И услышала в ответ недовольно-приглушённое:
– А ты сама-то что не на работе? С некоторых пор ты уже не ездишь с папой, а оправляешься в офис на час позже. Это что, новый вид контроля?
– Моё расписание позволяет мне посвятить утро семье, чего нельзя сказать о твоём. Сколько можно возиться?
Марина говорила это, поднимаясь к ней в комнату и не сомневаясь, что Николь её прекрасно слышит.
– У меня ещё есть время, – заверила её Николь достаточно раздражённо.
– По-моему ты делаешь всё, чтобы его не осталось! – Как можно спокойнее проинформировала её Марина, входя. – Тогда будет отговорка, чтобы вместо школы отправиться к Джефу. – Выпад оказался верным: Марина явно угадала, а Ники явно разозлилась окончательно.
– И что такого, что я мечтаю о Джефе? – Сердито поинтересовалась она, суетясь у шкафа.
– Да не мечтаешь, у тебя прямо мания какая-то – Джеф. Настоящая слепая мания.
Смешно упрекать в этом Ники после того, как Марина отметила собственное восхищение, признав положительные качества Джефа.
– Ну и пусть, у всех есть свои мании. – Отмахнулась Николь. С издёвкой поинтересовалась: – Ты сегодня хочешь запереть меня?
– Я не пойму, что с тобой такое? – Сказала тихо Марина, надеясь наконец, прекратить спор.
– Мне надеть нечего! – Николь выпрямилась, взглянула на Марину с неудовольствием.
Ну, что маме надо?
– Как? – Удивилась Марина.
Оглядела распахнутый шкаф, раскиданные по постели и полу одёжки Николь, её саму, взлохмаченную и расстроенную. Из-за пары джинс такое беспокойство?
– Сегодня же тридцать первое октября! – Воскликнула Николь. – У меня всё короткое! Можно я поищу что-нибудь у тебя?
– У меня? – Изумлённая Марина воззрилась на Николь.
Это что-то новенькое. Странно, уж что-что, а вкусы Николь она знала: ходить, как старуха в длинной юбке? Это были собственные слова Ники ещё в конце весны. Всё лето она проносилась в шортах, правда почему-то обожала чёрные футболки. Потом перешла на чёрные джинсы. Интересно, чем ей не нравится длина её одежды? Что может быть длиннее брюк? Платье со шлейфом?
Марина спешно пыталась припомнить, чем таким знаменателен последний день октября. Может, Ники расстраивает предстоящий день поминовения усопших? Завтра надо идти в церковь потому, что праздник Всех Святых, послезавтра надо идти в церковь, молиться обо всех умерших родных, не родных, знакомых, малознакомых и так далее. Марина точно знала, чьё имя записала Николь на листочке, который она опустила в урну в храме, для того, чтобы на этой панихиде упомянули это имя.
– Пожалуйста, только там же всё длинное, – растерянно разрешила она.
– Ты полагаешь, мне лучше ходить в подобной куцей юбчонке? – Николь ткнула пальцем.
– А чем она тебе не нравится?
– Ма-а, помилуй, может, ты мне ещё предложишь распашонки, как трехлетней? – И Николь ринулась в её комнату, с разбега завернув в гардероб.
Когда Марина догнала её, она уже натягивала одну из её костюмных юбок.
– Ну, как?
– Вполне. – Согласилась Марина. Пожалуй, лучше сегодня не спорить.
Впрочем, действительно неплохо. Непривычно на Ники, правда.
– Да? – Николь покрутилась перед зеркалом в шкафу.
– Да. – Подтвердила Марина. – Отлично сидит и тебе идёт – подчеркивает фигуру. Комплекция у нас одинакова. Пиджак возьмёшь?
Николь покачала головой. Вернувшись к себе, она несколько секунд размышляла, как бы втиснуть коробку с куклой в рюкзак, затем преспокойно выложила из него учебники, аккуратно пнув всю стопку под кровать. Рюкзак не закрывался. Она попыталась создать видимость предшкольной спешки: выскочила из дома в незастёгнутом пальто, с беретом в руках, надеясь, что мама не приглядывалась к ней.
– Пока! – Крикнула она уже в дверях.
Шагая вдоль каменного забора, она подумала, что идти в школу на середину первого урока глупо. Побренчав в кармане ключами, остановилась. Телефон равнодушно отразил без четверти восемь. Смешно вообще ковылять в школу, если всё равно учебники в портфель не поместились. На автобус она тоже опоздала. Автобус приходит по расписанию и ей не хотелось стоять полчаса на остановке. Медленно обошла парк и двинулась на остановку – ходить на каблуках было непривычно.
Джеф точно будет недоволен. Но Джеф не папа или мама, он даже дуться не станет, а быстро предложит, как заткнуть сегодняшние пропуски. Классно, что он не рыдает над её каждым прогулом, а высказывает своё мнение: он просто говорит, что ему не нравится такое положение вещей. Если есть готовая ситуация, он не тратит время на огорчения, а просто подсчитывает все плюсы и минусы на входе, как он выражается. И делает вывод, и даёт дельный совет.
Надо признаться, благодаря его советам, хоть пропусков у неё не стало меньше, зато злобная Джонс не звонит теперь родителям каждый день. Никого не волнует, сколько у Николь пропусков, если все её тесты и контрольные сданы.
Джеф сказал, что в этот раз дежурство удобно попадает на ночь второго ноября. Завтра последний выходной перед дежурством. Сегодня прямо с утра могут прийти ребята, нужно придумать что-то, пару салатов что ли сделать? Николь решила, что чем раньше она приедет, тем лучше. Стояла на остановке, разглядывая витрину парикмахерской напротив. Её привлекла фраза на плакате: ваша прическа – это ваш возраст. Николь, недолго думая, зашла поинтересоваться: нет ли у них стилиста. И тут же уселась в кресло, изумив мастера просьбой подсказать ей такой макияж, который делал бы её старше.
Задумчивый и почему-то усталый с утра человек подобрал повыше её волосы и сказал:
– Первый случай в моей практике. Все хотят выглядеть моложе, независимо от возраста. Смотрите, как меняется ваше лицо, если изменить прическу. У вас молодёжная стрижка, но волосы уже отросли и если вы не будете стричься, можно будет создать прическу любой сложности. Если вы хотите добиться более длительного эффекта, можно сделать татуировку морщинок возле глаз и в уголках губ.
– Нет, я же не сумасшедшая, – отказалась она, смерив его взглядом и покачала головой. Как ни подделывай внешность, не подделаешь же в документах год рождения. Кроме того, помнится где-то в книге Левит она вычитала, что богопротивно пачкать собственное тело надписями и рисунками. Моисей объявил такое дело незаконным.
Татуировки внушали ей отвращение своей неизменностью. А вдруг эта бабочка на пятке ей не понравится через десять лет и её невозможно будет удалить? Может же измениться собственное мнение? Николь такой возможности у себя не исключала. Она совсем не считала, что у неё нет собственных убеждений или она непостоянна. Наоборот, почти с восторгом она принимала изменчивость мира и собственных вкусов – так было интереснее. То, что не входило в неизменные ценности должно быть изменяемо. А к неизменным ценностям Николь относила только один параметр: Любовь. Неважно, какая именно – любовь к Богу или любовь к близким людям, это была Любовь. И это было, по её мнению, самое важное в жизни.
Стилист легко согласился с ней – клиент всегда прав. Если это неприемлемо, то нужно другое решение. Он осмотрел её придирчиво, обходя вокруг.
– Тогда нам остается в основном причёска, – он показал ей, как укладывать волосы самой, если очень понадобится, сделал ненавязчивый макияж. Произвёл маленькое чудо и отпустил. Обобрал при этом, кстати, вполне допустимо, даже на такси осталось. Николь нетерпеливо расхаживала возле остановки, то удаляясь, то приближаясь к стойке с расписанием и прикидывая, как лучше поступить: действительно взять такси или дождаться автобуса? Если такси – все её карманные деньги на этом закончатся. Придётся потом просить у мамы. Экономист в Николь отдавал свой голос за автобус. Но от остановки в Арлингтоне идти несравнимо дальше. Зато из такси можно позвонить маме – в автобусе это делать как-то неудобно. Получается странно: если экономить – она непочтительная дочь. Если тратиться – она звонит маме.
Дилемма.
Значит, выбор прост: исполнять свой долг или нет? Позвонить маме? Или не надо? Не позвонить нельзя. И сэкономить хочется. Ужасно. Подошедший автобус разрешил её сомнения. Она издалека увидела его, обругала себя, что отошла от остановки и кинулась бегом, надеясь, что успеет. Побегай-ка на каблуках после кроссовок. Хорошо ещё, что бежать не далеко. Водитель её подождал. Очень мило с его стороны, наверное, он уже запомнил Николь.
