— Спи, дети будут дома только вечером, а я поехал, — Барнс погладил его по бедру и уже собрался уходить, но остановился. — Ты совсем-совсем ничего не помнишь, ни смутных образов, ни чего-то, кажущегося сном? Размытые картинки, просто ощущения?

— Пахло туберозой, очень сильно, — нахмурившись, вспомнил Себастьян. — И еще маникюр, такой немодный… лунный маникюр с красными стразами.

Он натянул на себя одеяло. Его знобило.

Насколько бы Барнс ни торопился, как бы он ни был зол, он не мог просто так оставить Себастьяна одного. И не понимал, почему никто не пытается лезть к нему. Хотя первая же попытка могла закончиться трупами. А может быть, многие действительно были в курсе мягкости Себастьяна, поэтому просто не пытались сделать предметом охоты его брутального мужа.

Барнс улегся рядом, обнимая Себастьяна, прижимая к себе аккуратно и нежно.

Почему Себастьян не обратился в полицию, было интересно, но об этом Барнс решил спросить, когда все уладит, а что он уладит, он был уверен.

— Как ты думаешь, — тихо спросил Себастьян, — может, надо к копам пойти? Или надо было сразу?

— Не надо, — успокоил его Барнс. — Пресса обязательно бы стала интересоваться, какого хрена ты подался к копам. Засыпай, лапушка, а мне надо ехать. Только в этот раз мы в суд подавать ни на кого не будем, договорились?

— Хорошо, котик, — устало согласился Себастьян и закрыл глаза.

Дождавшись, когда он уснет, Барнс поднялся с кровати, прихватил вещи и тихо закрыл за собой дверь. Ехать было всего два с половиной часа.

Около пяти вечера он снял номер в дешевом мотеле на окраине Атлантик-Сити, в таких мотелях редко спрашивали даже документы, не говоря уже обо всем остальном.

Честно сказать, Барнс не сильно представлял, что будет делать, потому что давно не занимался ничем подобным, но надеялся, что у той дамы, которая лапала Себастьяна и той, которая фотографировала (почему-то Барнс был уверен, что это тоже женщина) это была не разовая акция, а схема, поставленная на поток.

Поехать в бар “Шератона”, в котором вчера сидел его муж, Барнс решил примерно к тому же времени, в которое Себастьян там сидел, а точное время у него было отмечено сообщениями.

Только сейчас Барнс обратил внимание на то, что их обмен сообщениями закончился как-то резко. Но он был замотан, укладывая детей спать и размышляя над следующей главой своей книги, которую уже думал перевести самостоятельно на несколько языков, поэтому не обратил на это внимания. Последнее сообщение было получено в десять вечера, и Барнс решил отталкиваться от этого времени.

Как же Барнсу все это не нравилось. Хотелось чуть ли не табличку на Себастьяна повесить, или заявить в каком-нибудь интервью, что если кто-то тронет его мужа, Барнс будет страшно мстить, с кровищей и трупами. Но было нельзя, приходилось изображать благообразного, чуть ушибленного оружием супруга звезды.

Барнс иногда поражался, какие рождались слухи. То, что Себастьян живет за его счет, был забавным. В кругах фотомоделей злые языки говорили, что это Себастьян покупает для него контракты, потому что сам Барнс бездарность, ни на что не способная. Было ли это неприятно, Барнс не знал, он просто не заострял на этом вниманиея, точно зная, как все происходит на самом деле.

Чтобы как-то отвлечься, Барнс сел за книгу, но процесс не шел, и он переключился на перевод. Нужно было просто убить время, потому что планировать пока было нечего. На план отеля и особенно бар в разных видах на разных фото он уже насмотрелся. Довольно большое, но при этом уютное помещение, отделанное темными породами дерева, приглушенный свет, окна занавешены тяжелыми темными портьерами. Все, чтобы гостю не хотелось покидать это уютное место, потеряться во времени и алкоголе.

Переводя, Барнс подумал, что, может быть, имеет смысл ловить на живца, его рожа тоже была достаточно известной, хоть и немного в других кругах, но отложил эту мысль как запасную.

В бар отеля он вошел около десяти, весь из себя красивый и одинокий мужчина. Как сегодня повернется вечер, было не ясно, и Барнс был готов ко всему. Он решил попробовать поймать этих милых дам на себя, но сначала надо было убедиться, что вчера была смена этого бармена. Он по-тихому сфоткал его и послал фото Себастьяну.

“Вчера он был?” — спросил он Барнс.

“Да, — ответил Себастьян. — Посоветовал мне фирменный коктейль”.

“И как, после него ты уплыл?” — надо было знать, что заказывать, хоть примерно. Но Барнс собирался просто пить что покрепче в надежде изобразить лёгкую добычу.

“Кажется, да. Не помню, прости. Он такой синий с белым. Кюрасао и кокосовый ликер и что-то еще”.

“Ладно. Сейчас разберусь, какая тварь тебя шантажирует”, — ответил Барнс и убрал телефон в карман.

В баре было тихо и уютно, играла мелодичная инструментальная музыка, горел приглушенный свет. Барнс устроился за стойкой и стал ждать бармена, который нарисовался почти мгновенно, кроме самого Барнса, никого другого тут не было. Несколько человек сидели за столиками, отделенными друг от друга высокими спинками небольших диванчиков.

— Добрый вечер, — профессионально улыбнулся бармен, и Барнс ответил ему усталой приветливый улыбкой. — Что желаете?

— Четыре водки без всего и лимон, — сделал заказ Барнс и уже через минуту перед ним стояло четыре шота с водкой, на каждом из которых красовалось по полдольки лимона.

Барнс опрокинул сразу две, поглядывая, как бармен наблюдает за ним, протирая и так идеально чистые бокалы, подумал и выпил еще две. Гулять так гулять.

Минут через десять Барнс пил уже восьмой шот и мирно беседовал с барменом, у которого, как ни странно, дел больше, похоже, не было. Он рассказывал, что он модель, но при этом нес сущую дичь о том, что очень бы хотел пробиться в сферу высокой моды, но снимается, и все не получается.

Бармен успокаивал, говорил, что все у него получится, и подливал водку по первому требованию. Наверное, так и должны были себя вести бармены, когда у них нет больше никого, только одинокий мужик, который пил, как не в себя, от расстройства, что ему не предлагают ту работу, которую он хочет.

В процессе разговора бармен окольными путями выведал у Барнса, сколько тот получает за контракт, присвистнул, сказал, что он бы с удовольствием сам поработал моделью, за такие-то деньжищи. Барнс рассказывал, не стесняясь, и даже почти не врал, хотя и всей правды тоже не говорил. Потом плавно перешли на отношения, и Барнс честно рассказал, что уже много лет живет с мужчиной, который его практически содержит, но тот ревнив, как дьявол, и может всего этого лишить, если будет хотя бы намек на измену.

Барнс заливал, как по писаному, нес такую чушь, в которую он бы сам никогда не поверил, но мир шоу-бизнеса был настолько тернист и неизведан, что обыватели, которые не знали о нем ничего, кроме слухов, могли поверить в любую пургу. Только почему-то не верили в правду.

Почему-то, если рассказать, что он счастливо женат на известном актере, они любят друг друга и не ревнуют, что у них есть дети, и они счастливы вместе, каждый наслаждаясь своей работой, бармен бы только усмехнулся, не поверив ни единому слову, а когда Барнс нес полную чушь, внимал, словно святому писанию.

— Может быть, хотите фирменный коктейль? — не постеснялся предложить бармен, Барнс даже не счел нужным поинтересоваться его именем, хотя на бейдже было что-то написано, уже довольно пьяному гостю.

— А давай, — махнул рукой Барнс, — гулять так гулять.

Через две минуты ему принесли бело-голубой коктейль, и Барнс понял, что вот оно, он попал практически пальцем в небо, а вся эта схема была, может, и хороша, вот только они решили покуситься на того, кто им явно не по зубам, и Барнс знал, как они поплатятся. Бармен, Барнс все же глянул, что написано на бейдже было “Брайан Керри”, просто так не отделается, даже если не он верхушка пищевой цепочки этих аферистов.

Одним махом выпив подсунутый ему коктейль, Барнс почувствовал, как в голове мутнеет, но буквально на несколько секунд, за которые к нему усела подсесть милая брюнетка, которая отстукивала по стойке тем самым, немодным маникюром.