========== Пролог ==========

В прошлой вылазке наш отряд потерял жреца. Хороший был мужик, славный вояка, вот и довоевался. А в наше время без жреца никуда. Вот мы и вернулись, чтобы пополнить свои ряды новым боевым товарищем. Мы были лучшим отрядом во всем Корпусе, и я смел надеяться, что новый жрец будет не только хорошим лекарем, но и ветераном, способным поучаствовать в бою наравне с обычными рубаками. Какой там! Нам прикомандировали желторотого юнца, который и булавы то в руках удержать не мог, не то, что управиться с ней. Мои орлы посмеялись, решив, что это шутка, а я побежал строчить жалобы и требовать опытного бойца, ведь на носу был новый боевой выход.

— Бойцов у тебя полный комплект. Даже маг есть, вот теперь и лекарь толковый будет, — сказал Старший Корпуса, проигнорировав все мои аргументы. Даже тот, что жреца бойцы заклюют. В это Старший просто не поверил, потому что жрецы и маги в Корпусе были неприкосновенны.

Вообще Устав Корпуса был не всем понятен, уж больно много там было странных положений, но на то он и Устав, чтобы не обсуждать, а жить по нему.

В казарме мои бойцы занимались кто чем, ожидая моего прихода и вердикта Старшего.

— Другого жреца не дадут, — объявил я. — Так что будем работать с тем, что имеем. Иди сюда, парень.

Отряд зашумел, негодуя, но я поднял руку, и все тут же замолчали. Дисциплина в отряде была железная. Парень вышел из своего угла, где все это время сидел, вертя в руках символ своего бога. Только теперь я, да и все остальные тоже, рассмотрели парня повнимательнее. Ну что сказать: мальчишка, а по сравнению с моими бойцами — вообще ребенок. Еще не брился ни разу. Путается в своей светло-салатовой сутане, полностью скрывающей фигуру, хрупкую, как у девицы, в этом я был уверен. Тонкие, даже точеные черты лица наполовину скрыты волосами цвета расплавленного золота, а глазищи огромные и зеленые, как у демона какого. Вот это удружил Старший. Бойцам теперь только и мыслей будет, как об этом пацане. А уж как на него смотрела Магда, любившая только огромных амбалов… Я еще раз восхвалил Устав Корпуса, запрещающего под страхом изгнания дедовщину и любые принуждения по отношению к целителям и магам. Был бы парень простым рекрутом, ему бы пришлось силой отбиваться от желающих показать, где его место, пока бы не приняли как равного. А равным можно стать только в доброй драке, да этого соплей перешибить можно, куда там драться.

И вот он стоит, этот золотоволосый демон, и смущенно смотрит на свою новую семью.

— Ну и как тя звать? — поинтересовался один из бойцов. Старый рубака по кличке Ублюдок. За что его так прозвали, я не знал, да и знать не хотел. Такие прозвища не даются ни за что хорошее.

— Яник Полукровка, — ответил парень, тряхнув головой, убирая с лица золотые пряди. — Я жрец Авандры.

И замолк. «Ну точно, только из храма выпустили, небось и лечить-то толком не умеет», — снова подумал я, но тут пацан снова заговорил. Уверенно так, я аж не ожидал.

— Устав Корпуса гласит, что отряд должен знать самые сильные и самые слабые стороны каждого из своих членов. Я не знаю, достаточно ли будет демонстрации моей самой сильной молитвы, но…

Яник зашептал что-то, сжимая в руках свой амулет, и пол под нашими ногами засветился неярким мерным светом, очень большой участок пола.

— Войдите в круг света, — попросил он, и все, кто еще стоял за пределами круга, поспешно вступили в него.

Я знал, что некоторые сильные жрецы умею исцелять сразу многих вокруг себя, но чтобы этот пацан мог такое… Вот тут я действительно удивился. А раны бойцов, да и мои тоже, затягивались на глазах.

Яник перестал шептать, и свет потух, словно и не было, только стояли вокруг него девятнадцать совершенно здоровых головорезов.

— Теперь вы знаете, что умею я. Из слабостей… — Яник задумался, подняв взгляд к потолку, потом обвел взглядом всех присутствующих, — я не дерусь.

Странно это прозвучало, но никто, вроде бы, не придал этому значения. Раз может так лечить, драться уже не обязательно. Только Магда странно посмотрела на паренька.

========== 1 ==========

Яник никогда не снимал своего жреческого одеяния в чьем-нибудь присутствии. Сначала это казалось странным, а потом у всех в отряде нашлись более важные дела, чем задаваться вопросом “Почему?”. Только Огрызок не находил себе покоя, уверенный, что просто Яник не мужчина, а женщина. Ну не бывает таких красивых парней. И однажды, выбрав время, когда жрец пойдет на озеро, проследил за ним. То, что он увидел, потрясло Огрызка до глубины души. Он даже рассказывать никому не стал того, что увидел, но сам недоумевал, кто мог так поступить с таким красивым телом.

Вся спина, руки, ягодицы, даже бедра и грудь были покрыты старыми шрамами от кнута или плети. Огрызок узнал, что скрывает жрец под своей одеждой, но покоя ему это не принесло. Он тогда тихо ушел, не дожидаясь, чтобы его заметили.

С этого открытия Огрызок стал больше обращать внимания на Яника, подмечать все самые мелкие детали его поведения, пытаясь понять, что же мог сделать этот милый тихий лекарь, обладающий огромной целительной силой. Но ответа не находилось.

Однажды Огрызок пришел к Командиру и спросил, что тот знает об их жреце. Хоть Яник был в отряде уже больше года, его прошлое оставалось загадкой для всех. То, что прошлое пришедшего в Корпус оставалось за воротами учебки, было непреложным правилом, но все равно что-то да просачивалось. Или в пьяном бахвальстве, или просто встречался кто-то, кто раньше знал того или иного бойца, вот слухи и ходили. Про Яника даже слухов не было. Только поговаривали, что у людей таких глаз не бывает.

Командир тогда ответил, что не его это, Огрызка, собачье дело — чужое прошлое. На том и расстались.

Огрызок был практичным парнем, и, поймав себя на том, что поиски информации о прошлом отрядного жреца перешли все границы и стали мешать службе, решил плюнуть и подождать. Все тайное становится явным. Но не мог выкинуть золотоволосого жреца из головы ни днем, ни ночью. Его мучил вопрос, кто же и за что мог так изуродовать практически совершенное тело, и какие раны остались на душе. Самого его однажды высекли кнутом, и на спине остались пять длинных полос-напоминаний о былой ошибке. А Яника, судя по всему, били не то что не один раз, а не один год.

Иногда Огрызку хотелось подойти к Янику и сказать, что он знает его тайну, спросить, что же с тем произошло, пожалеть, но вояка каждый раз одергивал себя, представляя, что было бы, если бы кто-то принялся жалеть его. Он бы дал в морду и сделал так, чтобы этот жалельщик сам себя жалеть начал. И приходилось молчать.

Иногда Огрызку снились сны о том вечере на озере. Ему снилось, как он подходит к Янику сзади, откидывает со спины золотую гриву, касается пальцами шрамов в немом вопросе, разворачивает жреца лицом к себе, заглядывает в зеленые, словно жидкий изумруд, глаза. И Яник рассказывает. История была каждый раз разная, но все сводилось к банальному рабству. А потом, когда Огрызку надоедало слушать, он впивался своими обветренными губами в нежные губы жреца, с упоением целовал его, а тот откликался на поцелуй робко и неумело. И Огрызок заключал Яника в объятия, скользил руками по изуродованной спине, не чувствуя рубцов, а только бархат белой кожи…

И просыпался в поту, сжимая руками напряженный член. Потом весь день ходил не выспавшийся и злой, жестко драл дешевых шлюх в ближайших борделях и пил, пытаясь избавиться от навязчивой идеи, имя которой было Яник Полукровка.

В конечном итоге дошло до того, что Огрызок стал избегать жреца всеми возможными способами. А тот, как назло, постоянно оказывался в поле зрения. Однажды Огрызок, спокойно точивший свой меч, чуть не порезался и выронил точило, когда услышал за спиной тихий голос.

— Что тебя беспокоит? — спросил Яник, садясь рядом с Огрызком на какой-то ящик. — Скажи, и я помогу тебе, чем смогу.

— Совсем охренел подкрадываться? — взъярился Огрызок, даже не сообразив, что жрец подошел к нему спереди. — Ничего меня не беспокоит.