Дориан поднялся на ноги, едва не сбив на пол блюдо с виноградом.

- И в самом деле, - процедил он. – Я запомню, как вы удостоили меня доверия, Инквизитор.

На следующий день Инквизитор отправился в Крествуд, где в очередной раз снискал себе немеркнущую славу. У младшего поколения Тревельянов вообще хорошо получалось покрывать себя славой. Подвох крылся в том, какой именно. Имя Гвендолен Тревельян, например, было внесено в тайные хроники Круга Оствика, к которым был доступ только у Первого Чародея. И упомянули ее там отнюдь не за примерное поведение и выдающиеся достижения на магическом поприще. Эта мысль не давала Рэдрику покоя всю обратную дорогу, и с каждым часом – сильнее и сильнее. Однако он с облегчением убедился, что замок стоит на месте, такой же, как и до отъезда в Крествуд, ниоткуда не валит дым и никто не бегает по стенам, суматошно размахивая руками. Рэдрик с благодарностью подумал о Дориане. Их последний разговор закончился как-то странно. Рэдрику стоило немалых моральных сил отказаться от компании Дориана в Крествуде. Но что поделать, если за сестрой требовался глаз да глаз! Кроме того, привыкший к северному климату Дориан то и дело жаловался в походах, что ему холодно, что ему мокро, что грязь вокруг угнетает, а после ночевок на земле болит спина. Рэдрик взял себя в кулак и решил не тащить гордого наследника дома Павус в Крествуд, чьи разбитые дороги и непролазные в это время года хляби могли нанести непоправимую травму его эстетическому чувству. Правда, Рэдрику смутно казалось, что в расчетах он что-то упустил… сердце у него все равно было не на месте. Дав указания Лелиане и подписав очередные кошмарные счета у Жозефины, Рэдрик едва ли не рад был услышать, что командир Каллен находится в лаборатории госпожи советницы и, если Инквизитор желает с ним переговорить, пусть изволит пройти туда. Инквизитор желал - Инквизитор изволил.

Место работы Гвен выглядело так, как и положено выглядеть лаборатории любого уважающего себя мага. На широких полках друг друга теснили склянки с понятным, непонятным и вызывающим большие подозрения содержимым. Одна полка была заставлена исключительно песочными часами – большими и маленькими, пузатыми и вытянутыми, простыми и причудливо украшенными, с песком крупным и мелким, а то и выкрашенным в разные цвета. У стены был построен камин, который по летнему времени не топили до вечера – ночи в горах были прохладными даже летом.

Когда один из мелких баннов во время светской беседы спросил из вежливости у леди Тревельян, что в ее лаборатории самое лучшее, она немедленно ответила: «Крепкие стены, конечно». После этого и леди, и ее лабораторию большинство гостей Скайхолда стало обходить по дуге, что немало огорчало Инквизитора.

У замечательно крепкой стены, наполовину загородив широкой спиной замечательно укрепленный дверной проем, стоял теперь замечательно же крепкий командир Инквизиции, и при первом взгляде на него все радужные мечты Рэдрика, которые включали Гвен, Каллена, свадебное платье и немножко фейерверков, разлетелись вдребезги. Каллен с лицом наркомана, лишенного дозы, каковым он, по сути, и являлся, напряженно следил за происходящим в комнате, скрестив руки на груди. Рядом, словно его уменьшенная копия, стояла храмовница Лизетта. Именно ее Каллен отправил приглядывать за Герионом Алексиусом. Лизетта пережила взрыв на Конклаве, пережила атаку демонов и нападение на Убежище, а теперь ей предстояло пережить новое увлечение леди Тревельян. К своим обязанностям она относилась очень серьезно и не отводила глаз от Гериона Алексиуса, который до сих пор, к удовлетворению Рэдрика, находился в оковах и немного напоминал неупокоенного духа. Рядом с ним у широкого дубового стола стояли Гвен и Дориан. На столе высилось нечто непонятное, составленное из стекла, кристаллов, свечей, часов и – Рэдрик присмотрелся – дорожек чистого лириума.

- Что происходит? - вполголоса осведомился он у Каллена.

- Еще бы я это понимал… - так же тихо отозвался Каллен. - Но они готовились со вчерашнего вечера, поэтому я бы не стал недооценивать опасность.

- Главное, не суйте руки за контур вон в том углу, милорд, - вклинилась Лизетта. - Вас размножит.

- В каком смысле размножит?!

- Рэд! – Гвен которая опиралась локтем на стол, а второй рукой старательно выводила новую лириумную линию, высунув кончик языка от усердия, выпрямилась и помахала брату. – С возвращением! Ты как раз вовремя.

- Да? – с подозрением спросил Рэдрик. Происходящее не вызывало у него доверия.

- Ты успел к началу интереснейшего опыта в темпоральной магии! – лицо Гвендолен светилось от радости.

Рэдрик испытал сильнейший позыв сбежать со скоростью, близкой к ста восьмидесяти шести тысячам миль в секунду.

- Какого? – уточнил он.

- Интереснейшего.

- Леди намерена создать искривленную временную линию, - провозгласил Алексиус. Его и без того морщинистое лицо еще больше сморщилось от удовольствия. – Петлю времени, если выражаться художественно, хе-хе.

- Зачем? – рискнул спросить Рэдрик.

Все маги, даже Дориан, посмотрели на него с немым укором.

- Ладно, ладно, - пошел он на попятный, - если надо, то создавайте.

Гвен вздохнула, расправила плечи и задрала подбородок. В ее глазах отражалась зарождающаяся вселенная. Рэдрик поежился.

- Запись триста вторая, - произнесла она, поднеся к губам какой-то мутный розовый кристалл. – Время… полчаса до полудня. Схема построения номер три, базирующаяся на теоретических выкладках Октавия – Алексиуса с дополнениями Тревельян. Лириум – семьдесят один гран, без примесей. Расчетное время прибытия – сутки до точки отсчета. Объект - кольцо…

Тут Гвен замешкалась и посмотрела на свои руки с обломанными ногтями. Привычка не носить украшения, особенно в лаборатории, сыграла с ней на этот раз дурную шутку.

- Рэд, - драматическим шепотом позвала она, убрав кристалл от лица, - дай кольцо! Ну, быстрее!

Рэдрик пожал плечами, стащил с пальца кольцо с печаткой, которое в свое время сама Гвен и зачаровывала на защиту от потерь, и бросил сестре, она ловко поймала его в воздухе.

- Объект – кольцо серебряное, с гербом дома Тревельян, - сказала она кристаллу. – Активирую контур. На подстраховке Герион Алексиус и Дориан Павус.

На словах о подстраховке Рэдрик ощутимо напрягся и подумал, что все-таки в Кругах магов, где были изолированные помещения и храмовники – много храмовников, - существовала своя прелесть. Он уже успел убедиться, что в головах у магов очень много формул и маленькая инструкция по технике безопасности. И чем больше формул становится, тем меньше места для инструкции остается…

Гвендолен взяла в руки посох и медленно провела им по столу. Там, где она вела, дорожки лириума начинали слабо светиться. Голубоватые огоньки разбегались по замкнутому контуру, похожему на глаз козы с горизонтальным зрачком, только вокруг козьих глаз обычно не бывают написаны магические символы.

- Отсчет! – произнесла Гвендолен звенящим от напряжения голосом и повернула маленькие часы на краю стола. Дориан ударил посохом о пол и лабораторию окутал мерцающий лиловый туман. Запахло озоном. Герион Алексиус сложил пальцы в сложную фигуру, бряцнув цепями. У Рэдрика заурчало в животе.

Последняя песчинка упала из верхней чаши часов в нижнюю, и Гвендолен бросила кольцо в середину светящегося козьего глаза.

Кольцо пересекло контур и пропало совершенно бесшумно, даже без мало-мальски приличной вспышки, какими должны сопровождаться все магические исчезновения.

В лаборатории началось столпотворение. Гвен бросилась обнимать Алексиуса, Дориан бросился обнимать Алексиуса, скованный Алексиус никого обнять не мог и только потрясал руками в цепях, и закряхтел, когда его сжали слишком сильно. Даже Лизетта, к удивлению Рэдрика, сделала несколько танцевальных па, думая, что никто не видит. Рэдрик переглянулся с Калленом и на миг испытал с ним глубокое душевное единение – Каллен тоже ровным счетом ничего не понимал.