– Читайте.

На тексте удалось сосредоточиться не сразу: господин Дрейкорн встал рядом, оперся ладонью на стол и склонился надо мной.

Наконец, я взяла себя в руки и с недоумением открыла документ. Напечатанные канцелярским шрифтом строки сообщали:

«Бессрочная паспортная книжка. Выдана отделом учета имперских подданных Первого округа Метрополии. Имя и фамилия: Камилла Агрона. Время рождения или возраст: 220 год Эры Магии. Место рождения: Аэдис».

Дальше шли описания примет и перечисление обязанностей подданных Аквилийской империи; скрепляла документ синяя печать с изображением орла, арки и звезды.

– Агрона – фамилия моей матери!

– Это ваш паспорт, Камилла, – голос хозяина прозвучал над ухом, совсем близко; я повернула лицо, и едва не коснулась его щеки.

Господин Дрейкорн немного отодвинулся и произнес с улыбкой:

– Довольно вам быть бесправной бесфамильной послушницей. Некоторое время назад я обратился к господину Таркону из отдела учета имперских подданных. Теперь вам станет проще устраивать жизнь.

– Как вы узнали фамилию моей матери?

– Вы как-то упомянули, что бывшая квартирная хозяйка приходится вам дальней родственницей. Пришлось навестить ее. Скажу откровенно, я был в ужасе, когда увидел, где вы жили в первые дни после приезда в столицу.

Я была смущена, но в то же время трепетала от счастья. Такая забота о чем-то да говорила; тотчас в душе затеплились надежда и робкое ожидание.

Господин Дрейкорн продолжал:

– Оказывается, у вас в столице немало родственников по материнской линии. Почему не обратились к ним?

– Они не захотели связываться со мной.

– Это не дело; вам нужны корни, кто-то, на чью защиту вы можете рассчитывать. Я не всегда буду рядом. Конечно, я позабочусь о вас, как смогу, но все же советую – дайте своей родне второй шанс. Теперь они будут благосклоннее.

– Я очень благодарна вам, господин Дрейкорн, – я тщательно подбирала слова, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – Вы столько для меня сделали после хлопот и бед, что я вам доставила. Знаю, не такого секретаря вы хотели видеть рядом.

Он опять наклонился; его лицо смягчилось, и мне удалось различить сочувствие и, быть может, скрытую нежность – или же воображение показало мне то, что хотелось увидеть.

– Это точно. Хлопот вы доставили немало. Признаюсь, поначалу думал, что от вас следует ожидать одних неприятностей; но оказалось, что от вас можно ожидать все, что угодно. Вы всегда настороже, но при этом готовы смеяться над всем, что заслуживает вашего смеха. Вы бываете скромницей и грубиянкой. Вы одновременно скрытны и откровенны, полны здравого смысла и безрассудны. Никогда не знаешь, чего ожидать от вас в следующую минуту. С вами не соскучишься.

В первый миг я силилась понять, что он имел в виду: комплимент это был или упрек? А затем меня охватили восторг, растерянность и чувство беспомощности; мысли путались, губы готовы были произнести слова, которые изменили бы все.

Господин Дрейкорн мимолетно улыбнулся, словно прочел если не все, то часть моих мыслей; его же мысли по-прежнему оставались для меня загадкой.

Он отвел взгляд, забрал кожаную папку и понес к шкафу. Как в тумане я пошла следом. Мне хотелось оставаться рядом. Еще больше хотелось дотронуться до него и почувствовать тепло его кожи. И я не удержалась. Медленно протянула руку и, поражаясь собственной смелости, коснулась его запястья, затем скользнула пальцами ниже, к ладони. Почувствовала загрубевшую кожу и бугорки шрамов. И он ответил на прикосновение: крепкие пальцы сомкнулись на моих.

Господин Дрейкорн повернулся, не отпуская мою руку; темные глаза ласкали мое лицо, а на губах появилась мягкая усмешка. Никогда раньше он не смотрел на меня так; но этот взгляд и улыбку я видела и раньше. Именно так он смотрел на баронессу Мередит, свою возлюбленную – чувственно, призывно, и с неприкрытой снисходительностью.

Меня словно холодной водой окатило. Я отняла руку и отступила на шаг, испытывая острую печаль и чувство, близкое к неприязни.

Он вздохнул.

– Камилла,... – начал он; голос его также звучал иначе. Я замерла, но так и не узнала, что он собирался сказать, потому что господин Дрейкорн внезапно замолчал.

Лицо его опять изменилось странным и пугающим образом. Оно стало жестким и сосредоточенным, и взгляд был направлен поверх моего плеча, в угол. Внезапно хозяин без церемоний взял меня за плечи, осторожно отодвинул с пути и широкими шагами приблизился к дереву Ирминсул.

Я не понимала, что происходит; господин Дрейкорн протянул руку, снял что-то с ветки, поднес к глазам и принялся рассматривать с выражением глубокого удивления и недоверия. С его губ сорвалось проклятье; я затаила дыхание.

– Невероятно. Немыслимо, – произнес он с расстановкой, затем повернулся ко мне и приказал:

– Подойдите сюда.

Я подошла, замирая от тревоги.

– Вряд ли это совпадение. Вы появляетесь в этом доме, и происходит то, чего не могли добиться маги уже два столетия. Камилла, – в его голосе звенел металл, – вы ничего не хотите мне рассказать?

– Что случилось?

– Посмотрите сюда.

На его широкой ладони лежало нечто, похожее на крупную черную жемчужину с изумрудным отливом.

– Это почка дерева Ирминсул. Оно ожило. Через месяц-два появятся листья. Не верю, что это произошло само по себе. Поэтому я спрашиваю: вы нарушили запрет и касались ствола или ветвей? Или сделали что-то еще? Отвечайте!

Я не могла произнести ни слова. Хозяин выглядел таким сердитым, что сердце упало. Показалось: расскажи я все, что случилось в подвале, мне сильно не поздоровится. Задай он вопрос иначе, в другой момент, не стала бы ничего скрывать, но теперь мной овладело ослиное упрямство.

– Я ни в чем не виновата, господин Дрейкорн.

Если я чему и научилась за дни работы в «Доме-у-Древа», так это врать. Впрочем, не очень успешно, потому что хозяин не поверил. Заметив мое смущение и испуг, он заговорил мягче, хотя спокойствие далось ему нелегко.

– Верю, что не виноваты. Но также знаю, что вы ужасно любопытны. Вы необычная девушка, и ваш дар – или чем там вы наделены – мог сыграть свою роль. Быть может, однажды вы не совладали с любопытством и решили потрогать кору Ирминсула? Или это произошло случайно? Вы могли пострадать. Я должен знать правду. Вы касались дерева в моем кабинете?

Противиться его настойчивости было невозможно, но и уступать я не собиралась; мне было стыдно и тревожно.

– Да, господин Дрейкорн, – пробормотала я, решившись открыть часть правды, – однажды, в кабинете, я коснулась коры дерева.

Он стиснул зубы, тяжело вздохнул, затем продолжил терпеливо:

– Что вы при этом почувствовали?

– Ровным счетом ничего, – пожала я плечами. В конце концов, тогда действительно не случилось ничего страшного.

– Давно это произошло?

– Месяц назад.

– И это все? Уверены, что не хотите ничего больше рассказать?

Таким тоном он мог бы обращаться к неразумному ребенку, каким я себя и ощущала в этот момент, отчего заупрямилась еще больше.

Я помотала головой и с трудом проглотила застрявший в горле комок.

– Ну хорошо, – господин Дрейкорн несколько успокоился, – возможно, дело не в вас. За прошедшие годы маги испытали много способов: проводили ритуалы, проливали свою кровь и кровь жертв, но результата не получили. Быть может, просто пришло время. Или есть иные, неведомые пока причины. Идите к себе, Камилла. И прошу – держите язык за зубами. Правда всплывет наружу нескоро, не раньше весны. Пока же Совет Одиннадцати не должен узнать о возвращении древа к жизни.

Он замолчал, но тут же добавил со значением:

– Завтра мы еще поговорим о том, что случилось.

Покидая кабинет, я была расстроена, обескуражена и крайне недовольна собой за то, что оказалась не в силах говорить честно. Дав зарок открыть правду при первом удобном случае, я побрела наверх. Меня тяготили и другие печальные мысли, утешения для которых уже не находилось. В тот момент тайна дерева Ирминсул занимала меня меньше всего.