— Да ебаный ж ты в рот, совсем ополоумел? — раскричался какой-то мужчина, выходя из своей колесницы, подскакивая к нему. Он упал на колесницу, больно ударившись бедром, но с ним все было в порядке, он был уверен. — Мужик, ты как?

— Я? — он оглянулся по сторонам, видя, что другие водители других колесниц не обращают на них внимания, едут дальше, да и прохожие, поглазев, стали быстро расходиться. Он подумал, что это хорошо, что на них не смотрят.

— Хуя, — грубо передразнил его мужчина. — Ты. Нормально?

— Да? — скорее спросил, чем ответил он. Он смотрел в лицо с красивыми хищными чертами, яркие светлые, практически желтые глаза с острым взглядом, и понимал, что, кажется, привязывается к этому незнакомцу.

Он знал название этого странного чувства, но не представлял, что когда-нибудь испытает его к кому-то, кроме кого-то одного, которого он не помнил. Он вообще ничего не помнил, только какие-то смутные ощущения, что он все это уже видел, только не так, словно он смотрел, но был не здесь. Да и кто он, он тоже не знал. — Ты красивый, — сказал он, потому что привык честно говорить то, что думал.

— Ебать, рехнутый, — беззлобно прокомментировал мужчина, а потом, словно, что-то решив для себя, приказал. — Полезай в машину. Быстро.

Он сел в колесницу, которую Красавец назвал машиной, и они куда-то поехали.

— Я тебя сейчас отвезу в больницу, — начал медленно говорить Красавец, — чтобы тебя осмотрели.

— Не надо в больницу, — сказал он, не представляя себе, что это такое, но уже зная, что он туда не хочет. — Я правда в порядке. Просто упал.

Он заглянул внутрь себя и понял, что действительно упал, только не сейчас, а раньше, упал откуда-то свысока, где был его дом.

— Ладно, раз я тебя сбил, давай отвезу, куда скажешь, — великодушно предложил Красавец, а он подумал, что никуда не хочет, просто оставаться с Красавцем.

— Мне некуда ехать, — признался он. — Но я бы поехал к тебе.

— Ко мне, — усмехнулся Красавец, оглядывая его странным взглядом, словно оценивающим, и он поежился от этого взгляда. — Ладно, поехали ко мне, раз так хочешь. Хоть врачу тебя покажу. Ты же дашь тебя осмотреть?

— Осмотреть? — переспросил он, но Красавец смотрел на него строго, и он согласился. — Хорошо, дам.

— Умница. Тебя звать-то так? — спросил Красавец.

Он задумался, потому что не мог вспомнить своего имени, но помнил, что оно было длинным и красивым. Он долго пытался что-то сообразить, но вспомнил только короткое, не отражающее его сути, но так его называл кто-то очень-очень близкий.

— Баки, — сказал он, глядя на Красавца.

— А я Брок, — представился тот, резко выкручивая руль, объезжая кого-то впереди.

— Рад познакомиться, Брок, — церемонно сказал Баки.

— И я рад, — фальшиво улыбнулся Брок, но Баки почувствовал фальшь даже не по улыбке, а по тону, он чувствовал, что ему соврали.

— Почему ты говоришь, что рад, если это не так? — непонимающе спросил Баки. Он был растерян, не знал, как общаться с человеком, который врет даже в таких мелочах.

Брок тяжело вздохнул, но ничего не сказал, только остановил машину у дома.

— Приехали, — сказал он, выходя из машины. — Давай, пойдем, я покажу тебя доктору, и ты пойдешь домой.

— Домой? — удивился Баки, он знал, что такое дом, но его дом был очень-очень далеко, и хотя он не знал, где точно находится его дом, было уверен, что просто так до него добраться он не сможет, поэтому он грустно ответил. — Я не могу попасть домой.

— Как это не можешь? — удивился Брок. — Тебя что, выгнали? Или у тебя просто нет дома? На бомжа ты не похож…

— Я упал, и поэтому не могу попасть домой, — объяснил Баки как смог, пожав плечами. Почему-то эта закономерность была очень важна, он не мог попасть домой именно потому, что упал, но откуда он упал, он вспомнить не мог.

— Заебись, — вздохнул Брок. — Ладно, разберемся.

Они вошли в высокий дом, где было много дверей, и стали подниматься по лестнице наверх. Баки шел легко, не чувствуя усталости, глядя на идущего перед собой Брока, который шел почти так же. Они поднялись на пятый этаж, и Брок постучал в дверь, на которой было написано 56А.

— Кто там? — послышался усталый женский голос из-за двери.

— Элис, это Брок Рамлоу с третьего этажа, — ответил Брок, а Баки почему-то отметил, что он не пытался понравиться женщине за дверью, хотя почему-то был уверен, что в таких случаях обязательно хотят нравится тому, к кому обращаются. Но Брок был честен и прост с ней. — Мне нужна твоя помощь.

— В чем? — распахнула дверь миловидная крашеная блондинка лет тридцати, чуть младше самого Брока, отметил Баки.

— Вот, — Брок потянул Баки за руку так, что тот оказался между ним и Элис. — Я его сбил, но ходить, вроде может, только с головой что-то. Ты же учишься на врача. Помоги, а.

— Заходите, — отошла Элис от двери, приглашая войти.

Баки вошел после Брока, оглядывая чистую, почти идеальную квартиру, и подумал, что Элис должна быть очень хорошей женщиной, и ей воздастся за ее доброту, но ничего не сказал. Он видел, что Брок нравится Элис, что она смотрит на него с интересом, а вот он на нее просто как на соседку, и не понимал, почему она ему не нравится.

— Присаживайтесь, я сейчас, — предложила она и ушла вглубь квартиры.

— Почему она тебе не нравится? — спросил Баки. Не мог не спросить, потому что не понимал, ведь он знал, что женщинам должны нравиться мужчины, а мужчинам женщины.

— Не твое дело, — буркнул Брок, и Баки снова уставился на свои руки, разглядывая их, словно ничего интереснее в комнате не было.

Внезапно из комнаты, куда ушла Элис выбежал мальчишка лет семи, остановился, глядя на Баки внимательно-внимательно, а потом подошел и погладил по плечу.

— Тебе больно? — спросил он, и Баки кивнул, потому что мальчик очень точно описал его чувства, ему было больно, но не физически, физически его тело было совершенно, ему было больно в душе, где-то глубоко внутри, но почему, отчего его мучила эта боль, он не знал. — Но ангелам не может быть больно, — удивленно сказал мальчик.

— Может, — грустно сказал Баки, ему показалось, что сейчас он вспомнит что-то очень важное, но момент прошел, мальчишка убежал к маме, а он растерянно смотрел то на Брока, то на свои руки.

— Ангел, значит? — ехидно хмыкнул он, а Баки мотнул головой. Он никак не мог вспомнить, что значит это слово, такое близкое, знакомое, но его значение ускользало от Баки, и он решил не заморачиваться, вообще о нем не думать.

— Нет, — качнул он головой. — Я не знаю, кто я.

— Ничего, — Брок потрепал его по плечу и улыбнулся, глядя в глаза, — разберемся.

И Баки стало так тепло от этого взгляда, от этой улыбки, он так захотел остаться с Броком, но что-то подсказывало ему, что так просто ничего не будет, что просто остаться с Броком нельзя, но почему нельзя, он не знал.

— Так, — пробормотала Элис, вернувшись в гостиную, — как вас зовут?

— Его зовут Баки, — ответил за Баки Брок, и тот почему-то почувствовал благодарность, словно тоже не очень хотел общаться с этой женщиной.

— Баки, у тебя что-то болит? — спросила Элис таким тоном, словно говорила с маленьким ребенком.

— У него болит крыло, мамочка, — высунулся из спальни мальчишка, который назвал Баки ангелом. — Оно у него оторвалось и теперь болит.

— Джим, не выдумывай, — строго сказала Элис, а Брок как-то иначе посмотрел на Баки, но сам Баки не смог сказать, что у него болит что-то конкретное. У него болело где-то внутри, но это была не физическая боль, а какая-то другая, ноющая, странная, словно ему было больно от того, что он не помнит.

— Нет, Элис, — мягко ответил Баки, проведя пальцами по ее лбу, словно этот жест что-то значил, — у меня ничего не болит. Ты зря волнуешься.

— Говоришь, ты его сбил? — строго спросила Элис Брока, доставая маленький фонарик, которым посветила в глаза Баки. Потом взяла его за запястье и посмотрела на свои наручные часы. — С ним все отлично, насколько я могу судить. Но чего ты его в больницу не отвез?