Тейя Ань Нетери два или три раза появлялся на балконе. Однако было очевидно, что, находясь в центре всеобщего волнения, она сохраняла спокойствие и решительность. Она продолжала оставаться даже несколько безразличной к происходившему вокруг неё. Адмирал флота, который командовал четырьмя сотнями военных кораблём, от всей души хотел осадить и возвратить город Тейе. Он предлагал взять на борта своих кораблей дополнительный десант и таким образом увеличить личный состав армии. Он был готов немедленно отплыть с ней к Исизе Тан Булу. Он просил только небольшую добавку провианта для моряков и солдат. Тейя Ань Нетери согласилась с предложением адмирала. Вечером Тейя Ань Нетери проследовала на флагманский корабль, сопровождаемая приветственными возгласами местных жителей повсюду, где бы не проносили её носилки. Она спала на борту галеры, на которую вступила в тёплый вечер.
Алорк сопровождал Великую Мать, когда она рано утром всматривалась в крепостные сооружения Пан Ти Капуи. Она отправлялась к варяжским военным кораблям, чтобы выдать охранные грамоты, для того чтобы флот мог проследовать до бухты Золотой Рог. Варяжские галеры последовали в море и вскоре бросили якоря в бухте Золотой Рог, чтобы находиться поближе к раамонянам засевших за стенами; таким образом, корабли встали почти вплотную к стенам. Военные галеры заблокировали выход из бухты. Судя по всему, Тейя Ань Нетери находилась в состоянии полной неопределенности в отношении того, какого именно плана ей должно придерживаться. Со всей территории Балкан к ней поступали предложения о пополнении армии.
От защитников же стен пришло заявление, что они придерживается мнения, что Тейе Ань Нетери, вне всякого сомнения, у стен будет оказан нерадушный приём: копьём и мечом, она будет встречена с самым большим воодушевлением, и с ней будут обращаться подобающим образом поскольку она осуществляет деспотическую власть. Что отовсюду в горд шлют предложения возглавить борьбу против вторгнувшихся на территорию страны вражеских войск.
Необходимо было принимать решение. Тейя Ань Нетери собрала всех вместе, чтобы провести некоторое подобие совета, на котором были бы обсуждены все шансы штурма. Попытка прорвать стены была признана перспективной, а об использовании шлюпов уже более никто и не думал. Таким образом оставалось одно: возобновить войну в полном масштабе. Варяги не будут настолько безразличны к своей славе, чтобы не воспользоваться таким счастливым для них обстоятельством.
Исходя из этого предположения, Тейя Ань Нетери диктовала письмо. Алорк аккуратно записывал.
«Являясь жертвой борьбы храмов, раздирающей Габию, и жертвой вражды ко мне великих держав, я возвышаю свой трон. Я, Тейя Ань Нетери, возвратилась к своему очагу. Возвращаю себя под защиту его законов, которые я требую от наиболее могущественного, наиболее непоколебимого и наиболее великодушного из всех моих противников. Ваша Исида.»
Теперь все её мысли были заняты только одним: подготовкой к следующему дню. Тейя находилась среди самых преданных друзей, – тех, кого постоянно пичкали слухами о себе, и тем она обретала над ними влияние, которое являлось следствием её славы. Команда корабля так же переняла этикет, свойственный её свите. Все оставались с непокрытой головой в её присутствии. Никто не входил в её надстройку, за исключением обслуживающего персонала; за её стол садились только те, кого она приглашала.
Не пропуская ни одного дня, Тейя Ань Нетери обычным дневным переходом сгрузила варягов на берег. Свою палатку она поставил у самого берега, так что волны почти что разбивались об нее. Это она сделала с той целью, чтобы все были со дня на день и с часу на час готовы к штурму стен. Но погода не благоприятствовала, тем не менее она держала инфантериев и варягов в работах, чтобы никоим образом не пропустить удобного момента для подъёма на стены. Жители этой провинции сообщали об огромных боевых силах противника, а именно о бесчисленной коннице, о многих когортах, но это её не смущало: она была спокойна и полна надежд. Тем временем со дня на день приходило всё больше грузовых судов с провиантом, собирались союзники, желающие растерзать богатейший город.
Когда инфантеры приблизились к стенам, где стоял гарнизон раамонян, показался стратег, проехавший по плато широких стен с конницей, состоявшей приблизительно из трех тысяч нумидийцев. Ввиду этого инфантеры простояли некоторое время перед стеной после чего разбили перед городом лагерь, в котором и держались, не причиняя никому вреда и запрещая своим солдатам грабить местных жителей. Тем временем горожане заняли стены вооруженными людьми; немалое их количество расположилось и перед воротами для обороны.
Тейя Ань Нетери объехала город кругом и, познакомившись с характером местности, вернулась в лагерь. Она обвинила стратегов в недосмотре стен, что они своевременно не указали, куда инфантеры должны были направляться, и, вопреки своему прежнему обычаю, она дала варягам приказ с тем, чтобы они все до одного направились в определенное место. На этот счет она отнюдь не ошибалась; она предполагала, что теперь её таврийская гвардия не может оказаться безопасной для врага. Они её опорный пункт и надо только ловить счастливо подвертывающийся случай для штурма.
Тейя Ань Нетери пишет письмо и его доставляют в город. Она провела у города одну ночь и часть дня, не получая ответа. Остальные союзные войска всё ещё подходили, но для осады города по-прежнему недостаточно было сил. Да и наличные союзники состояли из ватаги.
Город был отлично укреплен, так что трудно было подступиться к нему для штурма. И вот вдруг городская когорта сделала вылазку из города. Они заняли лагерь инфантеров и начали преследовать его арьергард. Как только это было замечено, инфантеры остановились, и при своей малочисленности с большой смелостью вступили в бой с подавляющей массой неприятелей.
Произошло нечто невероятное: инфантеры, числом менее двухсот, разбили наступавшую когорту и отбросили ее в город. Из города вышли к Тейе Ань Нетери навстречу послы с обещанием охотно исполнять все её желания. Поэтому она поставила у ворот города сторожевые посты, чтобы ни один солдат не входил в город и не чинил обиды кому-либо из жителей. В армии недоумевали, что означает этот замысел Тейи, и потому всех волновала печаль. Они не усматривали в настоящем положении дела никакого для себя утешения в грабеже, если не считать выражения лица Тейи Ань Нетери, её бодрости и удивительной весёлости: она выказывала дух высокий и отважный. Таким образом, штурм был прерван, от противника перебежало к Тейе Ань Нетери много народа и, кроме того, было захвачено много раамонейских всадников и пехотинцев с дальнейшим предоставлением им свободы.
Так как в провинции существовало сомнение относительно прихода Тей Ань Нетери и многие были убеждены, что это не она, то Великая Мать разослала по всем городам письма с извещением о своём прибытии. Не теряя времени и не позволяя себе никаких ссылок на зиму и на погоду, она обнаружила в себе такую торопливость и нетерпение, что уже на следующий день, после посылки писем позволяет себе оказать помощь молящим её о защите! Даже привилегированные варяги вступали в разговоры с пленными раамонянами, условившись не трогать друг друга.
Тем временем Тейя Ань Нетери выстроила свое войско недалеко от своего лагеря, всего в трехстах шагах от ворот, и по истечении полудня прибила свой боевой щит к воротам. При известии таком народ выходил на дворы, понемногу, спокойно и без суетливости. А тем всадникам, которые стояли на карауле, она отдала приказ держаться на тех местах, которые они занимали раньше. Равным образом и коннице отдан был приказ быть всем на своих местах, вооруженными, в полной готовности. При этом ей не было надобности делать все это лично, но с присущим ей удивительным знанием военного дела она отдавала все необходимые распоряжения, через разведчиков и гонцов. Все это она делала не потому, что сомневалась в победе, но потому, что считала небезразличным, какова будет эта победа. Она находила для себя допустить мысль, что после блестящей победы она одержала победу над остатками бежавшего неприятельского войска.
