Барнс подумал, что двадцать лет — это долго, это целых двадцать лет счастья, а потом понял, что они вместе уже почти семь, и эти почти семь пролетели практически незаметно. Так что и двадцать пролетят так же, главное, что они будут все это время счастливы.
— Мой врач потрясен, нахваливает моего косметолога, говорит, что я совершенно здоров. Представляешь, у меня даже врожденные проблемы с сердцем компенсировались, а ведь всю жизнь были!
— Значит, мы будем жить вместе долго и счастливо. Очень долго и очень счастливо, — заключил Барнс.
Единственная мысль, которая резанула: Себастьян не вечен. Барнс был уверен, что он проживет явно больше Себастьяна. И, сколько бы они ни прожили вместе, настанет время, когда он останется один. Сразу пришла мысль о пуле в голову калибром побольше, уж такая штука должна бы закончить бренное существование даже Зимнего Солдата. Но потом он вспомнил, что Себастьян хотел ребенка, и если он у них будет, Барнс будет жить дальше ради него или нее.
— Ты загрустил, — заметил Себастьян. — Выбираемся?
— Все в порядке, просто фигню подумал, — отмахнулся Барнс, не собираясь говорить Себастьяну, какие в его голове в этот момент мелькали мысли. — Да, давай полоскаться и выбираться.
В спальне Себастьян растянулся на кровати, вертя в ладонях баллон со смазкой, чтобы она хоть немного согрелась. Стив сидел на подушке на той стороне, где спал Баки, и вылизывал хвост.
— Так, кошачья морда, я точно знаю, что ничего хорошего я от тебя не дождусь, так что вали-ка ты, — сказал Барнс, подхватил Стива и выставил его за дверь, плотно ее закрыв. — Я его, конечно, люблю, но что-то иногда меня в этом смущает, — сказал он, поправляя заколку-краба, которой собрал волосы перед ванной.
Барнс улегся на кровать рядом с Себастьяном, прошелся ладонью по его животу, погладил лобок, возбужденный член. Он был весь напряжен, как струна, он снова хотел и снова был готов на подвиги. Лизнув Себастьяна в губы, Барнс принялся покрывать его тело поцелуями, медленно спускаясь от губ к шее, ключицам и ниже, оглаживая тело руками.
Себастьян тихо постанывал, подаваясь к ласкающим ладоням. Широким, жестким, таким мужским.
Свет, льющийся с потолка, почему-то разбивал интимность момента, и Барнс, не отвлекаясь от Себастьяна, схватил с тумбочки свой телефон, защищенный от всего, чего только можно придумать, четко метнул его в выключатель, практически не целясь. Попал. Телефон с громким стуком упал на пол, но Барнсу было все равно, он получил, что хотел. Верхний свет тут же погас, и темноту спальни разбивал только светильник у кровати.
Спустившись на пол и усевшись на колени, Барнс сладко и горячо выдохнул, добравшись до члена Себастьяна, такого желанного, и тут же обхватил губами головку, поиграв с уздечкой. Он застонал от кайфа, который испытывал, отсасывая своему мужу. Ощущения члена во рту туманили разум, заставляя потеряться в мыслях, забыть обо всем, кроме чужого удовольствия.
— Растяни меня как следует, — попросил Себастьян. — На три пальца.
Барнс только кивнул, не считая нужным вступать в полемику о том, что он всегда растягивал его более чем тщательно, боясь причинить боль.
Облизав член по всей длине, Барнс выпустил его изо рта, нащупал рукой баллон со смазкой и отобрал его у Себастьяна, забрав себе. Развел его ноги шире и коснулся языком сжатых мышц входа. Барнс знал, что эта ласка тоже нравится Себастьяну. А ему нравилось доставлять удовольствие своему мужу.
Себастьян согнул ноги и подтянул их к груди, подставляясь. Его возбуждала и сама ласка, и то, что о ней даже не надо было просить, уговаривать, обещать какие-то подарки. Эта немного извращенная ласка, которую он так любил, до Баки перепадала ему считанные разы, а с Баки стала обыденностью. Но возбуждался он от нее не меньше.
Барнс вылизывал Себастьяна бесконечно долго, зная, что возбуждение от этого становится только острее, но кончить от этого просто так Себастьян не мог. Наконец в уже достаточно расслабленную задницу Барнс проник пальцами. Сначала одним, погладив гладкие, шелковистые стенки изнутри, потом налил еще смазки и добавил второй, уверенно находя внутри точку наслаждения, задевая ее, поглаживая.
Он сам готов был кончить только от того, что творит с Себастьяном, но сжал член у основания, и острое возбуждение отступило, отошло, позволяя продолжать ласкать Себастьяна.
— Вставь мне уже! — взмолился Себастьян. — Умоляю…
У него мутилось в глазах от возбуждения. Но он никак не мог кончить, Баки ему не позволял, хотя член у Себастьяна стоял так, что было почти больно.
Оторвавшись от вылизывания вожделенной задницы, Барнс, снова проник в Себастьяна пальцами, даже не обратив внимания на его слова, продолжая гладить изнутри. Как его муж и хотел, Барнс растянул его на три пальца и, вынув их, поднялся, нависнув над Себастьяном. Его самого вело от возбуждения, которое витало в воздухе тяжелым маревом.
Барнс направил себя и толкнулся в горячее тесное нутро, остановился, пережидая острый приступ возбуждения, и плавно, медленно вошел до конца, замерев над Себастьяном.
Уткнувшись ему в шею, Барнс тяжело дышал, сердце билось где-то в горле и в голове, в глазах, казалось, было темно, и весь он был словно оголенный нерв.
Себастьян постарался выровнять дыхание, обхватил Баки за шею и обнял ногами.
— Давай, — велел он. — Ну давай же.
Барнс тяжело выдохнул, подхватил Себастьяна под задницу, точно зная, что он удержится, и поднял его, насаживая на свой член. Постоял с ним так, давая привыкнуть обоим, и уселся на кровать, начиная легко приподнимать и опускать Себастьяна, прижимаясь к нему, зажимая его член между ними.
Себастьян откинул голову назад и закрыл глаза. Он вскрикивал от каждого толчка. Его член терся о волосатый живот Баки, оставляя на нем влажные полосы.
Барнс чувствовал, как сладкое напряжение скрутилось тугой пружиной где-то в паху, и стал только сильнее вбиваться в Себастьяна, резче поднимая и опуская его на себя.
— Принцесса… — выдохнул Барнс, понимая, что надолго его не хватит. Себастьян всегда сводил его с ума, доводя до пика за считанные минуты.
— Да, Баки, давай, я вот-вот… — простонал Себастьян.
Еще несколько толчков, и горячая пружина, что сжималась, копя удовольствие, распрямилась резко, внезапно, захлестывая наслаждением, накрывая оргазмом, от которого, казалось, даже уши заложило, настолько ярко, жарко, невозможно это было.
Барнс тяжело дышал, сжимая Себастьяна в руках. Тот стонал. Он кончил одновременно с Баки и обмяк в его объятьях, прерывисто дыша.
Тяжело дыша, Барнс откинулся на кровать, укладывая Себастьяна на себя, аккуратно сняв его со своего члена. Ему казалось, он был весь ватный и не сможет пошевелиться до утра, но руки сжимали любимое тело, гладили по спине, губы целовали все, куда дотягивались, только голоса не было сказать, как же он любит.
— Впечатлений масса, — наконец произнес Себастьян. — А не расскажешь никому.
— Зарегь себе левый акк где-нибудь и рассказывай сколько хочешь, никто и не узнает, что это ты, — усмехнулся Барнс, перевернувшись на бок и подгребя Себастьяна под себя. Потянулся через него к тумбочке за влажными салфетками, и вытер обоих, а потом и укрыл. — Или тебе хочется, чтобы кто-нибудь узнал, что именно тебя круто ебет твой муж?
— Понимаешь, котик, — принялся объяснять Себастьян. — Заводить порнопаблик я не хочу. Но иногда, когда Уилл или там Чейз начинают хвастаться, как круто им отсосала очередная девушка, я себя за язык кусаю, чтобы не сказать, что вообще-то мне круто отсасывают по одному намеку, и не только отсасывают.
— А почему не скажешь? — Барнс не очень понимал, почему, если его друзья делятся интимными подробностями своей жизни, то и его принцессе не поделиться. Самого Барнса это бы никак не обидело, да и не задело бы вообще.
— Не хочу их обижать, — сказал Себастьян. — У меня частый, регулярный и роскошный секс, и мне для него никак не надо исхитряться и напрягаться. У меня и так все есть. Давай спать, котик.
