========== Правильное решение ==========
Брок выпрыгнул из машины и подбежал к двери квартиры Роллинза, своего старого друга и сослуживца.
Они познакомились почти пятнадцать лет назад, еще в учебке, когда омегам разрешили служить вместе с альфами, а не в отдельных частях.
Для омеги Роллинз был… Сказать “не таким” — не сказать ничего. Он был словно насмешкой над всей омежьей сущностью: здоровенный, на голову выше самого Брока, крупный, сильный, и вообще, если не принюхиваться к его практически неслышному запаху, мог и за альфу сойти. Издалека. При этом был молчаливым до такой степени, что некоторые и пары слов от него не слышали, на подначки никогда не отвечал, предпочитая уходить, но бойцом был отличным, поэтому открыто над ним не смеялись. Вернее, в учебке перестали смеяться, когда Брок, еще не привыкший к тому, что омеги теперь среди альф, рявкнул на пытавшихся издеваться над Роллинзом, и услышал тихое “спасибо”, когда тот проходил мимо, чтобы спешно ретироваться из недружелюбной компании. Но больше Броку заступаться за Роллинза не пришлось, он как-то справлялся сам, чаще, конечно, уходя, но иногда мог и двинуть ради разнообразия, чтобы от него совсем отстали.
Нет, нападки на Роллинза не прекратились, но с этого началась их дружба. Словно Роллинз Броку приоткрылся, хотя и не открылся полностью, продолжая оставаться и с ним молчаливым, просто не шарахался от него, как от других альф. И многое предпочитал делать один, если это было возможно. Особенно мыться.
Брок однажды увидел его в душевой и ужаснулся странным, страшным шрамам, покрывающим тело молодого омеги. Он тогда даже не попытался их идентифицировать, тихо зарычал и отвернулся, ушел, чтобы не выдать Роллизну, что знает его тайну.
После учебки их разметало, каждый отправился на свою войну, но через два года они встретились вновь в песках Ирака. Тогда их свели в один взвод, и Брок увидел в глазах Роллинза тень радости от встречи. Дальше они шли по жизни вместе, но Брок никогда не смотрел на него, как на омегу, не чувствовал запаха, он считал его другом, который всегда прикроет спину, логично предполагая, что Роллинз на подавителях всего и вся, как было принято в армии. С другой стороны, Брок совершенно ничего не знал о личной жизни Роллинза, даже думал, что у него кто-то есть, поэтому не лез к нему.
Брок иногда замечал, как Роллинз втягивает его запах и еле заметно улыбается, считая, что этого никто не видит, замечал взгляды, которые он бросал на Брока, заинтересованно-обреченные, но дальше этого ничего не шло, и Брок решил ничего не менять в их отношениях. Брок всегда считал, что чужие тайны его не касаются, поэтому и в эту решил не лезть, хотя мысль о том, что с Роллинзом случилось что-то страшное, не оставляла его.
Дальше были еще несколько командировок, жара, гарь, кровь и смерть, а потом им предложили работу на ЩИТ. В ней было множество плюсов перед обычной службой в армии, и оба согласились, с тем условием, что Брок сам подберет себе отряд. На это пошли легко, и вот уже лет пять у Брока был свой отряд, родной и любимый, выпестованный им Страйк, где все такой же нелюдимый Роллинз был его заместителем. Он был тенью Брока, но теперь уже не так сторонился альф, как раньше, похоже, смирившись с ними. Сам Брок просто привык к тому, что Роллинз всегда рядом, это казалось ему в порядке вещей.
И вот сегодня внезапно произошло то, чего не случалось никогда вообще: Роллинз, ничего ему не сказав, сначала побывал в медсанчасти, откуда был отправлен на больничный. И обо всем этом Брок узнал постфактум, когда ему сообщили из медсанчасти, а не сам Роллинз, который обычно предупреждал, если у него что-то случалось, а бывало это крайне редко. Это напрягало еще сильнее. И сейчас Брок колотил в дверь Роллинза, чтобы лично выяснить, что произошло, потому что на звонки тот не отвечал.
— Джек, твою мать, — рявкнул Брок, — открывай!
— Брок? — Роллинз за дверью вымученно застонал, а потом еле слышно из-за двери ответил. — Уходи, пожалуйста.
— Открывай, или я дверь выбью, ты меня знаешь, — пригрозил Брок, понимая, что дверь-то он выбивать не будет, но если до этого он ехал выяснять, что случилось, и был зол, то сейчас не на шутку разволновался, потому что даже после тяжелого ранения в бедро, когда им пришлось тащиться еще несколько миль, голос Роллинза не был таким слабым и несчастным, что ли. И Брок сменил гнев на милость. — Джек, открой, пожалуйста. Я должен убедиться, что с тобой все в порядке.
— Я в порядке, — так же тихо ответил Роллинз, и Брок понял, что ни хрена не в порядке. Вообще.
— Джек! — протянул Брок и угрожающе рыкнул.
За дверью завозились, потому что теперь уже точно Роллинзу ничего не оставалось, как открыть. Дверь распахнулась и Брока чуть не сшибло запахом палой листвы и дождя. От Джека одуряюще пахло осенью, но понял это Брок только сейчас, раньше он никогда ничего такого не чувствовал. Его как кувалдой по голове ударили, так охуительно от Роллинза пахло, и Брок даже пожалел, что никто не чувствовал этого запаха, такого манящего, приятно-свежего, одуряющего. Брок понял, что зажимать нос поздно.
Джек стоял, возвышаясь над ним, тяжело дышал, лоб был покрыт испариной, и держался он на ногах плохо.
— Я живой, убедился? — спросил Роллинз, втягивая запах Брока: соль, холодный ветер, сталь. — А теперь уходи.
Брок понял, в чем дело, как только почувствовал этот яркий, такой, оказывается, приятный запах Роллинза, и понял, что ему действительно лучше уйти, пока не случилось чего-то непоправимого, но тот тихо застонал, схватился за живот и рухнул перед Броком на колени от боли.
— О, Господи, Джек, — теперь Брок понял, что уходить уже поздно, да и не бросил бы он друга в таком состоянии. — Давай, я тебе помогу, вставай, Джек, ну же.
Можно было вызвать медиков, хотя бы попробовать, но Роллинз потянулся к нему, так влюбленно посмотрел, что Брок просто не захотел никого звать, он захотел остаться, чтобы быть рядом.
Брок потянулся к нему, чтобы помочь подняться, и Роллинз глянул на него, будто его сейчас ударят, оттолкнут, обманут в том самом лучшем, светлом, что было между ними, хотя ничего, по сути-то, и не было. Он неверяще смотрел на Брока, который хотел ему помочь, чего-то боялся, но через всю эту гамму эмоций сквозило одно-единственное чувство, в котором, кажется, Роллинз боялся признаться даже самому себе, а уж Броку точно. Роллинз любил его, и боялся, что Брок поймет это, боялся, что оттолкнет, словно кто-то когда-то уже поступил с ним также, кто-то, к кому он тянулся, предал его, и Брок возненавидел этого кого-то всей душой, потому что с его Джеком нельзя было так.
Брок понимал, что поднять Роллинза он не сможет, каким бы сильным ни был, но тот, опираясь на его руку, поднялся сам, и Брок проводил его до спальни, где запах Роллинза был просто одуряющим.
В Броке перемешалось множество чувств и мыслей, которые сталкивались одна с другой и не давали принять связного, внятного решения, как быть. Но глядя на свернувшегося на кровати Роллинза, стоя, окутанный его запахом, Брок все для себя решил. И даже понадеялся, что Роллинз его потом за это простит.
— Уходи, Брок, пожалуйста, — пробормотал Роллинз. — Я не могу… Не хочу так…
— Я нужен тебе, малыш, — Брок сел рядом с кроватью, нежно погладив Роллинза по волосам, убирая упавшие на лицо прядки. — Потом дашь мне в морду, а сейчас позволь тебе помочь. Пожалуйста.
Роллинз прикрыл глаза и медленно кивнул, втянул носом запах Брока, от чего ноздри затрепетали, а губы приоткрылись, он весь потянулся к Броку, но застыл на половине движения, словно запрещая себе реагировать, как омега реагирует на привлекающий его запах альфы. Брок понимал, что сейчас они не только сослуживцы и давние друзья, они альфа и омега. И второй сейчас вручал себя первому, давая полную власть над собой, но и накладывая огромную ответственность. Это было еще большей ответственностью именно потому, что они были друзьями, и Брок не хотел потерять Роллинза как друга.
