– Больше нету, – извинился владелец офшорных капиталов.

С утра начал визовое оформление долгожданной поездки к дочери, вот уже полтора года безвылазно проживающей в Италии.

А вечером вдруг увидел в новостях по телеку один из костинских колоколов. Президент Путин вручил его важному зарубежному гостю – знай наших! Взявшись вдвоем за одну веревочку, они немного позвенели в глиняную игрушку и также дружно рассмеялись.

Второй колокол Путин, очевидно, оставил себе. Я бы оставил.

Свершилось! Я в кресле лайнера Москва-Венеция. Три часа полета и прекрасная Италия станет для меня реальностью в третий раз.

А пока, как обычно, с интересом поглядывал в иллюминатор, наблюдая картинки жизни крупнейшего международного аэропорта страны.

Но, все еще шла посадка, и кто-то осторожно тронул за плечо. Обернувшись, увидел иностранца с посадочным талоном в руке. Молча тыкая то в бумажку, то в сторону моего кресла, он явно претендовал на мое законное место.

– Квеста пультрона э миа, – приняв за итальянца, объяснил пассажиру, как он не прав.

Тот растеряно пожал плечами и что-то пробормотал на незнакомом языке. Мой вопрос: «Ду ю спик инглиш?» – вызвал у него такую же реакцию. Оставалось лишь развести руками.

Однако, заглянув в талон иностранца, чуть не рассмеялся – место было рядом с моим. Для доказательства тут же откинул спинку кресла и наглядно показал ему номер. Обрадованный пассажир что-то благодарно залопотал и стал, наконец, усаживаться.

А рядом, в проходе, уже стоял еще один, по виду кавказец. Он уже обнаружил (впрочем, как и я до него), что багажная полка полностью забита чьими-то вещами, и теперь, обращаясь ко мне, жестами взывал к справедливости.

– Аи хэв ноу бэгэдж. Нон о багальо, – на двух языках сообщил ему, что там не может быть то, чего не имею.

– Тюрки бельмес? – вдруг «обрадовал» меня «кавказец».

«Ну, ребята, вы, как турки, ни бельмеса не понимаете», – дошел до меня, наконец, смысл любимой фразы нашей школьной учительницы.

– Найн, – ответил ему на языке ариев – а вдруг поймет.

К счастью, подошла стюардесса и избавила от необходимости размещать багаж турка. Тем более, свой чемодан-тележку давно сдал в багаж и летел, как обычно, налегке – с небольшой сумкой, лежавшей рядом.

Я впервые отправлялся в командировку с таким неподъемным багажом, для которого даже пришлось купить тот вместительный чемодан на колесиках. Но, как иначе было увезти столько всего, чем хотели порадовать дочь и ее итальянскую семью, с которой еще только предстояло познакомиться.

Впрочем, и деловая часть моего визита в Италию представлялась скорее ознакомительной, чем рабочей, ведь я впервые направлялся на известную всему миру фирму со странным, далеко не итальянским названием.

– А почему «Бретон»? Интересно, это как-то связано с Британией или британцами? – спросил однажды Паоло Прелеца, ее русскоговорящего представителя.

И тот, ничуть не удивившись, и, похоже, не в первый раз, с гордостью прочел целую лекцию:

– Бретон – это сокращение от «бреветти Тончелли», что значит «патенты Тончелли». Наш хозяин, синьор Тончелли, – великий изобретатель. Больше трехсот патентов. Еще молодой основал фирму «Бреветти Тончелли» и сделал мировым лидером. За это стал Кавалером труда Италии. Это как ваши Герои. К тому же, синьор Тончелли очень хороший человек. Ты все увидишь, Анатолий, когда приедешь к нам.

И в памяти вдруг возникло окошко моего миниатюрного номера под крышей маленькой гостиницы в небольшом городке Кастелло Ди Годего, Т-образный перекресток и стрелочка-указатель с надписью – «Breton – 300 м». Два года назад я уже был так близко! Увы, то было в пять утра, а в восемь меня уже увезли в Бергамо.

Теперь предстояло преодолеть эти триста метров и увидеть воочию все, что до деталей изучил по красочным фирменным проспектам, подаренным Паоло.

Увлеченный своими мыслями, даже не заметил, как взлетел самолет. Мерный гул его двигателей уже убаюкал моих молчаливых попутчиков, а вскоре и я последовал их примеру.

Разбудил телефонный звонок. Вскочив с кровати, первым делом достал «шпаргалку» с набором итальянских фраз, записанных русскими буквами, и ринулся к телефону:

– Синьора Мария? – догадавшись, спросил молчавшую трубку и неожиданно услышал утвердительный ответ. И тогда зачитал соответствующую итальянскую фразу, в которой представился и попросил пригласить к телефону Маттео.

Как ни странно, меня поняли, и через минуту он взял трубку. Но его английский оказался хуже моего итальянского. Мы поговорили чуть-чуть, не понимая друг друга.

– Маттео! Он знает итальянский. Говори по-итальянски, – вдруг явственно услышал совет Марии.

И тогда прочел подряд весь итальянский текст, написанный дочерью, – во всех его вариантах. Маттео рассмеялся.

Когда снова перешли на английский, с трудом объяснил, где нахожусь, и что в моем распоряжении всего два часа, завтра буду в Венеции, послезавтра в Москве, а потому встретиться можем лишь немедленно. В конце концов, понял, что через час ко мне в гостиницу подъедут, но не сам Маттео, а его мама.

Даже не заметил, как спустился в холл и уселся в кресло у входа, оглядывая всех входящих женщин.

– Кого-то ждете? – поинтересовался скучавший без дела дежурный администратор. Я кивнул, – Женщин в номера не пускаем, – обнаружив явную направленность моего интереса, строго предупредил он.

– Дискриминация, – ввернул я умное словечко, и мы рассмеялись.

– Есть комната для гостей. Могу угостить кофе, – предложил он.

Я поблагодарил и продолжил наблюдение. Но вот в холл стремительно влетела женщина, и в ее пулеметной очереди, адресованной администратору, прозвучала моя фамилия.

Наконец! Я встал, и мы направились друг к другу. Подойдя, Мария дружески улыбнулась и неожиданно дважды чмокнула в щеку. От изумления потерял дар речи, а Мария затарахтела, обращаясь ко мне.

– Нон капито, – с трудом вспомнил самую ходовую фразу в моем скудном итальянском наборе.

Всплеснув руками, Мария затрещала в сторону администратора. Тот рассмеялся:

– Синьора сказала, вы говорили с ней по телефону по-итальянски. Она удивлена, что не понимаете, – сказал он по-английски.

– Все просто. Дочь написала мне итальянские фразы русскими буквами, а я читал их в зависимости от ответов синьоры. Впечатление, что говорили, – пояснил ему, он Марии, а смеялись уже втроем.

Теперь Мария говорила только с администратором. Вскоре в их беседе замелькали знакомые слова: Интернет, «Симек», Чендерелли, Серджо, Лариса.

– Серджо и Лариса будут через пять минут, – предупредил администратора, – Презент пер Маттео, – вручил я, наконец, свой сверток Марии.

Она поблагодарила и подала небольшую коробочку.

– Для вашей дочери, – кратко «перевел» ее трель администратор, – Пусть приезжает в гости.

– Спасибо, – поблагодарил Марию и взглянул на часы.

Та поняла и опять, уже на прощанье, дважды поцеловала в щеку.

– Анатолий! Что вижу?! У тебя женщина?! – неожиданно громыхнул голос Серджо.

– Серджо, это не то, что думаешь, – смущенно сказал ему.

А вся троица вдруг затарахтела по-итальянски.

– Лариса! – рявкнул Серджо.

Вошла сонная Лариса, и все трое разом обрушили на нее водопад слов. Казалось, они вот-вот набросятся на нее и разорвут на части. А Лариса, похоже, даже не проснулась – она невозмутимо вслушивалась в бурлящий поток речей, изливаемых жестикулирующей публикой. Неожиданно все трое умолкли, как по команде.

– Они говорят, ваша Светлана познакомилась с ее сыном Маттео по Интернету два года назад. Светлана изучает итальянский в итальянском чате, – сообщила она.

– И что? – спросил ее, – Я знаю.

– Серджо говорит, падуанцы не знают итальянского, а потому ничему не могут научить, – «перевела» Лариса уже известные мне взгляды моего друга-тосканца, – Серджо сказал, эта женщина хитрая. Она хочет пристроить детей. У нее два сына, – открыла мне Америку «переводчица».