Плечи Баки поникли, он весь как-то осунулся, съежился, понимая, что намечтал себе того, чего быть не может. Но было до слез обидно, потому что он поверил сам не зная во что, напридумывал счастливую жизнь, а его не хотели.
— Я помою, — Баки поднялся, собирая грязную посуду, стараясь даже не смотреть на Брока, но тот поймал его за руку, поняв все правильно.
— Баки, — позвал он, и тот поднял глаза, в которых была вся скорбь мира. — Я не сказал, что не хочу с тобой отношений, я сказал, что не знаю, потому что все сложно.
— Что такого сложного? — спросил Баки, все так же собираясь идти мыть посуду, но не вырывая руку из руки Брока. От нее шло тепло, и Баки совершенно не хотел отстраняться, хотел быть ещё ближе, но его не пускали, и он не мог понять, почему, ведь им хорошо вместе, Баки это чувствовал, даже пару раз видел на губах Брока ту самую безмятежную улыбку, которой хотел, чтобы Брок улыбался ему. — Дело в Стиве? Во мне?
— Во всем, — Брок понял, что легко не будет. Он и сам не понимал, чего артачится, ведь ему было хорошо с Баки, спокойно, светло и уютно, как ни с кем до этого. Но так же он не мог для себя перечеркнуть время, когда он был хэндлером Баки. Брок боялся, что Баки, не только вспомнив, но и до конца осознав, что Брок обращался с ним именно как с оружием, не простит ему этого и уйдет. Брок боялся такой боли, потому что её ничем нельзя было заглушить. Он боялся подпускать к себе близко, уверенный, что или он, или ему причинят боль, поэтому лучше всего был секс без обязательств. И сейчас Брок понимал, что вчерашняя дрочка была слишком скоропалительной. — Да забей ты на эту посуду. Сядь.
Баки присел обратно на землю, откладывая тарелки, и Брок выпустил его руку, уверенный, что тот никуда не сбежит.
— Послушай, я не говорю, что не хочу с тобой отношений, но ты сам уверен, что хочешь их именно со мной? — Брок старался говорить спокойно, мягко, как с ребенком, которым Баки сейчас и был: надумавшим себе невесть что, не умеющим справляться со своими чувствами ребенком.
— Ты тоже думаешь, что это всего лишь тяга бывшего оружия к кому-то знакомому и понятному? — обречённо вздохнул Баки, опустив голову и завесившись длинными волосами. — Брок, но я-то знаю, что я чувствую, почему вы не даёте мне поверить в себя, в то, что мои чувства, какие бы они ни были, реальны, а не являются вывертами моего калечного разума.
Баки тихо зарычал от бессильной злобы, сжимая кулаки, и Брок плюнул на все правильно и неправильно, потому что просто не мог разбить надежду Баки на возможность светлого чувства между ними, потому что сам хотел быть не один. Он скользнул на землю к Баки, обхватил его руками, прижимая к себе, принялся гладить растрёпанные волосы.
— Если ты хочешь, то все у нас будет, малыш, все что захочешь, — горячо шептал Брок в темную макушку. — Я тебя не отпущу, не брошу, никому не отдам. Ты мой, Баки, только мой.
Больше всего на свете Брок боялся сейчас услышать всхлип, но Баки только длинно выдохнул, обхватив Брока руками и прижав к себе.
В душе Баки все снова перевернулось с ног на голову, он уже решил, что его оттолкнули, что ничего не будет, что он останется один, когда Брок прижал его к себе. Его слова падали в душу Баки, выплавляя в ней место только под Брока. А потом Баки поднял голову и нашел губы Брока своими, утягивая в долгий, нежный поцелуй. Баки услышал, что мимо них кто-то прошел, ощутил изучающий взгляд и показал фак наблюдателям. Он целовал мужчину, который согласился стать его, и никакие наблюдатели мира не могли ему помешать делать это. Баки был счастлив, ему хотелось кричать об этом, чтобы услышал каждый, но он лишь взял лицо Брока в свои ладони, поглаживая скулы, и смотрел в светло-карие, практически жёлтые глаза, а потом снова целовал и снова смотрел, потому что не мог отпустить от себя, словно Брок мог растаять предрассветной дымкой.
— Отпусти, — Брок положил свои ладони на ладони Баки, погладил нежно обе, и металлическую тоже. — Нам собираться надо.
— Не могу, — Баки снова коснулся его губ. — Не могу, Брок. Не хочу. Хочу знать, что ты мой, что все всерьез. Что мы вернёмся, и ты меня не прогонишь.
— Я тебя не отпущу, даже если Роджерс за тобой самолично явится, — пообещал Брок, понимая, что не солгал ни единым словом. Даже если сам Капитан Америка явится в его квартиру, Брок костьми ляжет, но не отдаст ему Баки, если тот сам не захочет уйти. А когда захочет, тогда можно будет и пулю себе в лоб пустить, потому что Брок внезапно четко осознал, что это навсегда. Что вляпался, как никогда прежде.
— Я почти не спал с тех пор, как понял, что мне нужен именно ты, — признался Баки. — Думал, что схожу с ума, потому что просыпался с твоим образом в мыслях и больше не мог уснуть. Я вообще не могу без тебя спать.
Баки наконец выпустил Брока из своих рук, но продолжал смотреть на него. Он был так счастлив, что это невозможно было описать словами.
— Теперь будешь спать со мной, — сказал Брок, наконец отрываясь от Баки. — Иди, мой посуду, я пока палатку соберу.
— А может, останемся ещё на день-два? — предложил Баки. — Я позвоню Стиву, он даст тебе ещё выходных, если я попрошу.
Баки очень хотелось остаться на лоне природы, подальше от всех, словно волшебство рассеется, как только они приедут обратно в город.
— Нет, — твердо сказал Брок. — Я выйду на службу завтра утром, как и договаривался с начальством. Тем более, трахаться в палатке я просто ненавижу.
Баки собрал посуду, поцеловал несопротивляющегося Брока и убежал наверх, мыть посуду. Он был почти счастлив, единственное, что омрачало это прекрасное утро, была перспектива разговора со Стивом, но Баки надеялся, что друг сможет его понять.
Теперь, когда было можно, Баки старался больше касаться Брока, обнимал его, мешая собирать вещи, целовал то в шею, то в губы, ловил руки, переплетая пальцы. Брок улыбался, ему тоже нравилось прикасаться к Баки, а Баки выглядел счастливым ребенком, каким для Брока и был.
В машине Баки положил металлическую ладонь Броку на колено и поглаживал всю дорогу до Гаррисберга, в котором они остановились, как и на пути в Шенандоа, заправиться и поесть. Но дальнейшие планы были разбиты телефонным звонком Броку. Звонил координатор, сказал, что Брок должен прибыть на базу не позднее, чем через четыре часа. Доедать они не стали.
— Я поведу, — не терпящим возражения тоном сказал Баки, отбирая у Брока ключи. — А ты поспишь.
Брок был уверен, что не заснет, особенно потому, что Баки тут же рванул, нарушая все мыслимые и немыслимые правила, но успел перед этим поцеловать Брока.
— Закрой глаза и спи, ты умеешь, — сказал Баки, когда они выехали на трассу, и он втопил сразу за девяносто миль в час, легко лавируя на полупустой трассе.
Брок действительно попытался расслабиться и закрыл глаза. Буквально через пару минут он уже крепко спал, убаюканный шуршанием шин и мерным гулом двигателя.
Баки гнал не на пределе возможного, потому что мог разогнать машину и до сотни миль в час, но не стал, просто наслаждаясь дорогой на высокой скорости. Он иногда поглядывал на спящего Брока, думая о том, что уже через пару часов тому предстоит взять в руки оружие и куда-то нестись по приказу ЩИТа. Баки так и подмывало позвонить Стиву, спросить, что случилось, но он не хотел отвлекаться от дороги, а раз Стив сам не позвонил, то его в этой операции не задействовали. Это и радовало и нервировало, потому что Брок со своими людьми будет там совсем один и, хотя он был отличным профессионалом, Баки уже за него волновался. Они доехали до города за два часа, полчаса потратили на петляние по улицам до дому.
— Давай я закину тебя к Стиву, — предложил Брок, когда они оказались у его дома, где он быстро вытащил из рюкзаков оставшееся несъеденным мясо, кинув его в холодильник. Они стояли перед входной дверью, собираясь уходить, Баки обнимал Брока, положив руки ему на бедра, а Брок гладил Баки по небритым щекам, глядя чуть снизу вверх.
— Не нужно, я прогуляюсь, — сказал Баки, который никуда не хотел отпускать Брока, особенно вот так, на бегу, не попрощавшись нормально, не насытившись близостью родного существа. — Как я узнаю, что ты вернулся?
