— Фотограф. Дерек… как его там?

— Дерек Томлинсон? — Камилла нашла в журнале имя фотографа.

— Да. Баки… он обмолвился, что тот к нему подкатывал. Но Баки, он же такой наивный иногда, он даже не понял сразу.

— Томлинсон решил отмстить, — покачала головой Камилла. — Знаешь, а с этим можно идти в суд. Это клевета и вторжение в частную жизнь.

— С этим еще и в агентство можно идти, — кивнул Себастьян. — Материалы фотосессии принадлежат агентству и заказчику. Спасибо, Кэм.

— Баки его в асфальт вкатает, — улыбнулась Камилла. — Позвонить Алье?

— Погоди. Решение должен принять Баки.

“Лишь бы он не вкатал Томлинсона в асфальт в прямом смысле”, — подумал Себастьян. В том, что Баки может, он не сомневался.

— Принцесса, я дома! — распахнул дверь Барнс, жутко вымотанный морально из-за отсутствия Себастьяна рядом. Он не любил расставаться с ним так надолго, а пять дней — это долго.

Барнс скинул рюкзак, куртку, и принялся расшнуровывать ботинки. Он предвкушал встречу всю дорогу в такси и очень волновался, что телефон сел и он не может написать Себастьяну, а больше от того, что, возможно, тот писал или звонил ему, а нарывался на выключенный телефон.

Стив немедленно подбежал к хозяину и принялся играть со шнурками. Себастьян стоял рядом и, улыбаясь, смотрел, как Баки отпихивает игривые лапки.

— Котик-котик, — сказал он. — Что у тебя с телефоном случилось?

— Стив, бля! — нежно ругнулся Барнс, стаскивая полуразвязанные ботинки, оставляя их на растерзание Стиву, а сам в один шаг подошел к Себастьяну и, обняв его, вжался в него всем телом. Как же он соскучился, как хотел все эти дни быть рядом.

— Батарейка села, — пробормотал Барнс в шею мужу, — я по запаре забыл зарядить. Как ты?

— Чуть не офигел, — вздохнул Себастьян. — Ты глянь, что мне тут прислали, — он кивнул в сторону журнального столика, на котором так и лежали порномонтажи.

— Опять что-то с Зимним? — улыбнулся Барнс.

— С Сэнди, — Себастьян сделал шаг в сторону, выбрал самую похабную фотку и протянул Баки.

Барнс внимательно разглядывал фото, и лицо его менялось от заинтереснованно-непонимающего через неверие и ярость к решительному.

— Кажется, кто-то выиграл путевку на кладбище, — Барнс резко развернулся и пошел в прихожую, явно уже все узнав, поняв и решив для себя, настолько спокойным он сейчас был.

— Стоять! — рявкнул Себастьян. — Не сметь влезать в уголовку!

Барнс замер на половине движения. Он никогда не слышал у Себастьяна таких интонаций, тот вообще никогда не повышал голос, не только на него, в принципе. Поэтому, остановившись, Барнс обернулся, по-новому разглядывая своего мужа.

— Он ударил по самому дорогому, что у меня есть, — решил объяснить Барнс свои действия, потому что действительно собирался если не убивать, то калечить, и точно знал, кого. — По тебе.

— Вскользь прошло, — махнул рукой Себастьян. — Слушай меня, Баки. Мы лишим его денег, работы, репутации — всего. Я знаю, как. Ты готов меня выслушать?

— Как ты? — только сейчас Барнс понял, что должен был испытать Себастьян, получив подобные фотографии. — Прости меня.

Он подошел, обнимая Себастьяна, невесомо касаясь губами шеи, поглаживая по спине, а сам думал о том, что сначала они поступят так, как хочет Себастьян, а потом ничего не помешает Барнсу поступить так, как того хочет он.

— Нормально я, — Себастьян погладил его по спине. — Хотя, конечно, было неприятно. Ну как, ты готов меня выслушать?

— Да, я готов тебя выслушать, мой хороший. Прости, я вспылил, — Барнс утянул Себастьяна на диван, усаживая рядом с собой, близко-близко, и, прежде чем он начал говорить, поцеловал, потому что очень давно хотел. Очень-очень давно. Все пять дней.

— Сегодня уже поздно, — сказал Себастьян, устраиваясь под его рукой. — Завтра у тебя встреча с Альей. Ты придешь к ней с этими фотками, с именем этой бабы и фотографа. И скажешь все, как есть. Она тебе объяснит, что делать, и вы поедете в агентство. Подашь на него в суд за клевету и вторжение в частную жизнь — эти фотки Томлинсон мне отправил, не тебе. А дальше будем действовать, как скажет Алья. Она знает. Годится?

— Если это действенный вариант, то я согласен, — Барнс поцеловал Себастьяна в макушку, прижимая к себе. Себастьян хотел суда, пусть будет суд. — Говоришь, это лишит его денег, работы и репутации?

— Да, — уверенно кивнул Себастьян. — Вот увидишь.

========== 42 ==========

Алья встала на след, как терьер, учуявший барсука. Она накатала сразу три исковых заявления, два от Барнса и одно от Себастьяна: за клевету, за вторжение в частную жизнь, за моральный ущерб. Потом она вместе с Барнсом отправилась в агентство, на которое Барнс работал как модель и — нет, не устроила скандал. Но лучше бы устроила. После разговора с ней куратор Барнса едва не плакал, а директор по персоналу вид имела бледный и растерянный.

— Мы выжмем из Томлинсона все, до последнего цента. Ему после этого даже на телефон снимать не позволят, — заверила Алья. — Обожаю свою работу.

Надо сказать, что Барнс после всего этого стал опасаться Алью, если не откровенно бояться, потому что она реально собиралась уничтожить человека, оставив его в живых при этом. И совершенно законно. На взгляд Барнса, это было сродни искусству профессионального киллера, только наоборот. Если киллер оставлял все, кроме жизни, то Алья собиралась оставить только жизнь.

У Барнса по этому поводу в голове что-то сдвинулось, и он перестал понимать, правильно ли убивать тех, кто угрожает или обижает твою семью. Поскольку больше ему поговорить на эту тему было не с кем, Барнс пришел к единственному человеку, от которого не скрывал практически ничего, особенно свой кровожадной сущности, которая требовала физического отмщения.

— Себастьян, я хочу у тебя кое-что спросить, — подсел он к нему на диван, но не стал обнимать, как обычно это делал, а сцепил руки в замок, пытаясь подобрать слова так, чтобы не выдать себя.

— Да, котик? — Себастьян оторвался от телефона.

— Почему ты не пустил меня убить Томлинсона? Или покалечить? Ты же знаешь, что на меня бы никогда не вышли, — не поднимая глаз, спросил Барнс. — Или тебе неприятно жить с убийцей?

— За то, что я едва не хватанул инфаркт, смерть — слишком просто, Баки, — сказал Себастьян, показывая Баки ту свою сторону, о которой еще никто не знал. — Понимаешь? Нищета и унижение — это адекватный ответ. А смерть… Еще пожалеют, ах, хороший парень умер.

— Едва не хватанул инфаркт? — не понял Барнс.

— У меня сердце прихватило на те несколько минут, пока я понял, что на фото не ты, — сказал Себастьян.

Барнс не изменился в лице, но сцепил пальцы так, что костяшки побелели. От всего, от того, что его принцессе пришлось пережить подобное, от того, что этот гад еще жив и от того, что Себастьян хоть на минуту, но допустил мысль, что это мог быть он.

— Ты правда подумал, что это мог быть я? — тихо спросил он, хотя понимал, что этот вопрос лучше не задавать, но он хотел знать, потому что боялся, что это не в последний раз, и было важно убедить Себастьяна, что он не смог бы изменить ему, потому что даже мысль, что он будет с кем-то, кто не Себастьян, казалась омерзительной.

— Томлинсон хорошо подобрал модель… — виновато сказал Себастьян. — Я понял, что это не ты, только когда член увидел.

Барнс не знал, что ему думать. Себастьян поверил, что это мог быть он. Поверил. Где-то глубоко внутри стало больно, защемило идеально здоровое, накаченное сывороткой сердце. Барнс опустил голову, занавешиваясь распущенными волосами, сгреб в охапку спокойно лежащего на диване Стива и принялся его наглаживать, чтобы отвлечься, успокоиться, не дать выход рвущемуся на волю непониманию, почему? Как его принцесса мог подумать, что он вообще способен помыслить об измене, не говоря уж о ее осуществлении? Разве он дал повод?