- Только не говори, что и этого недостаточно! - прервала она его сбивчивую речь

- Эээ, извини, ты о чем?

- Слушай, Мартин, я ведь уже согласилась выполнять твой унизительный дресс-код - у меня не было выбора. Но, пожалуйста, не заставляй меня идти еще дальше.

- Дресс-код? Ты о чем вообще? Нет никакого…

- Ну естественно, официально его нет! Ты слишком умен, чтобы так подставляться. Но я прекрасно понимаю, чего ты хочешь от своих подчиненных.

- Присцилла, что за чушь?! Мне совершенно безразлично, что ты носишь на работу.

- Да неужели? Тогда чего ты все время пялишься на мои ноги?

Мартин не нашелся, что ответить.

- Вот именно! – почти торжествующе воскликнула Присцилла, - У меня хватает мозгов, чтобы понимать твои намеки, Мартин. Ты здесь главный, и мы все это понимаем. Значит, всё должно быть так, как ты желаешь, даже если нам для этого придется одеваться немного откровеннее, чем нам самим нравится. Ты ведь всегда получаешь то, чего хочешь. Мы бессильны как-то тебе противостоять, так что мы решили, что надо просто начинать привыкать к новым порядкам.

- Стоп. Что значит “мы”? - осторожно спросил Мартин.

- Ну, я, разумеется, проинструктировала остальных, - спокойно ответила Присцилла, - Я же не хочу, чтобы какая-нибудь из этих девушек вдруг потеряла работу, после того, как придет в офис в штанах. Я все-таки отвечаю перед тобой за всех сотрудников.

- Так, погоди-ка минутку, ты что, хочешь сказать… - Мартин осекся на полуслове. Присцилла стояла перед ним, слегка выставив вперед одну ногу, терпеливо дожидаясь конца фразы. Приталенный жакет как нельзя лучше подчеркивал ее скульптурную фигуру. Глубокий вырез и отсутствие блузки открывали замечательный вид на верхнюю часть ее груди. Не меньше привлекали внимание и ее ноги, выставленные на обозрение короткой юбкой и узкими сапожками.

А стоит ли вообще отговаривать ее от следования такому стилю? Ну решила она внести немного разнообразия в свой гардероб, и заодно добавить положительных эмоций начальнику. Ну что тут такого - никто же ее не заставляет, в самом деле!

- Гхм, - произнес он спустя пару мгновений, - Ты не принесешь мне список вопросов, что будут на повестке дня в Совете?

Присцилла улыбнулась.

- Конечно, Мартин, - с готовностью ответила она и направилась к выходу, под его неотрывным взглядом.

*****

Три дня спустя Мартин сидел за огромным столом для совещаний в главном зале Городского Совета, чувствуя себя крайне подавленным и напуганным. Наверное, сильнее, чем когда-либо в жизни. Он был как минимум на десять лет моложе, чем два с лишним десятка мужчин и женщин, с которыми он делил этот овальный стол. Большинство депутатов Совета занимали свои посты уже далеко не первый год. Только Мартин и еще двое были относительными новичками в городском правительстве.

В числе новых участников была, между прочим, и сама Ее Сиятельство Мэр Города - суровая властная женщина, с небольшим отрывом обошедшая на прошлых выборах своего соперника. В полушаге за ее спиной всегда стояли два ассистента в черных костюмах, помогавшие ей не запутаться в массе бумаг.

Мартин не взял на заседание никого из своих подчиненных. Наверное, и к лучшему. Присцилла явилась сегодня на работу в новом мини-платье цвета фуксии, чем сильно отвлекала Мартина все утро от подготовки к выступлению. Ничуть не способствовали концентрации на рабочих вопросах и Анджела с Саммер, которые по-своему интерпретировали несуществующий дресс-код, одеваясь в последнее время в яркие короткие юбочки, в комплекте с тонкими обтягивающими топиками и туфлями на высоченных платформах. Мартин все утро глазел на них и глупо улыбался, вместо того чтобы работать.

Он окинул взглядом помещение. Заседание было открытым, и в отведенной для публики части зала собралась толпа наблюдателей, в основном репортеров телевидения и прессы, собравшихся осветить первое заседание Совета в этом году. Мартин заметил в толпе Кальпурнию Скотт, журналистку популярной местной газеты. Он с ней часто сталкивался за прошедший год, когда в его обязанности входило общение с репортерами и минимизация шумихи в СМИ по поводу делишек покойного Хиггинса. Кальпурния перехватила его взгляд и помахала рукой.

Он возвратил свое внимание к повестке дня. Под номером пять в программе заседания значился “Вопрос о Парке Макграт”. И ничего хорошего ему лично это не сулило. Его первое заседание, и его сейчас в порошок сотрут за популизм и невыполнимые обещания. Он потер лежащий в кармане талисман. Какая ирония - это была ведь та самая безделушка, что ему подарили после не столь давних публичных дебатов, где он впервые поднял пресловутый “Вопрос о Парке”.

- Добрый день, уважаемые члены совета, - поприветствовала их мэр, - Давайте приступим к обсуждению текущих вопросов.

*****

- Ты отлично себя показал на заседании, босс, - сказала Присцилла на следующее утро, поднося Мартину его обычную чашку кофе. Он отчаянно пытался не смотреть в глубокий вырез ее блузки, когда она наклонилась перед ним. Силы воли хватило ровно на одну секунду, после чего он не выдержал и все-таки опустил взгляд. Полушария ее груди были округлы, манящи и…

- Совершенны… - пробормотал Мартин, - Эмм, то есть совершенно, эээ… Совершенно ужасно все было. На заседании, я имею в виду. Я наверное дрожал от страха, так что зубы стучали.

Его помощница качнула бедрами, обтянутыми короткой юбкой, снова наклоняясь, чтобы положить ему в чашку сахар.

- Не говори ерунды. Я видела по телевизору. Ты был безупречен. Даже журналисты обратили внимание, - она взяла со стола сложенную газету и развернула перед ним одну из страниц, - Вот, смотри.

Мартин смотрел, но не совсем туда, куда указывал палец Присциллы. Спустя мгновение, он с некоторым усилием оторвал взгляд от открывшегося взору краешка ее кружевного бюстгальтера, и обратил внимание на газетный разворот. Название статьи гласило: «Парк Макграт: Новый депутат готов биться насмерть». Статья была за авторством Кальпурнии Скотт.

Мартин практически не проронил ни слова на заседании, пока на обсуждение не был вынесен “его” вопрос. На самом деле, инициатором обсуждения выступил, конечно, не он сам, а другой депутат - заслуженный, многократно переизбранный ветеран Совета, основой программы которого было расширение налогооблагаемой базы. Он предложил снять временный мораторий на застройку территорий, прилегающих к парку, и разрешить строительство там коммерческой недвижимости. И у Мартина не было выбора, кроме как отстаивать свои предвыборные обещания о защите парка.

Дебаты были продолжительными и оживленными. Мартин заявил, что запрет на строительство - есть воля народа, и она значит куда больше, чем желание кучки бизнесменов-застройщиков. Многие депутаты тут же начали активно возражать ему. Мартин имел определенный опыт в ведении полемики, но с этими мастодонтами городской политики тягаться ему было явно не по силам. Он ощущал себя, как храбрый, но очень маленький щенок, загнанный в угол стаей голодных волков, и надеялся в лучшем случае хотя бы выйти из спора не до конца униженным и раздавленным.

Однако, ближе к середине обсуждения, начало происходить что-то очень странное. Несколько депутатов, до того державших нейтральную позицию, внезапно приняли сторону Мартина. Реджинальд Фаркапп из 12-ого округа начал долгую тираду о вреде моратория, совершенно неожиданно завершив ее признанием, что несмотря ни на что, он все же против застройки парка. Яростный спор между депутатами от округов 5 и 8 постепенно трансформировался в аргументированный диалог о том, почему стоит повременить со снятием моратория. Мэр смотрела на все это с озадаченным выражением лица.

Наконец, дошло до голосования. Инициатива была отклонена небольшим большинством голосов. Решающим стал голос мэра.

Услышав результаты, Мартин изможденно откинулся в кресле и тяжело выдохнул. Он весь вспотел, и у него болела голова от нервного напряжения. Он коротко взглянул в сторону площадки для репортеров. Кальпурния Скотт оторвалась от своего блокнота и задорно улыбнулась, показав ему большой палец.