Лекс наелся, оттолкнул бутылочку и закряхтел. Себастьян привычно поднял его столбиком.
Мика съела все до капли. Теперь, когда Барнс поменял ей смесь на какую-то простую и дешёвую, перепробовав с десяток вариантов, ела она просто отлично.
— Стэлла, сегодня мы сами погуляем, — начал озвучивать планы на остаток ее смены Барнс. — Но подготовь, пожалуйста, их к прогулке.
Барнс, как мог, следил, чтобы у детей соблюдался режим, поэтому до прогулки оставалось ещё полтора часа. Он прикинул, что они успеют, даже не будут торопиться.
— Хорошо, Джеймс, — ответила Стэлла.
Лекс напрягся и выдал в подгузник все, что накопил. Себастьян сморщился, но тут же отнес его на пеленальный столик и принялся приводить в порядок. Баки считал — и Себастьян был полностью с ним согласен, — что они должны уметь заботиться о своих детях не хуже наемных нянь. К тому же, у нянь были и выходные.
— Что, принцесса, ты papu радовать не будешь? — ласково спросил Барнс, но, похоже, Мика была истинной принцессой, которая, может, и не кушала радугу, но уже пыталась уверить Барнса, что какает бабочками.
В итоге он положил дочь в кроватку, потряс крутящуюся музыкальную игрушку, от звуков которой у него сводило зубы, и пошел мыть бутылочки.
Он был рад, что Себастьян поддерживал его в том, что за детьми надо ухаживать самим, но понимал, что от услуг круглосуточной няни они смогут отказаться очень не скоро, и не потому, что они сами не могли справиться, а из-за работы, которой у обоих было много. И это было хорошо, потому что и платили им хорошие деньги, особенно Себастьяну.
Но даже со своим заработком Барнс смог бы обеспечить двоих детей, просто ему были бы недоступны такие вещи, как одежда на заказ, две круглосуточных няни и ещё пришлось бы переехать в район попроще.
Барнс задумывался об этом не потому, что планировал что-то, а потому, что хотел быть уверенным в будущем, что бы ни случилось.
— Стэлла, — Барнс вернулся в детскую, — знаешь какие-нибудь ателье, которые специализируются на детской одежде?
— Да, знаю парочку, — тут же ответила Стэлла, которая переодевала Мику. — Я узнаю контакты и завтра постараюсь принести.
— Спасибо, — поблагодарил Барнс.
Их действительно фотографировали, когда они, по очереди катя широкую близнецовую коляску, гуляли в парке вдвоем.
— Вот теперь меня это смущает, — сказал Себастьян, помахав рукой очередной фанатке с телефоном.
— Что тебя смущает, лапушка? — Барнс очень быстро перестроился с “принцессы” на новое ласковое прозвище. — Ты известен, популярен, тебя любят и рады за тебя.
— Да то, что фанаты карамельными пузырями разлетаются, когда видят нас с детьми.
— Если безобразие нельзя предотвратить, надо его возглавить! Не помню, кто это сказал, — признался Барнс. — Может, чтобы народу было не так интересно нас фоткать, вывалить в сеть нашу фотосессию с детьми? Лариса с удовольствием нас пофотографирует. Я, кстати, уже думал об этом. Ну, с Ларисой думал. Она же уже пару лет в свободном плавании, ее работа стоит приличных денег, а нас она готова пофоткать бесплатно. Я ей нравлюсь.
С Ларисой Барнс поддерживал приятельские отношения, можно сказать даже, что у него была подруга, которая тоже умудрялась рекомендовать его как модель уже своим коллегам. Сама Лариса частенько предлагала Барнсу фотосессию за ужин, потому что он был единственным мужиком, на которого у нее “вставало”. Это с учетом того, что Лариса была давно и плотно женатой лесбиянкой.
— Ко мне “Мужчины для мужчин” клинья подкатывают насчет фотосессии и интервью, — признался Себастьян. — Гей-пара с детьми, семейные ценности и все такое…
— Так дай, — пожал плечами Барнс. — Давай дадим все, что посчитаем нужным, всем, кто хочет. Пусть подавятся. Себастьян, я не хочу, чтобы ты прятался от камер. Я хочу чтобы ты ходил с гордо поднятой головой и мог слать всех нахуй, но для этого надо этим тварям что-то дать. Ты публичная личность, от тебя не отстанут.
То, что к самому Барнсу тоже подбивали клинья, надо сказать, те же “Мужчины для мужчин”, он Себастьяну не говорил, потому что в этом отношении все будет так, как захочет его лапушка.
Барнс знал для себя, что они, несмотря на наличие двух круглосуточных нянь, образцовые родители, которые гуляют со своими детьми не для объективов камер, чтобы показать, какие они молодцы, а потому что хотели проводить с малышами время, которого у них было не так уж и много.
— Ну вот и договорились. Я им тогда сегодня и напишу, — пообещал Себастьян.
— Напиши, лапушка, напиши, — подул осенний ветер, срывая желтеющие листья, и Барнс ловко развернул коляску, чтобы порыв не задул на детей, так же ловко развернув ее обратно, когда все успокоилось. — Пусть хоть у Стэллы с Дорой интервью берут, какие мы родители, пусть подавятся, потому что не подкопаешься, родители мы отличные, хоть и начинающие.
Барнс обнял Себастьяна за плечи, уловив взглядом парочку совершенно бесцеремонных личностей, наставивших на них свои телефоны, но он не собирался отказывать себе в невинной ласке, иначе проще было удавиться.
Малыши спокойно спали, тепло одетые и укрытые, хотя Барнс и пытался отстоять закаливание, и можно было спокойно гулять по парку еще пару часов.
Стиву надоело ехать в багажном отделении коляски и он перебрался Барнсу на плечи, потому что тот никогда не отказывал своему питомцу в прогулке, уже давно зная, что эта шерстяная сволочь никуда не убежит.
— Вот я и остепенился, — задумчиво сказал Себастьян. — У меня семья, двое детей… Осталось отрастить пузцо и лысину.
— Я, конечно, буду тебя так же любить, — с явным сомнением задумчиво сказал Барнс, — но, может, мы обойдемся без излишеств?
Себастьян рассмеялся.
— Да я пошутил. Я так тружусь над своими кубиками! Хотя, конечно, если для какой-нибудь роли понадобится пузцо, отращу и его. А лысину мне гримеры сделают.
— Я люблю тебя, лапушка, — Барнс прижал его голову к своему плечу. — Давай зайдем за кофе тебе и шоколадом с печеньем мне. Мне ещё пару статей написать надо и кое-что перевести. Я сегодня не смогу больше посидеть с малышами, только ночью покормлю, чтобы не будить Дору.
— Я присмотрю по мере сил, — пообещал Себастьян.
Дома Стэлла перехватила детей и занялась ими. Себастьян отправился отвечать на письма и читать сценарий к новому фильму.
Барнс же уселся с котом на широкий низкий подоконник в гостиной, застеленный мягкими пледами, облюбованный им вместо дивана, и, раскрыв ноут, углубился в очередной перевод. Но он чутко слушал, что происходит в квартире, готовый в любой момент согнать Стива, откинуть ноут и прибежать к детям.
— Тебе не хватает голых коленок, шерстяных носков, свитера оверсайз и чашки с какао, а то я бы сделал ванильную фоточку, — сказал Себастьян, заглянув в гостиную. — Но какао вот, держи.
Барнс оглядел себя: футболка (очередная) со щитом Кэпа, мягкие штаны, босые ноги.
— Если хочешь, я куплю все то, о чем ты сказал, — он принял чашку, втягивая носом приятный шоколадный запах, — и ты сделаешь вожделенное фото. И выложишь его куда захочешь. Но у меня есть подозрение, что ты его для себя сохранишь. Я соглашаюсь на фотосессию детей с нами у Ларисы? Я хочу иметь по фото на каждый месяц до трёх лет точно.
— А она для себя или для “Мужчины для мужчин”? Она же с ними работает. Но вообще идея хороша, альбом нужен.
— Мне, — Барнс выделил голосом это слово, — она сделает все, что я хочу только для меня. А для журнала только то, за что ей заплатят. Так что, что ты хочешь?
— Хочу, — кивнул Себастьян, садясь рядом. — Будем с ней семьями дружить. Правда, ее дети постарше. Знаешь, хочу купить на Этси альбом, даже два — первый год вашего ребенка, ручной работы. Там есть такие. Я покажу.
Барнс обнял Себастьяна, прижимая к себе, и подхватил телефон, набирая номер.
— Лариса, dorogaya, мой капризный муж на все согласен, — заговорил он, поглаживая Себастьяна. — Говори, когда, и мы все твои.
