– Признаюсь, я в таком же недоумении, как и ты. – Констанс помолчала. – Твои расследования дали какой-нибудь результат?

– Единственное, что удалось найти, – это бирюзовый камешек в желудке Альбана. Да и тот не поддается идентификации. Мне звонил доктор Пейден, минералог из Музея естественной истории. Он, похоже, не уверен в успехе.

Констанс не отрывала глаз от агента ФБР, который продолжал расхаживать по комнате.

– Ты не должен так переживать, – сказала она наконец вполголоса.

Он пренебрежительно махнул рукой.

– Тебе нужно заняться новым делом. Наверняка есть множество нераскрытых убийств, которые только и ждут твоего участия.

– Идиотских убийств совершается сколько угодно, они не стоят умственных усилий. С какой стати я буду утруждать себя?

Констанс продолжала смотреть на него:

– Посмотри на это как на способ отвлечься. Порой ничто не доставляет мне такого наслаждения, как сыграть какую-нибудь простенькую вещицу, написанную для начинающих. Мысли после этого становятся яснее.

Пендергаст повернулся к ней:

– Зачем расходовать время на пустяки, когда передо мной стоит великая тайна убийства Альбана? Кто-то, наделенный выдающимися способностями, пытается втянуть меня в некую злую игру его собственного изобретения. Я не знаю ни моего противника, ни названия игры… даже правил не знаю.

– Именно поэтому ты и должен заняться чем-то другим, абсолютно непохожим на это, – возразила Констанс. – В ожидании следующего поворота дела разреши какую-нибудь простенькую головоломку, какое-то банальное дело. Иначе… ты утратишь равновесие.

Последние пять слов были произнесены медленно и убежденно.

Пендергаст опустил взгляд:

– Ты, конечно, права.

– Я предлагаю это, потому что переживаю за тебя и знаю, каким одержимым и несчастным ты можешь стать из-за этого странного дела. Ты и без того достаточно настрадался.

Какое-то время Пендергаст оставался неподвижным. Потом медленно подошел к Констанс, наклонился, взял ее за подбородок и – к ее великому удивлению – нежно поцеловал.

– Ты мой оракул, – прошептал он.

Винсент д’Агоста сидел за столом в маленьком помещении, которое он объявил своим кабинетом в Нью-Йоркском музее естественной истории. Пришлось надавить как следует, чтобы администрация музея согласилась на это. Они неохотно выделили ему свободный бокс в глубинах остеологического отдела, который, слава богу, располагался вдали от вонючих мацерационных чанов.

В данный момент д’Агоста слушал, как один из его людей, детектив Хименес, подытоживает результаты просмотра записей с камер наблюдения в день убийства. Если одним словом, то голяк. Но д’Агоста делал вид, что внимательно слушает, он не хотел, чтобы Хименес считал, что его работа не оценивается по достоинству.

– Спасибо, Педро, – сказал д’Агоста, получив доклад в письменной форме.

– Что дальше? – спросил Хименес.

Д’Агоста посмотрел на часы: четверть пятого.

– Вы с Конклином на сегодня свободны, можете купить холодного пивка за мой счет. Завтра утром в десять у нас совещание по результатам проведенных работ.

Хименес улыбнулся:

– Спасибо, сэр.

Д’Агоста проводил взглядом удаляющуюся фигуру. Он и сам бы с удовольствием выпил с ребятами. Но у него еще были кое-какие дела. Вздохнув, он принялся быстро листать доклад Хименеса. Затем, отложив доклад в сторону, вытащил из портфеля планшетник и начал готовить собственный доклад – для капитана Синглтона.

Несмотря на все затраченные его командой усилия и два дня – более двухсот человеко-часов – следовательской работы, в деле об убийстве Виктора Марсалы не было найдено ничего, за что можно было бы зацепиться. Ни одного свидетеля. Ни одной записи в журналах охраны о чем-то необычном. Оставался без ответа самый главный вопрос: как этот чертов преступник выбрался из музея. Они бились над этим вопросом с самого начала.

Ни одна из огромного количества собранных улик не имела существенно важного значения. У коллег Марсалы не было мотива для его убийства, а у тех, у кого действительно были к нему претензии, оказалось железобетонное алиби. Его личная жизнь была скучной и законопослушной, как у какого-нибудь епископа. Д’Агоста воспринял как личное оскорбление тот факт, что капитан Синглтон после стольких лет работы всучил ему подобное дело.

Он начал составлять предварительный доклад для Синглтона. В нем он сообщал о предпринятых его группой шагах, о допрошенных свидетелях, о том, что удалось узнать из биографии Марсалы; приводил данные судмедэксперта и выездной криминалистической бригады, анализ записей с камер наблюдения и показания соответствующих охранников. Он писал, что дальнейший план действий, если Синглтон решит его одобрить, будет включать продолжение допросов и распространение их на других работников музея, не ограничиваясь остеологическим отделом. Это будет означать масштабные допросы, сличение показаний на предмет противоречий и проверку биографий работников, задержавшихся в тот вечер на работе… фактически, возможно, всех сотрудников музея, работали они в тот день или нет.

Д’Агоста предполагал, что Синглтон не одобрит этот план. Расходы рабочего времени, усилий и денежных средств были слишком велики с учетом малой вероятности раскрытия преступления. Нет, он, скорее всего, предложит вести следствие малыми силами и понизит приоритет этого дела. Со временем и уменьшенную бригаду тоже переведут на другое расследование. Такова судьба висяков.

Он закончил писать доклад, быстро перечитал его, переслал Синглтону и выключил планшетник. Затем поднял голову и вздрогнул от неожиданности, обнаружив, что на единственном стуле у его стола сидит агент Пендергаст. Д’Агоста не видел и не слышал, как тот появился.

– Господи Исусе, – сказал д’Агоста и сделал глубокий вдох, чтобы быстрее прийти в себя. – Вы любите появляться неожиданно, верно?

– Признаю, мне это представляется забавным. Большинство людей похожи на морской огурец – понятия не имеют, что происходит вокруг них.

– Спасибо, я это оценил. Так что привело вас ко мне?

– Вы, мой дорогой Винсент.

Д’Агоста внимательно посмотрел на Пендергаста. Не далее как вчера он услышал о том, что сын Пендергаста убит, и задним числом понял, почему Пендергаст оборвал на полуслове их разговор в ротонде музея.

– Послушайте, – начал он, преодолевая неловкость, – я очень расстроился, узнав о том, что случилось. Когда я подошел к вам вчера, то и понятия не имел про вашего сына, я только-только вернулся из свадебного путешествия и еще не успел погрузиться в дела…

Пендергаст поднял руку, и д’Агоста замолчал.

– Если кто и должен извиняться, так это я.

– Давайте забудем об этом.

– Тут требуется краткое объяснение. И тогда я буду считать, что эта тема исчерпана.

– Валяйте.

Пендергаст выпрямился на стуле:

– Винсент, вы знаете, что у меня есть сын Альбан. Он был настоящим социопатом. Я видел его полтора года назад, когда он исчез в бразильских джунглях, совершив серию убийств в отелях Нью-Йорка.

– Я ничего не слышал об этом.

– С тех пор он не появлялся… пока четыре дня назад его тело не подбросили мне на порог. Я понятия не имею, кто это сделал и как. Дело расследует лейтенант Энглер, и я боюсь, что он слабоват для этой задачи.

– Я его хорошо знаю. Он отличный детектив.

– Я не сомневаюсь в его компетентности, поэтому и попросил одного крупного айти-специалиста уничтожить данные по ДНК Убийцы из отеля в базе данных нью-йоркской полиции. Вы, вероятно, помните, что как-то раз сами представили доклад, в котором утверждали, что Альбан и Убийца из отеля – одно лицо. К счастью для меня, никто не воспринял этот доклад всерьез. Так или иначе, меня не устраивало, чтобы Энглер, проверив ДНК моего сына по базе данных, получил сенсационные данные.

– Господи Исусе, я больше ничего не хочу слышать.

– В любом случае Энглер имеет дело с совершенно необычным убийцей, и ему не удастся найти преступника. Но это уже моя забота, а не ваша. И вот почему я здесь. Когда мы разговаривали в прошлый раз, вы сказали, что у вас есть дело, по которому вы хотели бы выслушать мой совет.