Тот городок Барнс знал наизусть, даже знал, где живет главарь этих отморозков, они там регулярно тусовались всей компанией с большим количеством выпивки, бывало, с наркотой и девками. Барнс надеялся, что сегодня девок не будет. Он уже знал, что сделает, у него был отличный и простой план, оставалось узнать, как Гарри, позвонить Андреа, и можно было приступать к задуманному.

В самом Паулинге больницы не было, и Барнс поехал в ближайший большой город, уверенный, что Гарри повезут именно туда, там была единственная крупная больница на округ.

Припарковавшись, Барнс вошел в приемное отделение, сразу же подойдя к сестринскому посту, чтобы выяснить, что сейчас происходит с его другом.

— Генри Уэйнрайт, его должны были привезти часа полтора назад. Ножевое, — спокойно озвучил Барнс молодой медсестричке в бордовой больничной пижаме и такой же шапочке. — Я Джеймс Барнс, его доверенное лицо.

Медсестричка сняла трубку внутреннего телефона и стала узнавать, что с Генри Уэйнрайтом.

— Он еще в операционной, мистер Барнс, — ответила она, получив нужные сведения. — Вы можете подождать здесь, вам сообщат.

— Спасибо. А можете сказать, как он сейчас? — попросил Барнс.

— Идет операция, — ответила медсестричка. — К сожалению, я ничего больше не могу сказать.

Барнс сел на диванчик напротив сестринского поста и уткнулся в телефон.

“Он в операционной. Больше мне ничего не сказали”, — написал Барнс Себастьяну.

“Надеюсь, с ним все будет хорошо. Держи меня в курсе”, — ответил Себастьян.

Барнс понял, что просто так сидеть и ждать выше его сил.

— Простите, — обратился он снова к медсестричке. — Я съезжу ему за одеждой, вот мой номер, звоните, если что.

— Хорошо, мистер Барнс, — кивнула медсестричка, и Барнс вышел, забрался в машину и поехал домой к Гарри, благо ключи от дома у него были.

Барнс заехал на территорию, оставил машину у дома, вошел, нашел свои рабочие вещи, в которых он помогал Гарри делать ремонт, переоделся и бегом, пробираясь подальше от чужих глаз, направился к дому отморозков.

Тело восприняло нагрузку привычно. Ровно и мощно билось сердце, прогоняя литры крови, насыщая органы кислородом. Барнс дышал размеренно, спокойно, глубоко. И бежал со средней скоростью автомобиля.

Он просчитывал в пути варианты того, что он сделает, как обойдется со случайными свидетелями, но сейчас в нем не было ни капли милосердия и человечности. До этого момента он даже не представлял, что Гарри ему настолько дорог, стал настолько своим. Желание убивать за него было нестерпимо ярким.

Барнс начинал понимать, что круг “своих”, в который раньше входили только Стив, а потом и Себастьян, расширился, причем незаметно для него. Он, даже хорошо задумавшись, не смог бы сказать, когда в него попал Гарри, да и не думал до сегодняшнего вечера. Он просто понял, что убьет подонков.

В отличие от Зимнего Солдата, который просто хорошо и затейливо выполнял поставленные перед ним задачи, Баки Барнс после Гидры оказался очень мстительной сволочью, в этом он убедился, избивая скинувшего их с трассы водилу. И тому еще повезло, что Себастьян практически не пострадал.

Нет, конечно, убивать всех и каждого, кто обидит кого-то из его близких, Барнс не собирался, но за кровь подонкам придется заплатить кровью. Всей, что у них есть.

Нужный дом Барнс нашел легко и просто. Он стоял среди таких же в меру обшарпанных домов. Соседи уже привыкли к дебоширам и даже прекратили вызывать полицию, потому что от этого могло стать только хуже. Сегодня Барнс собирался прекратить эту вакханалию навсегда.

Еще на подходе к дому с задов он услышал громкую музыку, которая была для него только плюсом. Он легко попал в дом через незапертую заднюю дверь. За музыкой слышались громкие голоса, обсуждающие, как круто они наваляли “этому чмошнику”, который без своих пугалок ничего не может.

Внутри Барнса вскипела злоба, но не застящая глаза кровавой пеленой, а горячая, заставляющая действовать, и действовать очень жестоко.

Барнс прекрасно понимал, что просто ввалиться в гостиную и перебить там всех было бы просто, но неправильно. Он задумал иное, для этого нужно было выманить этих тварей по одному. Или хотя бы разделить их. И он принялся ждать.

Тихо пройдя на кухню, Барнс взял один из ножей, предварительно надев медицинские перчатки. Он выловил одного из парней на этой же кухне — тот пошел взять еще пива — и всадил нож по рукоять ему в печень, зажав рот ладонью. Кровь, горячая, яркая даже в полутьме, остро пахнущая металлом, хлынула ему на руку, парень задергался в сильной хватке, а Барнс провернул нож в ране. Подождал немного и аккуратно вытащил орудие убийства, положив труп на пол. Очень-очень тихо. И хлопнул дверцей холодильника. Минус один.

Второго ему повезло застать выходящим из туалета. Парень так обалдел от незнакомца в доме, что даже не успел закричать, когда все тот же нож вонзился ему в бедро, четко перерезав артерию, из которой хлынуло, заливая все вокруг кровью. Еще один труп тихо осел на пол. Минус два.

— Эй, — перекрикивая музыку, заорал один из оставшейся троицы, — где там мое пиво? Слышь, Кривой, сходи, узнай, куда этот мудак запропостился.

Третьего, Кривого, Барнс насадил на нож в коридоре, так же не дав ему закричать, ткнул дважды в грудь и живот, укладывая тело на пол. Минус три.

И ворвался в гостиную, где расслабленно сидели еще двое, один из которых был вожаком. Они ничего не поняли, потому что были слишком пьяны, да даже если бы и не были, все равно Барнс бросился на четвертого размытой тенью, нанеся несколько быстрых сильных ударов в корпус, оставив человека умирать прямо на диване. И схватил за грудки последнего.

От ужаса у парня, которому было за двадцать, расширились глаза, он не мог даже закричать, потому что еще до конца не осознал, что происходит, когда Барнс впечатал его в труп, а потом протащил по дому, устраивая в и так грязной халупе полный кавардак, который должен был сойти за следы драки. Он вляпал его в каждый труп, чтобы осталась кровь на одежде, а потом потащил по лестнице на второй этаж. Сам он аккуратно обходил кровавые пятна, не оставляя следов на полу.

В доме гремела музыка, парень пытался орать, но все было бесполезно. Никто не станет вызывать полицию на разборки местных бандитов.

— Зря вы напали на моего друга, — сказал Барнс и, вложив в безвольную руку нож, спустил последнего с лестницы. Тот кубарем покатился вниз, раздался вопль и все стихло.

Барнс не стал переворачивать тело, только понял, что парень напоролся на нож в своей руке и сейчас медленно умирал. Он безразлично прошел мимо, ни до чего не дотрагиваясь, перед уходом снял перчатки, засунув их к себе в карман, а из другого достал кожаные, надел и так же неслышной тенью покинул дом, в котором остывали пять тел. Он был уверен, что все, что установит полиция — это пьяные разборки местной банды, которые закончились поножовщиной и смертью убийцы от собственного идиотизма.

У Гарри он разделся, тщательно вымылся, после чего отмыл душевую и сжег окровавленную одежду. Одевшись в то, в чем приезжал в больницу, сел за руль и, прихватив вещи Гарри, поехал обратно. Вся вылазка заняла у него не больше часа, и то он дольше бегал, чем убивал.

Подъезжая к больнице, Барнс решил прислушаться к себе, но все, что он чувствовал — удовлетворение от хорошо проделанной работы.

Когда он вернулся, Гарри уже перевели из операционной в отделение интенсивной терапии, его жизни ничего не угрожало. Его вывели из наркоза и сейчас он просто спал, обколотый обезболивающими.

Как доверенное лицо, Барнса пустили в палату и он, устроившись в неудобном кресле, принялся писать сообщения.

“Гарри в порядке, насколько это возможно. Ложись спать, я приеду завтра” — написал он Себастьяну.

“Андреа, Гарри в больнице, на него напали и порезали. Операция прошла успешно, сейчас он спит. Ему что-нибудь передать, как проснется?” — ушло Андреа.

С чувством выполненного долга Барнс достал учебник и углубился в его изучение.