуда, когда теплое дыхание золотоволосого парня коснулось уха Огрызка.

— Мне страшно, — прошептал Яник, обвивая шею воина руками и прижимаясь к нему. Никогда еще никто его не обнимал и не целовал. Это было настолько ново для Яника, что он почти утонул в этом незнакомом ощущении близости, даже столь робком.

— Мне тоже, — так же тихо отозвался Огрызок, чувствуя неимоверный восторг. Он прижал к себе Яника, обняв того за талию, оказавшуюся очень тонкой. — Вдруг я сошел с ума, когда просто увидел тебя?

Хотелось порвать одежду, избавиться от нее как можно быстрее, чтобы кожей прикоснуться к коже. Зарывшись рукой в золотые волосы, Огрызок нежно, но настойчиво прильнул к губам жреца, а тот крепче притиснулся к воину, отвечая на поцелуй неумело, но истово.

Когда они смогли оторваться друг от друга, Огрызок начал торопливо расстегивать застежки на своей куртке, но Яник взял руки воина в свои и остановил эти мельтешения, сам расстегнул все уверенно и спокойно, но очень быстро. Куртка полетела на землю, рубашка упала следом, и Огрызок потянул с Яника его жреческие одежды, но тот испуганно отпрянул от него. Огрызок снова взял жреца за руку, притягивая к себе, прижал голову к своей обнаженной груди, зарылся рукой в волосы, прижался губами к макушке.

— Не бойся, малыш, — зашептал воин, стягивая с его плеч жреческий балахон.

— Я не хочу, чтобы ты это видел.

— Но я уже видел, — Огрызок был немного удивлен, не совсем понимая, чего так боится Яник. Ну и что, что шрамы, — на нем, Огрызке, тоже шрамы, ведь он воин все-таки, а не девица.

Как же хотелось Янику сказать, что именно поэтому Огрызок и хочет его. Но этот воин был таким нежным и терпеливым, что хотелось верить, что это может быть истинным чувством, а не притягательной завораживающей магией Яника.

— Хорошо, — сдался парень и встал, дернув какие-то невидимые глазу завязки. Жреческие одежды упали к его ногам, открыв взору Огрызка, луне и звездам идеальное тело, изуродованное шрамами. Только это даже не казалось уродством, этих шрамов можно было не замечать.

Под балахоном Яник оказался абсолютно голым, и Огрызок успел решить, что жрец так ходит всегда, но потом вспомнил, что тот шел на озеро купаться.

В свете луны бледная кожа казалась мраморной, и Яник выглядел, словно божественная статуя. Только у статуй, особенно божественных, не стоит, уверенно прижимаясь обнаженной головкой к животу, член. Смущенный таким откровением своего тела, Яник попытался прикрыться руками, но Огрызок, уже встав на колени перед ним, убрал его руки.

— Не прячься, — сказал воин, положив ладони на ягодицы Яника. — Это и для меня будет в первый раз.

От ладоней, обхвативших его зад, у Яника прошла блаженная судорога. Прикосновения Огрызка были словно наполнены магией инкубов, но это могла быть собственная магия Яника, которая как-то отражалась от воина, возвращаясь к самому жрецу сторицей. Яник не знал, как все это работает, ведь после матери, которую он почти не помнил, Огрызок был первым, кто дотронулся до него и сохранил рассудок. И это было одуряюще прекрасно.

Огрызок наблюдал за реакцией Яника, сдерживая все свои порывы. Просто ждал, когда парень успокоится хоть немного, а то, казалось, сейчас он упадет в обморок, если Огрызок просто проведет пальцами по его коже. Воин провел кончиком языка по возбужденно подрагивающему члену Яника от самых яичек до влажно блестящей головки, не выпуская зад жреца из своих рук. По телу Яника пробежала крупная дрожь, он неровно сделал несколько коротких рваных вдохов, пока язык Огрызка поднимался вверх, и резко выдохнул, еле слышно застонав, когда кончик языка зацепил головку и закончил свое первое маленькое путешествие по члену Яника.

— Джет… — Яник замер, боясь потревожить то, что сейчас происходило, спугнуть свою смелость и нежность Огрызка. — Что ты делаешь?

— Слежу, чтобы ты не рухнул в обморок от большого количества ласк с моей стороны, — с улыбкой ответил Огрызок, подняв голову и глядя в зеленые глаза Яника. — А то что я потом буду объяснять Командиру?

И, не дав жрецу ничего сказать, снова провел языком по его члену. Эффект был почти такой же, как от первого раза.

— Знаешь, я думаю, ты успеешь какую-нибудь молитву прочитать, — заключил Огрызок, и, придерживая член Яника одной рукой, губами обхватил головку, облизав ее языком.

Яник чуть не закричал от сладкой боли, охватившей все его тело, но закусил губу и только вцепился в короткие волосы Огрызка, который уже начал вбирать член жреца себе в рот. Это оказалось не так просто. Член Яника был не таким большим, как у Огрызка, и воин решил, что легко сможет взять его в рот весь, но отсутствие опыта в мужских оральных ласках показало, что минет — дело непростое, но очень приятное, особенно, когда ты так безумно хочешь доставить удовольствие своему партнеру. На каждое движение языка и губ Огрызка Яник отзывался тихим стоном, сбивчивым дыханием и дрожью во всем теле. Обветренные губы воина нежно скользили по красивому упругому члену жреца, язык играл с головкой, руки массировали яички. Огрызок не давал Янику ни секунды, чтобы осмыслить происходящее, перевести дыхание. Он чувствовал, что скоро Яник не выдержит, что у него уже подкашиваются ноги и держится он из последних сил.

Сам Огрызок уже предпочел бы освободить свой член из плена кожаных штанов, но его золотоволосый жрец мог, чего доброго, испугаться, и приходилось терпеть. Казалось, стоит только коснуться его рукой, как Огрызок кончит бурно и громко, но ублажить себя можно было и после. Сейчас для Огрызка существовал только Яник, только его тело, только его желания, только его наслаждение.

Яника затопило наслаждение, смешанное со сладкой болью. Никогда в жизни он не думал, даже не предполагал, что может быть так хорошо. Что когда-то ему будет настолько хорошо, что мир сократится до одного единственного человека и того, что этот человек станет с ним делать. Исчезло все, в ушах гулко ухало сердце, в глазах темнело, остались только губы и язык Огрызка, что ласкали его член, и руки, грубые, мозолистые, так нежно касающиеся его кожи. Яник стоял неподвижно, боясь сделать что-то не так и спугнуть эти новые невероятные ощущения.

Огрызок шестым чувством понял, что Яник готов кончить, хотя тот замер, словно испуганный зверек. Он стал быстрее скользить по члену губами, попробовал как можно глубже пропустить его, позволить проникнуть в глотку, раз, другой, потом резко вынул пульсирующий член изо рта, хотел облизать головку, но именно в этот момент Яник кончил. Упругая струя спермы ударила в лицо Огрызку, попала в рот, размазалась по щекам и лбу. Член Яника, все еще зажатый в руке воина начал сникать, а сам жрец сдавленно вскрикнул и бессильно свалился в объятия Огрызка. Жреца трясло, дыхание было сбивчивым и поверхностным, а улыбка блаженной.

Яник не совсем понял, что с ним произошло, когда сочное будоражащее напряжение сменилось резким всплеском небывалого удовольствия, резануло восторгом и сменилось сладкой истомой. Ноги подкосились, Яник был больше не в силах стоять, думать, шевелиться. Он просто поплыл, отдавшись этим невероятным ощущениям, отдавшись Огрызку.

Пальцы Яника скользнули по губам воина, когда он поднял еще трясущуюся руку и хотел обнять того, притянуть к себе.

— Я испачкал тебя… — еле слышно сказал Яник, попытавшись потянуться за своим одеянием.

Огрызок взял руку жреца и облизал каждый палец. Потом снова провел его рукой по своему лицу и облизал снова.

— Потом будешь долго меня мыть, — засмеялся он, наклоняясь и целуя Яника в губы.

Яник ощутил солоноватый привкус, который был даже приятен, когда Огрызок проник в его рот своим языком, жрец ответил тем же, не умея, но учась на ходу, и, оторвавшись от губ любовника, спросил.

— Я хочу тебе… — Яник чуть смутился, — так же…

А руки парня уже скользнули к завязкам на штанах. Огрызок обалдело смотрел, как только что смущающийся и полуобморочный от оргазма жрец сел напротив него, развязал штаны и, легонько толкнув рукой в грудь сказал: